20 марта от нас ушел большой актер и человек - Анатолий Адоскин. Анатолий Михайлович Адоскин (1927 - 2019) был - как страшно писать и произносить этот глагол - светлой личностью. Луч от его света упал на меня и мое поколение - на тех, кто в 1970-х видел его поэтические программы по телевидению. И если сейчас в нас живут стихи Пушкина, Батюшкова, Баратынского, если при имени Кюхельбекер у нас загораются глаза, - в этом огромная заслуга актера и человека Анатолия Адоскина. Интеллигентнейшая, высокой культуры личность. Странный, не похожий на актера человек - пришелец из страны Поэзии. Вечная память!
Ниже я привожу мою статью, посвященную его 90-летию (2017).
***
Неделю назад в программе «Острова» на канале КУЛЬТУРА речь шла об актере Анатолии Адоскине. 23 ноября 2017 года Анатолию Михайловичу исполнилось 90 лет. Полагаю, что молодежь его не знает. Я же помню артиста с ранней юности. Мало того, он сыграл значимую роль в моем формировании, выборе профессии, мировосприятии...
Adoskin.jpg
Анатолий Адоскин
Дело в том, что в годы моей юности, не будучи слишком занятым на театре (о чем речь дальше), Анатолий Адоскин сделал несколько литературных передач на телевидении. Актер называет их точное число – 11. Одиннадцать великолепных передач о поэтах и поэзии Х1Х века - Пушкине, Кюхельбекере, Баратынском...
Их смотрели не только школьники. Вот актриса Фаина Раневская, работавшая вместе с Адоскиным в театре Моссовета, пишет ему после одной из таких передач: «Я сегодня не могла уснуть от потрясения, которое вы во мне вызвали. Я рыдала. Я Вас благодарю за мои святые слезы».
Действительно, было это потрясением. И кроме самого содержания – удивительных стихов и не менее удивительных биографий, прочитанных и рассказанных с экрана, воздействовало то, как держится актер, как произносит слова, как при этом смотрит. Трудно найти этому определение, скажу только одно слово – свобода.
Актер говорил свободно, он жил в своей стихии, он не перевоплощался, а был. Конечно, были у него учителя, помощники, старшие коллеги, без которых «искра», возможно, не высеклась бы. И все же, на первое место я ставлю дарование актера, способствовавшее свободному погружению в поэтическую стихию пушкинского времени.
Но нельзя не сказать и об учителях и помощниках. Именно в деле «художественного чтения» таким неизменным и бесценным помощником была Елизавета Яковлевна Эфрон, родная сестра Сергея Эфрона, мужа Марины Цветаевой. Об этой женщине проникновенно и страстно рассказывала мне ее «названная дочь» Руфь Борисовна Вальбе.
Elizaveta_Yakovlevna_Efron.jpg
Елизавета Яковлевна Эфрон
Прочитайте давнишнее интервью с нею, оно приоткрывает дверь в темный закуток в Мерзляковском переулке, где ютилась Елизавета Яковлевна, где, вернувшись из Ташкента, на сундучке, спал Мур и где между ссылками находила приют Ариадна Эфрон...
Руфь Вальбе, занимавшаяся художественным чтением под руководством Елизаветы Яковлевны Эфрон, поминает в интервью и Анатолия Адоскина, своего друга и коллегу, и Дмитрия Журавлева, первоклассного чтеца, чьим бессменным режиссером была Елизавета Яковлевна, а также Юрия Завадского и Анатолия Эфроса. В телефильме, о котором говорю, речь тоже идет о них. Журавлев завораживал Анатолия Адоскина чтением пушкинской «Пиковой дамы».
Не могу не сказать, что в 1970-х, на вечерах в Пушкинском литературном музее, Дмитрий Журавлев завораживал и меня. И именно чтением "Пиковой дамы". Голос у него был хрипловатый, возраст – немолодой, но такой силы и драматизма было это чтение наизусть – не как теперь, когда читают по книге, - что некоторые его интонации сидят во мне до сей поры.
Анатолий Эфрос учился вместе с Анатолием Адоскиным в одной студии, а Юрий Завадский руководил театром Моссовета, при котором существовала студия.
Адоскин рассказывает историю, приключившуюся со студийцем Эфросом и главрежем Завадским.
Эфросу не понравилось, как Завадский повел себя с бывшим руководителем студии. На собрании всей труппы театра он сказал в лицо мэтру: «Вахтангов никогда бы такого не сделал!» На это Завадский отреагировал криком: «Вон!» Эфрос поднялся, на нетвердых ногах дошел до двери – и грохнулся в обморок. Первым к нему подбежал мэтр. Впоследствии Юрий Александрович помогал ученику, устраивал на курс режиссеров...
Yuriy_Zavadskiy.jpg
Юрий Завадский
Другой раз мэтр крикнул «Вон!» (это уже не из фильма, а из воспоминаний Адоскина) Фаине Раневской. Актриса вечно конфликтовала с Завадским, давала ему за его спиной смешные обидные прозвища, в общем относилась к «Главному» с долей юмора, который, понятно, ему не нравился.
Однажды дело чуть не дошло до драки. Юрий Александрович в порыве негодования замахнулся на актрису, выкрикнув: «Вон из театра!» На что Фаина Георгиевна мгновенно отреагировала: «Вон из искусства!»
Адоскин не разбирает, кто в этой ссоре прав, кто виноват. Но и без слов понятно, что все его симпатии на стороне актрисы. Были они чем-то похожи. Оба умные, гордые, очень свободолюбивые, а еще было в обоих что-то от неловкого, нескладного Кюхли, лицейского приятеля Пушкина.
Недаром Фаина Раневская говорила Адоскину: «Вы такой же недотепа, как я. Вы – мой родной брат». Сближала их общая любовь к музыке, из гастролей оба привозили пластинки, порой оказывалось, что точно такие же можно было купить дома...
Актеры – люди подневольные. Если театр закрывает перед ними двери, деться им некуда. У Анатолия Адоскина было несколько таких периодов. Юрий Завадский, будучи признанным советским режиссером и не желая раздражать власть, ставил к датам пьесы двух партийных бездарей - Сурова и Софронова.
Первый вообще писал пьесы руками «негров», люди театра даже знали трех евреев, которые трудились на «драматурга». Перу второго принадлежала пошлейшая «Стряпуха», которую, по моим воспоминаниям, ставил также театр Вахтангова, имея бешеный успех у «непритязательной» малокультурной публики.
1960-е годы были временем «оттепели», рождались новые театры – «Современник», «Таганка», искал свой язык в «Детском театре», а затем в "Ленкоме" Анатолий Эфрос. Время требовало новых смыслов и новых пьес. Создавались высокой пробы фильмы – «Летят журавли», «Девять дней одного года»...
«Стряпуха» на этом фоне гляделась безнадежным анахронизмом. Адоскину было стыдно за свой театр. И он ушел к позвавшему его Олегу Ефремову в «Современник». Ушел через сопротивление Завадского, который, услышав об уходе, тут же повысил ему зарплату, а когда это не помогло, отпустил - «в творческий отпуск».
Но случилось нечто. Ефремов, когда артист из-за съемок не смог прийти на собрание, не долго думая, приказал выдать ему трудовую книжку. Так Адоскин оказался на улице.
Куда деться безработному артисту? Я благодарна Анатолию Михайловичу за правду. Он не скрыл от зрителей, что написал Ефремову «покаянное письмо», просил взять назад. Ответа не получил.
Назад взял все тот же Юрий Завадский. Причем, без молений и просьб, узнал, что актер без работы, – и взял. Вообще, я вам скажу, трудно бросить в Завадского камень. Его недостатки на поверхности, но ведь сколько достоинств...
Faina_Georgievna_Ranevskaya.jpg
Фаина Георгиевна Раневская
Еще Марина Цветаева восхищалась красавцем Юрочкой, пропела ему хвалу в «Повести о Сонечке». А вот как пишет о нем драматург Алешин: «... высокая, стройная, элегантная фигура, моложавое, красивое лицо...» , «баловень судьбы», женщин, властей (любых) и актеров». Ну да, был эгоцентриком, капризным ребенком, когда надо, цитировал Ленина... но при этом как естественно вписывался в круг балерин, пришедших его поздравить (одно время он был женат на Галине Улановой), каких актеров воспитал, – Плятта, Марецкую!
В общем пришлось Анатолию Адоскину выйти на сцену в той самой «Стряпухе». Советовался с другом Эфросом, и тот сказал: «Плюнь – и сыграй». Сыграл – и имел успех, из зала неслось «браво»... Можно себе представить, каково было актеру.
Ведь это он читал с экрана стихи Батюшкова: «О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной» и еще, уже из Баратынского: «Мой дар убог, и голос мой негромок...»
Нет, никак это не сочеталось со «Стряпухой» прохиндея Софронова.
А что Эфрос? Было разное, сходились, расходились. Когда режиссер уходил из "Ленкома", Адоскина с собой не взял. Еще одно сильнейшее разочарование.
А Кюхля пришел к артисту закономерно и неожиданно. В театре Моссовета ставили «Петербургские сновидения» по «Преступлению и наказанию» Достоевского. Консультантом позвали Юрия Карякина. К нему-то и подошел мятущийся артист, не находящий себе места в «обыкновенном театре»: «Может быть, мне что-то одному сделать – как декабристу, который вышел на площадь?» И Юрий Карякин, замечательный литературовед и человек «оттепели», воскликнул: «Вы же вылитый Кюхельбекер!»
Вот за сим и последовала первая телепередача «поэтического цикла», названная строчкой из пушкинского письма, - «Что мой Кюхля?»
Смотрела фильм и думала вот о чем. Как причудливо порой складывается жизнь. Анатолий Адоскин работал у нескольких театральных режиссеров. Нет сейчас их на свете. Ни одного. А он жив, справил свое 90-летие!
Долгих лет Вам, Анатолий Михайлович! Человеку с поэтической душой, я в этом убеждена, жить веселее.
***
"Острова". Анатолий Адоскин
Добавить комментарий