Название спектакля When Blood Run Red можно перевести буквально: «Когда кровь красная». Однако смысл названия гораздо многозначнее, и это становится понятно из содержания пьесы.
Автор пьесы – драматург, актёр, музыкант, продюсер Бен Гоншор. Он играл в монреальском еврейском театре под руководством Доры Вассерман (Гольдфарб), бывшей актрисы ГОСЕТа, ученицы Соломона Михоэлса. Так что, думается, трагическая судьба великого еврейского актёра не случайно стала главной темой пьесы. Но параллельно рассматривается судьба ещё одного актёра – американского. Актёр, певец, активист борьбы за гражданские права негров, симпатизировавший Советскому Союзу и идеям коммунизма, Поль Робсон дружил с Михоэлсом, пел песни на языке идиш, выступая и в Америке, и в СССР. После того, как, по приказу Сталина, был убит Михоэлс, Робсон осознал, насколько глубоко ошибался в своей вере в социализм.
...На красном полу сцены крупными чёрными буквами выведено русское слово «ПРАВДА». Посреди сцены – рабочий стол. По краям сцены – по пять стульев в ряд. Ярко освещён задник: на нём в гигантском полукруге серпа трое рабочих с молотами. Превалирует кроваво-красный цвет. Пока собирается и рассаживается публика, звучат песни на идише и на английском. Легко узнаваем мягкий, лирический бас-баритон Поля Робсона.
...Актёры, выходя на сцену, держат в руках текст. Это театрализованное, мизансценированное чтение пьесы по ролям. Что-то вроде репетиции на сцене. Поначалу это, казалось бы, должно смущать публику. Однако, во-первых, актёры очень убедительны, эмоциональны, и через несколько минут перестаешь обращать внимание на то, что они заглядывают в текст. А во-вторых, такой вид театрального искусства уже стал привычным, во всяком случае, в Америке.
Спектакль начинается с выхода актёров под мелодию гимна Советского Союза. Я посмотрел по сторонам: в зале никто не встал. Актёры рассаживаются на стульях по краям сцены. Высокопоставленный сотрудник органов безопасности СССР Владимир Лавров (актёр Уильям Бродерик) предлагает Соломону Михоэлсу (актёр Брюс Сабат) возглавить Еврейский антифашистский комитет и отправиться в Америку для завоевания симпатий американцев к СССР и для сбора денег в помощь Красной Армии.
С Михоэлсом отправляют журналиста Льва Аксельрода (актёр Зэл Оуэн). Михоэлс не уверен, справится ли он с задачей, на что Лавров говорит: «Вы прежде всего советский человек, и лишь потом еврей». Личный секретарь Михоэлса Наташа Ефимова (актриса Хеиди Армбрустер) – невеста Аксельрода, волнуется и за своего руководителя, и за жениха. Лавров предлагает Аксельроду присматривать в Америке за Михоэлсом, а Наташу Ефимову заставляет присматривать за Аксельродом и докладывать о делах и словах жениха. Михоэлс понимает, что за ним следят, в том числе и «друзья». В Америке он рад встрече с Полем Робсоном.
Робсон признаётся в любви к СССР, верит, что советская система и советская власть – самая справедливая в мире и что там нет места расизму и антисемитизму. Он говорит Михоэлсу и Аксельроду, что в судьбе и в культуре американских негров и советских евреев много общего, так же как в негритянских песнях спиричуэлс и в хасидских песнях. Оба стиля проникнуты духовностью и оптимизмом. Аксельрод пишет речь для выступления Михоэлса перед американцами. Михоэлс говорит: «Война за Волгу - это война и за Миссисипи».
Антигитлеровская коалиция выигрывает войну. В спектакле использованы документальные кадры: победная речь Франклина Рузвельта, встреча армий СССР и США на Эльбе. Война окончена. Начинается новая жизнь. Лев Аксельрод, наконец, делает предложение Наташе Ефимовой. Михоэлс рад за них. Лавров продолжает оказывать давление на Наташу. Ему нужны показания о том, что Михоэлс – американский шпион. Лавров говорит, что у Сталина есть особый план в отношении Михоэлса, который осмелился просить о создании еврейской автономной области в Крыму и уверял, что Америка эту идею поддержит.
Аксельрод возвращается из командировки в Киев, потрясённый историей Бабьего Яра, где в сентябре 1941 года только за 2 дня немцы расстреляли 33 тысячи 771 еврея. Аксельрод хочет написать об этом книгу. В Америке Поля Робсона вызывают в Комиссию Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности. Его обвиняют в симпатиях к СССР, подозревают, что он является членом Коммунистической партии США. Робсон отрицает своё членство в Компартии, но гордится дружбой с Советским Союзом, не верит, что в СССР используется рабский труд миллионов заключённых. Михоэлс на вокзале перед выездом в Минск встречает знакомого, которому говорит, что у Сталина паранойя – мания величия с манией преследования. Михоэлс понимает, что скоро будет убит. Первый акт заканчивается гибелью Михоэлса.
Во втором акте меняется задник: на нём серп и молот окутаны колючей проволокой. После смерти Михоэлса в его кабинете Наташа Ефимова просит Льва Аксельрода отказаться от издания книги о геноциде евреев, ибо он может из-за этой книги стать жертвой кампании против «безродных космополитов». Аксельрод понимает, что писать сейчас такую книгу опасно, но и не писать не может. Он не верит в официальную версию, будто Михоэлс погиб в автомобильной катастрофе. Редактор газеты вызывает к себе Аксельрода и настаивает на том, чтобы журналист писал о стремлении американцев захватить СССР, а не о погибших евреях. Главный аргумент редактора: «Ты, Аксельрод, слуга Партии и должен делать то, что нужно Партии!»
Квартира Робсона в Нью-Йорке. Продюсер сообщает артисту, что все его концерты в Америке отменены, что ФБР продолжает собирать на Робсона компромат. В Москве Наташа умоляет Аксельрода сжечь рукопись книги, говорит, что сотрудники Министерства государственной безопасности СССР следят за ним, сообщает, что она беременна и просит ради ребёнка отказаться от книги. Она признаётся, что её заставили быть осведомителем, тайно следить за собственным мужем. Аксельрод в ужасе. Теперь ему легче отказаться от жены, чем от книги. Его арестовывают.
В Москву прилетает Поль Робсон. Он верит, что Михоэлс стал жертвой несчастного случая. «Но где Аксельрод?», спрашивает он у Лаврова. «Если я не увижу Аксельрода, то отменю все концерты в Москве». Аксельрода привозят к Робсону. Они остаются вдвоём, вслух говорят о всякой ерунде, о погоде, но Аксельрод даёт понять Робсону, что Михоэлса убили и что самого Аксельрода и еврейских писателей ждёт та же участь. Робсон всё понимает.
Этот момент понимания, прозрения сыгран Чарльзом Уоллесом внешне сдержанно, но с такой внутренней силой, что зрительный зал замирает. Концерт Поля Робсона в Москве. Триумфальный успех. На бис артист поёт на языке идиш песню еврейских партизан – в память о Михоэлсе. Во время песни слышны выстрелы: евреев расстреливают члены Всесоюзной коммунистической партии большевиков, то есть ВКП (б), как всего несколько лет назад то же самое делали члены Национал-социалистической немецкой рабочей партии, то есть NSDAP. На заднике высвечиваются фотографии Соломона Михоэлса и Поля Робсона.
Своеобразие пьесы в том, что в ней действуют как исторические, так и вымышленные персонажи. И в сюжете есть как факты исторические, так и придуманные драматургом. В действительности не было у Михоэлса секретаря Наташи Ефимовой. Но была Фаня Ефимовна. Она не была замужем за Аксельродом, потому что безответно всю жизнь любила одного человека – Соломона Михайловича Михоэлса. Журналиста Льва Аксельрода тоже не было среди близких друзей Михоэлса.
Но был поэт Ицик Фефер. Это его отправили с Михоэлсом в Америку. Это он сотрудничал с органами безопасности и писал рапорты о Михоэлсе и о членах Еврейского антифашистского комитета, но он же написал прекрасные стихи, ставшие одной из лучших песен в репертуаре Эмиля Горовца «Их бин а ид» («Я еврей»), и это его, Ицика Фефера, расстреляли вместе с другими деятелями еврейской культуры 12 августа 1952 года. Не было книги Льва Аксельрода, которую власти запретили печатать. Но была та же судьба у «Чёрной книги» под редакцией Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана. Не было следователя Лаврова, но был следователь Лихачёв, который вёл дело еврейских актёров и писателей. Отступление от исторических деталей, изменение некоторых фамилий никак не нарушает главного: атмосферы того страшного времени.
А ради чего написана пьеса о Михоэлсе и Робсоне? И ради чего по ней поставлен спектакль в американском театре? И почему, когда спектакль закончился, публике понадобилось время, чтобы прийти в себя, а потом обрушить на артистов шквал аплодисментов с криками «браво»? Дело в том, что автор пьесы, а за ним режиссёр и исполнители хотят, чтобы, вслед за Полем Робсоном, прозрели нынешние американцы, те, кто верит в социализм, который в Америке преподносится как «демократический социализм» или «прогрессивизм», а не национал-социализм или социализм советского, китайского, венесуэльского, кубинского, северо-корейского образца.
Поль Робсон разочаровался в социалистической системе только после трагической потери своих друзей. Прозрение оказалось долгим и болезненным. Об этом мне рассказывал его сын Поль Робсон-младший, которому я когда-то устроил в Нью-Йорке встречу со старшей дочерью Михоэлса Натальей Соломоновной.
Мой сын, будучи студентом одного американского университета, брал курс политологии. Его профессор утверждал, что советское толкование социализма было неправильным, что в Камбодже, в Китае, на Кубе социализм неправильный, плохой, но когда мы, американцы, построим у себя социализм, то он будет правильным, хорошим, настоящим...
...Грустно, что после германского национал-социализма и советского коммунизма мир не выработал иммунитета к социалистической утопии. И уж совсем удивительно, что среди верящих в социализм попадаются даже те, которые бежали от социализма в Америку, в Западную Европу, в Израиль...
...«Печально я гляжу на наше поколенье!»...
P.S.
Следующая работа Национального еврейского театра Фольксбине – музыкальный моноспектакль «Хана Сенеш». В пьесе, написанной и поставленной Давидом Шехтером, использованы дневники и стихи Ханы Сенеш – еврейской девушки родом из Венгрии, сионистки, поэтессы, 23-летней десантницы британской армии в звании старшего лейтенанта, казнённой нацистами в Венгрии.
Добавить комментарий