Из архива. Неизвестное письмо Марии Степановны Волошиной

«Есть город, который мне снится во сне», - пел Утесов об Одессе. А мне снится городок. Это Коктебель, на въезде в который последнее время написано «Счастье есть». 

  Ко мне могли бы присоединиться многие. И М.Цветаева и С.Эфрон, познакомившиеся там. И народная артистка Тамара Макарова, въезжавшая в него на правительственном «ЗИЛе», от которого местные машины жались к бордюрам. И Б.Ахмадуллина, и Ю.Нагибин, испытавшие здесь лучшие эмоции своей жизни. И все регулярно отдыхавшие здесь, как их называли, совписы - советские писатели, дети которых есть среди наших читателей. И юный авиаконструктор О.Антонов, которого М.Волошин учил акварели. Так вот о Волошине… вернее, о его супруге, известно многое. Но все знают только свидетели и очевидцы. 

1114.jpg

Мария Степановна, ставшая хозяйкой домашнего очага для всех, попала сюда в монашеской одежде. Почти странницей. Которую пригласила мать Волошина для помощи по хозяйству. Потом она не только стала хозяйкой имения, но и помогла поселиться тут многим, чьи имена вписаны в историю культуры. Она имела доверенности на дома, проданные местными жителями москвичам, которые, по каким-то причинам, перестали сюда приезжать или умерли. Так, она продала домик Мариэтте Шагинян, потомки которой живут тут до сих пор. Тут они рождались. Начинали ходить в школу. Приобретали членов семьи, чьи мемориальные доски теперь на их воротах. Как, например, Любови Полищук. 

  У Марии Степановны купила домик трехкратная лауреат Сталинской премии Ванда Василевская, потомки которой, хоть и частично проживают в США, но имеют дачу в Коктебеле.

  У нее купил дом молочника-болгарина хореограф И.А.Моисеев. Здесь до сих пор живут его внуки и правнуки. Правда, для него этот дачный мирок был тесен во всех смыслах. Приехав однажды на длинной американской машине, которая тут не могла развернуться, он свалил столб. Игорь Александрович предпочитал отдыхать в доме отдыха работников искусства в Ялте, где было многолюднее и был бильярд, который он очень любил. 

  Мария Степановна Волошина знала всех. Как-то в букинистическом магазине в Феодосии я купила книгу. В ней обнаружилось письмо Марии Степановны – своим отдыхающим в Москву. На его страницах оживает история. Датировано оно 1956 годом. Написано в январе. 

  Я представила, как она в зимний ветреный вечер зажигает керосиновую лампу. В Коктебеле до сих пор зимой подолгу не бывает света. А тогда его вообще не было. Берет волошинскую ручку и начинает писать... 

30/1-56

Дорогие мои, 

зачем вы меня балуете и приводите в смущение своими заботами и подарками? Я великолепно знаю, как вы заняты и как вам самим все туго дается. И вы умудряетесь помнить (в чем я не сомневаюсь) и реально воплощать свои заботы обо мне. Очень, очень я ценю и очень смущаюсь всякий раз, когда получаю от вас дары, а главное, чувствую все то напряжение, в ваших условиях, которое с этим сопряжено. 

Ваш подарок к Рождеству так трогательно умилил. До самого Крещения 19/1 елочка в убранстве стояла на столе. И только двадцатого мы с Любой ее разобрали, веточки сожгли, а игрушки я спрятала. Хотелось вам описать вечер Сочельника, но сразу не смогла, а потом уже все было пережито и не хотелось обращаться. Очень было хорошо и значительно. И даже было неожиданное посещение «путника запоздалого», как классически полагается в Рождественскую ночь. Я получила много, много писем и телеграмм к новому году. Все это меня очень обласкало и душевно очень укрепило. Зимой писали мало, а тут столько внимания. Это все мне дорого очень. 

IMG_4191.JPG

Жизнь протекает ритмично. Слышно только хриплое радио, а то неделями и не слышно. И тогда, только природа во всем ее могуществе и разнообразии столько всего мне дает. Конечно, жизнь зимой в Коктебеле сурова и для вас, горожан, была бы, может быть, и непереносима. Но я, с потерей многих моих дорогих ушедших, стала воспринимать все по-другому. Природа, книги, уединенная созерцательность меня переполняют и единят с прекрасным и могущественным вечным. Так иногда остро, так интенсивно чувствую мир и вселенную, как бывало в юности, когда все, все в первый раз. Словно постигаю и вижу все впервые. И столько умиления и благодарности ко всему и за все. И поэтому, несмотря на недуги, и какие-то тревожащие обстоятельства, считаю сиюминутными. И плохое физическое состояние перестает превалировать. Все равно всему нашему будет конец. Так лучше вот так. Тут, в твоем мире, со всем, что тебе так дорого и мило. От чего отрываться так больно. И это образует у меня две жизни. Трудная, сирая, одинокая, болезненно стареющая. И такая богатая, переполненная, насыщенная, духовная. И быстро, быстро мчится, не успеваешь оглянуться, и сделать то, что казалось неотложным. Уже пошло время на лето. Уже день так прибавляется и солнышко заходит за Сюрю-Кая. И какие бывают закаты. Весь декабрь лили дожди, не переставая. Все было залито и солнца не было. Сплошная водяная мгла и нет ни воды, ни земли. А вот с начала января – другие дни. Ласковое, теплое солнышко, румяные, веселые восходы. Золотисто-спокойные дни. Все просветленное – чистейший воздух, звуки, освещение, и тишина. Такая детская чистота и свежесть. Я часами (чего со мной никогда не бывало) под зонтиком в кресле сижу на балконе. Не читая, ничего не делая, а просто впитываю в себя все, что так щедро посылается богом – все! И когда с балкона входишь в столовую, залитую светом солнца или в кабинет, где я сплю, все вокруг любимое, значащее. Портреты, вещи старинные, это такие живые свидетели и соучастники большой жизни, больших и дорогих людей. Все так обволакивает, так переполняет любовью. Реальность стирается, а остается только вечное восхищение.

  Вот потому и не покидаю дома и своего логова. Это огромный переполненный мир. Вчера и сегодня похолодало. Мороз. Слава богу уголь есть. В комнатах тепло и уютно. Только проходя через вашу комнату чувствую леденящую сферу и щели. А в столовой опять тепло и ласково уютно. Любашка поняла и держит столовую аккуратно и чисто. Тихо, строго и возвышенно. Собаки на балконе жмутся в будке. Сделала им ошейники и написала паспорта. А то милиционер грозил расстрелять их. Уютная Душенька переходит с моего стула на диван и к столу. Молчаливая (что в ней таится?) Любашка что-то ковыряется. Но я люблю ее, молчаливую, и она меня почти не раздражает. Жалко мне ее. И все это мне жалко даже на короткое время оставить. Много читаю с увлечением. По ночам слушаю настоящую музыку, когда поймаю. Или всем существом созерцаю, небо, звезды и весь небесный парад по ночам. В Коктебеле зимнее небо так же прекрасно в сочетании с аккомпанементом моря. 

  И вы, все мои дорогие далекие друзья, с вашими ласками и заботливым вниманием. Господи, сколько у меня сокровищ!!! 

  Простите, дорогие, что отняла столько времени своими излияниями эмоций. Я так давно вам не писала и сейчас одним духом все, в основном, рассказала. Апельсины и грибы особенно оценила. Это то, чего просила душа. С едой, конечно, однообразно, но основное есть и как-то уже ничего не хочется. А присланное все великолепно. Вы милые верные друзья мне.  

Ваша М.Волошина

Много из этого письма проходит у меня перед глазами. Иногда я не могла осенью уехать из этих мест и оставалась там. Встречала Новый год. «Человек должен быть мобильным и свободным», - говорит мой отец. Я имела свободное время. И дарила себе – Коктебель. 

Публикация и предисловие Даши Кашиной