zero-w.jpg
Zero Dark Thirty
Режиссер Кэтрин Бигелоу
Название «Цель номер один» этому фильму дали в российском прокате. На самом деле он называется «Ноль затемнение тридцать» — это военный термин, обозначающий половину первого ночи. Для авторов слово dark (темный) в заглавии было важно, так как в нем есть оттенок секретности и мрачности, окутывающих эту историю.
94 процента критиков и 81 процент зрителей на сайте «Гнилые помидоры» оценили фильм положительно. Кое-кто назвал его шедевром. Критики Вашингтона, Нью-Йорка, Чикаго и Бостона наградили его премиями за режиссуру и как лучший фильм.
То, что пишут противники фильма, поражает полным его непониманием. Картина кажется им скучной, недостаточно развлекательной и вообще неизвестно зачем сделанной.
Для меня нет сомнений, что именно этот фильм должен был бы получить «Оскаров» за сценарий, режиссуру, игру актрисы и вообще как лучший. На три главных премии, кроме режиссуры, он и был выдвинут. А получил — только за монтаж звука, и то пополам с очередным Джеймсом Бондом.
Несправедливость Академии кино просто ошарашивает. Впрочем, если оглядеться вокруг, она органично вписывается в общий процесс моральной и умственной деградации страны.
«Цель» принадлежит к числу тех редчайших голливудских фильмов, «основанных на реальных фактах», которые действительно на них основаны. Его предваряет надпись: «Фильм опирается на свидетельства о подлинных событиях, полученные из первых рук». Значит, участники происшедшего рассказывали кинематографистам, как было дело.
В фильме нет невероятных погонь, драк и перестрелок, хотя его сюжет составляет история погони и розыска. Нет любовной линии, хотя героиня — привлекательная молодая женщина, работающая в окружении мужчин. Нет комических эпизодов, хотя несколько сцен заставляют улыбнуться. Но смотришь его, затаив дыхание. Главной задачей авторов не было развлечь, то есть, попугать, посмешить, выжать слезу. Они хотели показать правду и, по возможности, заставить зрителя задуматься.
Сценаристу Марку Боулу удалось выстроить материал как цепь препятствий, которые преодолеваются упорной и опасной работой героев. Режиссер Кэтрин Бигелоу собрала замечательный актерский ансамбль, где запоминается каждый персонаж. Скучным фильм может показаться только тем, кто благополучно проживает не на Земле, а на другой планете. Тем, кто всерьез принимает «глобальное потепление» и не видит настоящей угрозы для западной цивилизации — той, что исходит от радикального ислама, ведущего с ней войну.
В картине рассказано, как удалось найти и казнить Осаму бин Ладена. Поиски заняли почти десять лет. Мы видим людей, которые этим занимались, нам раскрывают методы, которыми они пользовались, показывают, что это за люди, какие между ними отношения. Мне это было очень интересно, особенно, если учитывать, что эти персонажи, по-видимому, действительно похожи на настоящих сотрудников ЦРУ, а не на их голливудский вариант.
Поиски бин Ладена были поисками иголки в стоге сена — или, вернее, той иголки (спрятанной в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, сундук на высоком дубе), на кончике которой была смерть Кащея Бессмертного.
Иголку нашла женщина, молодая сотрудница ЦРУ, которую в фильме зовут Майей и которую замечательно играет Джессика Честейн.
Недавно Джессика была участницей вечернего ток-шоу Джея Лено и очень мне понравилась как естественный и светлый человек. Джей спросил, встречалась ли она с настоящей «Майей». Да, встречалась. Она действительно молода. Тут актриса осеклась, чтобы не назвать возраст «Майи» — ведь любая информация может пойти ей во вред. Единственное, что сказала о ней Честейн, что «она многим пожертвовала» ради своей работы. Наверно, актриса имела в виду личную и семейную жизнь своей героини.
«Цель номер один» начинается с черного экрана, на который наложена подлинная звукозапись — сумятица голосов и криков, записанная 11 сентября 2001 года. Потом действие переносится на два года вперед, в секретное отделение ЦРУ за пределами Америки. Фильм разделен на главы. Первая — «Саудовская группа» — сразу показывает нам то, что ЦРУ называет «допросом с пристрастием» (enhanced interrogation), а левые масс-медиа — пытками. Допрашивают человека, который заведовал финансированием налета 11 сентября. Выглядит это зловеще. Террорист раздет до нижнего белья, руки его растянуты веревками. Американец Дэн упорно повторяет вопрос: когда он последний раз видел Бин Ладена. Террорист так же упорно и презрительно отказывается отвечать.
Ему кладут тряпку на лицо и поливают ее из ведра. Воду по приказу Дэна зачерпывает и подносит человек в маске. Сняв маску, помощник оказывается молодой рыжеволосой женщиной. Дэн велит ей снова надеть маску, на что она спрашивает: «А он когда-нибудь выйдет на волю?» «Никогда», — бросает Дэн.
ЦРУ знает, что Бин Ладен связывается с внешним миром при помощи курьеров. Имя одного из них — Абу Ахмеда — наконец, удается узнать. Майя начинает идти по следу курьера. Они с Дэном едут в Польшу. Там в тайной тюрьме ЦРУ сидит террорист, который называет имя некоего Фараджа, связанного с Абу Ахмедом. Брэдли, начальник Майи, скептичен. Никто не знает, действительно ли этот Абу Ахмед — курьер, где он и как его настоящее имя. Майя упрямо спорит с начальством — она уверена, что поиски надо продолжать. Фараджа удается арестовать на улице в Пакистане — это делают солдаты, притворяющиеся женщинами и одетые в черные паранджи.
Дэн переутомлен, у него сдают нервы, и он уезжает в Вашингтон. Но Майя остается.
Вместе со своей коллегой Джессикой Майя едва не погибает при взрыве гостиницы «Мариотт» в Пакистане. Джессика считает, что террористы действуют из корысти, что добраться до Бин Ладена можно при помощи денег. Майя с этим не согласна.
У Джессики свой план. Ей сообщают, что некий иорданский врач, вхожий в ближайшее окружение Бин Ладена, согласен за огромные деньги сотрудничать с ЦРУ. На базе Чэпман в Афганистане Джессика организует встречу с врачом. Она счастлива и даже приготовила торт для угощения. В окружении своих сотрудников она нетерпеливо ожидает машину с гостями. Въехав на базу, машина останавливается, раздается взрыв.
В Чэпмане в 2009 году были убиты семь агентов ЦРУ, шестеро получили тяжелые ранения. Погибшую руководительницу операции, которую в фильме зовут Джессика, на самом деле звали Дженнифер Линн Мэттью, ей было 45 лет, у нее было трое детей.
За гибелью коллег следует еще один удар: Майе сообщают, что Абу Ахмед мертв. Да еще приезжает начальник из центра, который устраивает подчиненным разнос. Из 20 известных подручных Осамы пока что ликвидировано только четверо. Начальник кричит и стучит по столу кулаком.
NYPhotoCal-w.jpg
В Вашингтоне Дэн убеждает чиновника по прозвищу Волк, заведующего финансами (это мусульманин, совершающий намаз прямо у себя в кабинете!) выдать ему 200 тысяч. С этими деньгами он едет в Кувейт и находит шейха, который знает номер телефона Саидов. В обмен на этот номер шейх получает от Дэна новенькую машину «Ламборгини», а Дэн сообщает Майе телефон.
Дальше в дело вступают чудеса техники. ЦРУ удается склонировать сотовый телефон Саида. Когда Саид звонит по нему, раздается звонок и его близнеца, находящегося в руках ЦРУ. Один из таких звонков засекают в Пакистане. Саид говорит по телефону из машины. Его опознают, следуют за ним и видят, как его белый внедорожник въезжает в окруженный стеной дом в Абботобаде.
Машину Майи обстреливают на улице. Она остается жива и думает, что судьба щадит ее, потому что она должна довести до конца свою миссию.
За домом начинается наблюдение со спутника. Майя убеждена, что там скрывается Бин Ладен. На совещание из центра прибывает директор ЦРУ — имеется в виду Леон Панетта (которого играет Джеймс Гандольфини, знаменитый исполнитель роли гангстера в телесерии «Сопрано»). Ему докладывают, что предполагаемое убежище террориста находится в двух милях от военной академии Пакистана. «В восьми десятых мили», — поправляет Майя. «А вы кто такая?» — осведомляется начальство. Мая, уставшая от постоянной борьбы со своим начальником Джозефом Брэдли и привыкшая к своему невоздержанному на язык коллективу, спокойно докладывает: «Я тот долбо.. б, который нашел дом Бин Ладена».
Однако, многие сомневаются, действительно ли там скрывается террорист. Может быть, это торговец наркотиками? Брэдли заменили новым резидентом Джорджем, но дело не движется. Майя упрямо пишет каждый день на стене перед глазами Джорджа, сколько дней потеряно. На 129-ый день после обнаружения дома на совещание вновь прибывает директор ЦРУ. Он спрашивает, на сколько процентов агенты уверены, что ошибки не будет. Все называют цифру в 60-80 процентов. Одна Майя называет 100.
Сверху дано добро на операцию. В Неваде Дэн, Джордж и Майя осматривают вертолеты, умеющие уходить от радара. Знакомятся с теми, кто на них полетит. Майя говорит спецназовцам, что бомбу на дом сбросить нельзя. Им придется выполнить роль тех канареек, которых запускают в шахту, чтобы проверить, есть ли там метан.
Последняя глава фильма так и называется — «Канарейки». 2 мая 2011 года американцы осуществляют налет на дом в Абботобаде. Бигелоу решила снимать его словно в документальном кино. Люди движутся в полной темноте, не зная, что их ожидает за каждым углом. Осаму мы так и не увидим, только услышим выстрелы.
Не показывают нам и труп, доставленный на базу. Но его показывают Майе, которая молча кивает.
Огромный грузовой самолет ожидает на пустом аэродроме в Афганистане. Майя взбирается в него, садится на скамейку. Пилот замечает: «Ты, наверно, важная птица, раз тебе одной отвели целый самолет». Медленно опускается створка двери.
Майя молчит. По лицу ее начинают течь слезы.
Это картина про ту цену, которую приходится платить в борьбе со злом. С этим сталкивался персонаж одной английской пьесы 17-го века, неизвестно кем написанной, как полагают некоторые, но почему-то живущей до сих пор. Правда, он вовсе не жаловался на то, что распалась какая-то «связь времен». Это странность некоторых русских переводов. Датский принц говорил, что время наше вывихнуто (the time is out of joint) и проклинал судьбу, обрекающую его вправлять этот вывих (oh cursed spite that I was ever born to set it right). Самым точным мне кажется перевод Николая Полевого 1837 года: «Преступленье проклятое! Зачем рожден я наказать тебя?»
Тем, кто ничего не понял в фильме Боула-Бигелоу, логично было бы со всей большевистской прямотой осудить Гамлета. Ведь он сторонник насилия как средства разрешения проблем! Неужели нельзя было сесть за стол переговоров с Клавдием, глядишь, убийца и узурпатор покаялся бы, уступил трон племяннику и ушел в монастырь.
Но Гамлета пока не трогают. А вот против кинематографистов развязали кампанию столь же глупую, сколь и постыдную.
Она началась с письма в кинофирму «Сони», выпустившую «Цель номер один». Его подписали видные сенаторы-демократы Диана Файнстайн, Карл Левин и примкнувший к ним республиканец Джон Маккейн. Выражая «глубокое разочарование» фильмом, законодатели осуждали показ пыток в нем и называли «мифом» то, что пытки якобы дают результат. Вслед за ними в атаку ринулся Голливуд. 69-летний артист Дэвид Кленнон, снявшийся в 20 фильмах и мало кому известный, но являющийся членом Академии кино, заявил в своем открытом письме, что не будет голосовать за «Цель». Потому что фильм, показывая «так называемую войну с террором, поддерживает такие преступления, как пытки, и изображает палачей героями». К Кленнону примкнули звезда Мартин Шин и Эд Эзнер, актер более известный. Шин — левый либерал, пацифист, защитник окружающей среды и прав нелегальных иммигрантов, который гордится тем, что его 66 раз арестовывали за «гражданское неповиновение». 83-летний Эзнер — член Организации демократических социалистов, озвучивал мультипликационную агитку «Обложить богатых налогом», поддерживает движение «Правда об 11 сентября». Его участники утверждают, что башни Торгового Центра были взорваны правительством США с целью пойти войной на Ирак и Афганистан.
Разговаривать с такими людьми на языке разума и пытаться объяснить им сложность проблемы — дело, конечно, бесполезное, но такие попытки были сделаны. Директор ЦРУ Майк Моррелл подписал пресс-релиз, где говорилось: «Были ли допросы с пристрастием единственным средством получения сведений от арестованных, как показано в фильме — это предмет споров, которые не могут и никогда не будут определенно разрешены». Режиссер Кэтрин Бигелоу в январе нынешнего года опубликовала заявление. В нем она попробовала растолковать, что, во-первых, показ чего-либо не обязательно означает его одобрение. (В СССР, как я хорошо помню, считали — нет, означает. Статью о сюрреализме, например, нельзя было иллюстрировать образцами сюрреалистических картин. «Зачем это мы будем пропагандировать подобное буржуазное искусство?») Но, по словам Бигелоу, нельзя отрицать роль, которую пытки, использовавшиеся на раннем этапе охоты за Бин Ладеном, сыграли в борьбе США с терроризмом. Это часть истории, которую мы не можем игнорировать. Конечно, война — дело некрасивое, и мы не хотели показывать эти военные действия как свободные от моральных последствий. Во-вторых, писала Бигелоу, мы никогда не должны забывать тысячи невинных жертв 11 сентября и других террористических нападений. Не должны мы забывать и отважную работу профессионалов — военных и разведчиков — которые платили высокую цену, отражая серьезную угрозу нашей безопасности. Бин Ладен был побежден не супергероями, явившимися с неба, а обыкновенными американцами, которые храбро боролись и напрягали все силы, хотя иногда и переходили границы морали. Они отдавали всех себя целиком, в победах и поражениях, в жизни и смерти, защите нашей страны.
Голос режиссера, однако, утонул в свистопляске, развернутой масс-медиа. Напрасно сценарист Боул утверждал, что «мы сделали серьезный, жесткий фильм для взрослых людей». Сценарная гильдия присудила ему свою премию. Но взрослых людей в Академии кино оказалось маловато для достойной оценки выдающегося произведения американского киноискусства.
24 марта скромная еженедельная газета «Пасадина сан» провела любопытный опрос. В газете есть рубрика «Теория». В ее рамках предлагают высказываться по всяким животрепещущим вопросам представителям церкви — любой веры. И, для равноправия, атеистам. Мнения духовных пастырей всегда интересно читать.
В этом номере редакция поставила вопрос о «моральности пыток», ссылаясь на статью С.Фридмена в «Нью-Йорк таймс» и на мнение преподобного Дж. Хансингера, преподавателя теологической семинарии в Принстоне. Фридмен полагает, что большинство американцев сейчас одобряет пытки «подозреваемых в терроре», и что в фильме Бигелоу они «являются частью героической повести». Хансингер считает, что «после 11 сентября пытки невообразимо нормализовались», а в фильме «Цель номер один» они используются для развлечения. Словом, пора бить тревогу и задать себе вопрос — «Игнорируем ли мы моральную сторону пыток?»
И вот какие ответы были получены.
Преподобный Грайем, протестантский священник из Монтроза: Пытки бывают разные. Нормального человека тошнит, когда гангстеры отрубают людям пальцы, жгут их тело. Мы никогда не опустимся до варварства третьего мира и не будем наслаждаться, причиняя людям боль и заставляя их молить о пощаде. Но когда речь идет о получении информации от наших врагов, террористов, с целью найти и предать правосудию других врагов, я думаю, что мы — пусть тайно, а не явно — одобряем применение силы.
Мормонский священник Уайт из Ла Крессенты: война по своей природе жестока. Вопрос в том, как нам установить допустимый уровень насилия в моральном, цивилизованном обществе? Наша религия осуждает бесчеловечное обращение с людьми при любых обстоятельствах. Священное писание ясно указывает нам, как мы должны обращаться друг с другом. «Если мы считаем, как считает большинство, что война неизбежна и иногда справедлива, мы должны всегда помнить слово Божье, решая, как вести войну».
Я так поняла это туманное заявление, что вроде бы нельзя, но когда очень нужно, то можно — если при этом помнить слово Божье.
Раввин Бахман из Глендейла: Я считаю, что утверждение, будто бы «после 11 сентября пытки стали нормой», является лицемерием. Это только подрывает серьезное обсуждение проблемы. Огромное большинство американцев никогда не будет относиться к пыткам как к «норме» и как к «развлечению». Но, по-моему, в редкие, исключительные моменты опасности, многие моральные и разумные люди не станут возражать против пыток, если их применение может спасти людей от смерти. Наоборот, отказ от них, когда можно предотвратить ужасное кровопролитие, и будет противоречить морали. Но мы должны быть при этом осторожны и избегать излишней жестокости, чтобы не утратить своих моральных ориентиров и не погрузиться в тьму, где пытки действительно — «нормальное» явление.
Ну, и, как всегда, самое категоричное заявление от дамы-атеистки из Монтроза, чье имя я даже не стану называть, и чей умственный уровень всегда ставит меня в тупик. «Игнорируем ли мы моральную сторону пыток? Обеспокоена ли я тем, что американцы одобряют пытки подозреваемых террористов? К сожалению, да и еще раз да. Я не буду смотреть фильм «Цель номер один», потому что я не смогла бы вынести сцены пыток и не хочу поддерживать мнение, будто бы пытки дают результат... Наша местная организация «Межрелигиозные общины в единстве за мир и справедливость» организовала протесты у кинотеатров, показывающих этот фильм».
В Советском Союзе цены бы этой активистке не было.
Смотреть картину Кэтрин Бигелоу очень рекомендую.
*****
***** — замечательный фильм
**** — хороший фильм
*** — так себе
** — плохой фильм
*— кошмарный
Комментарии
Цель номер один
*****С удовольствием посмотрел его два раза. Первый раз без перевода. Но и без него было все понятно.Но, конечно, Бигелоу далеко до Алексея Гериана с его "погруженностью" в материал.
Добавить комментарий