27 июля 2022 года – день памяти композитора Эдуарда Колмановского. Мы публикуем главу из воспоминаний его сына, Сергея Колмановского, не так давно ставшего автором нашего журнала.
Хороша страна Болгария….
М. Исаковский
В 80-х годах в болгарском городе Пловдиве был учреждён ежегодный фестиваль советской песни, название которому дала песня Э. Колмановского на стихи К. Ваншенкина «Алёша». К тому времени песня достигла огромной популярности и в Советском Союзе, и в Болгарии, и даже стала гимном Пловдива. Разумеется, отец был ежегодным почётным гостем этого фестиваля. Конечно же, это было большой честью для папы, но он не ожидал ничего необычного, когда ехал туда в первый раз - слава Богу, Э. Колмановский тогда уже был увенчан лаврами, и вообще многое повидал.
Однако кое-что в этой поездке оказалось неожиданным. Выяснилось, что отцу организовали несколько концертов, которые прошли с большим успехом, в том числе и финансовым, и - самый пикантный сюрприз – его пустили в правительственный распределитель, где можно было купить любую одежду. К такому сюжету Колмановский не был готов: он не знал и не взял с собой никаких размеров, был не в курсе потребностей семьи (в особенности её женской части), и вообще терпеть не мог ходить по магазинам.
Понимая, что нельзя упускать эту редчайшую даже для нашей семьи возможность, папа на все деньги накупил наугад «дюфсита», и когда он всё это привёз, сколько его жена Светлана ни старалась разумно распределить это богатство по родне, всё равно многое пришлось отдать на сторону - не подошло.
Естественно, на семейном совете было решено, что на следующего «Алёшу» отец поедет со Светланой. Но если бы нашего решения было достаточно! Выяснилось, что в социалистических странах протокол подобного приглашения рассчитан только на почётного гостя, а о супруге приглашаемого там ничего не сказано. И началась многолетняя война за победу разума. Э. Колмановский, главный участник и, в сущности, виновник фестиваля, просил пустить с ним в Болгарию жену за собственный счёт. Светлане так важно и так трудно было одеть, и обуть семью, что она готова была из уважения к протоколу не появляться с отцом на мероприятиях фестиваля, а уж властям бояться, что они оба останутся - это в Болгарии-то?! Кроме всего, кто бы их там оставил? - было совсем глупо. Зачем им это надо?
У Э. Колмановского двое детей, внук, две внучки и пожилая мать.
У Светланы тоже дочь и мать. Как все работающие в журналистике Света была членом партии. Отец со всеми этими доводами дошёл до секретаря ЦК КПСС Е. М. Тяжельникова, встретившего его с необычайной теплотой. Он даже спел папе «Алёшу» на болгарском языке. Но помочь не смог. Предложил только организовать для Светланы туристическое путешествие в Болгарию с какой-нибудь группой в то время, когда отец поедет туда на фестиваль.
Но, во-первых, для организации такой поездки не нужна помощь секретаря ЦК, а во-вторых, когда Светлана с отцом с отчаяния стали «прокачивать» этот вариант, выяснилось, что они бы в Болгарии даже не встретились. Почему Светлане несколько лет не разрешали поехать с отцом и почему в конце концов разрешили, так и осталось тайной. Несколько раз папу нагружали конкретными поручениями, размерами и даже рисунками ступней. Он же, редко посещавший магазины даже и в Москве, боялся не сориентироваться, отдавал всю эту информацию вместе с честно заработанными левами какой-нибудь из сердобольных порученок фестиваля, которая и делала за него покупки.
Это было лучше, чем если бы отец закупался сам, но во много раз хуже, чем это сделала бы Света. Поехать вместе и всё купить «в яблочко» им удалось только один раз. Потом отцу надоело. Зная его чувствительность, могу себе представить, что тут сыграл свою роль весьма незначительный инцидент, практически пустяк. Но именно практически. На банкет по случаю окончания фестиваля был приглашён Я. Френкель, по совпадению находившийся в Пловдиве по своим делам.
Войдя в банкетный зал и увидев там отца, Ян Абрамович с радостью поспешил к нему и сел с ним рядом. И сразу как из-под земли вырос какой-то службист: «Товарищ Френкель! Это не ваше место. Есть протокол! Эдуард Савельевич - почётный гость, а вы - просто гость - и поэтому должны сидеть в другом конце зала.» И ещё раз произнёс, как заклинание: «Протокол!». Отец вскипел: «Как вы смеете! Я хочу сидеть со своим другом!» И тогда службист сказал очень тихо, очень чётко и очень серьёзно: «А что, все остальные здесь - ваши враги?»…
Несколько позже я познакомился в Сочи на пляже гостиницы «Магнолия» с очень симпатичным туристом из Америки. Его звали Джеймс, и он прилично говорил по-русски, поскольку предки его были выходцами из России. Джеймс увлёкся нашей беседой и пропустил время обеда со своей группой.
Я искренне ему посочувствовал. «No problem! - заявил самоуверенный американец, - я пообедаю там же за свой счёт и ещё вас приглашу! Пошли!» Я стал его уныло отговаривать, но когда он спросил, в чём, собственно дело, я не нашёлся, как бы ему объяснить ситуацию попроще и покорректней, и только промямлил что-то вроде: «А вот сами увидите…» Мы вошли в интуристский отдел гостиничного ресторана.
Понятное дело, официанты не обращали на нас ни малейшего внимания. Наконец, нам удалось остановить одного из них, но тот сразу выпалил: «Это зал для иностранцев!» Джеймс закричал: «Так я и есть иностранец!». Услышав почти чистую русскую речь, официант отреагировал на неё по-своему: «Демократов не обслуживаем.» Джеймс взвился: «Позвольте, но я же всю жизнь голосую за республиканцев! И вообще - какое вам дело…», но официанта уже и след простыл.
Джеймс повернулся ко мне: «Что же это такое?» Мне не хотелось ни поливать свою страну, ни выглядеть в глазах вновь приобретённого приятеля апологетом идиотизма. И тут я вспомнил сакраментальное слово из папиных рассказов о Болгарии. Я схватился за это весомое слово, как утопающий за соломинку: «Джеймс, поймите: протокол!» «А-а», -с явно деланным пониманием протянул американец.
Мы встали и уныло поплелись искать обеда в каком-нибудь заведении попроще. По дороге Джеймс осведомился, на какой срок в СССР выбирают губернаторов. Прежде чем начать просвещать это наивное дитя демократии, я осторожно поинтересовался, в какой связи он задаёт этот вопрос, и услышал: «Сергей, вы лучше меня знаете, что Сочи - это просто жемчужина. И до каких же пор тут будет править этот злобный чудак-мистер Протокол?»…
Комментарии
Спасибо
Колмановский написал много песен, но для меня он - композитор песни с риторическим вопросом Евгения Евтушенко, хотят ли русские войны. Поразительно, что вопрос остался тем ьже риторическим, но ответ - противополжный. В общем, интересная заметка, а в конце даже смешно.
Да, одна мелочь: на фото - композитор Эдуард Колмановский, как и должно быть в этом тексте. Исправьте пожалуста подпись
Уважаемый Тимофей
Уважаемый Тимофей,
Вы что-то перепутали. Подписи под фотографией Эдуарда Колмановского не было.
А, так это был эпиграф
И, кстати, очень уместный - придаёт тексту обьёмность.
Добавить комментарий