В преддверии цветаевской осени 2023 года
Эта статья о переписке в 1936 году американского писателя Петра Балакшина с жившей во Франции Мариной Цветаевой написана по рекомендации цветаеведа и музыковеда Марины Кацевой.
Материал статьи со временем станет частью главы в книге «Марина Цветаева в Америке», а сама статья войдёт в библиографию американских работ по цветаевской тематике.
Кто же такой Балакшин [1], почему возникла его переписка с Цветаевой и как она в это время и ранее относилась к Америке, которую в письме к Балакшину назвала «Землёй Колумба»?
К Америке у Марины Цветаевой было особое отношение. Оно у неё проявилось, по крайней мере, в 1925-1939 годах во Франции, особенно, когда ей предстояло вернуться в Россию, точнее в СССР:
Это было в двух письмах к чешской подруге Анне Тесковой:
– от 15 февраля 1936 г.: «Москва превращена в Нью-Йорк: в идеологический Нью-Йорк, — ни пустырей, ни бугров — асфальтовые озера с рупорами громкоговорителей и колоссальными рекламами…».
– от 29 марта 1936 года: «Ещё одно: в Москве жить я не могу: она – американская (точный отчёт сестры). С<ергей> Я<ковлевич> предлагает Тифлис. (Рай)… (Детство — юность — Революция — три разные Москвы: …всё — неузнаваемо!)».
Третий случай - в 1927 г. в «Поэме воздуха» («Воля России», 1930), как реакция на подвиг американского лётчика Чарльза Линдберга:
Мать! Недаром чаяла:
Но сплошное аэро —
Сам — зачем прибор?
Твердь, стелись под лодкою
Леткою — утла!
Но — сплошное легкое —
Сам — зачем петля
Мертвая? Полощется…
Плещется… И вот —
Не жалейте летчика!
В 1936 г. Цветаева в эссе «Нездешний вечер» назвала участника войны за независимость Северной Америки маркиза Лафайета «освободителем Америки».
Кстати, изучаемый в университетах Америки писатель Лев Толстой, на похороны которого ездили сёстры Цветаевы в 1910 г. (А.И. Цветаева «Воспоминания»), писал в 1900 г. даже благодарственное письмо американскому народу за его писателей. А любимый Мариной Цветаевой с детства Пушкин обращался, как установила Анна Ахматова, к «Сказкам Альгамбры» американского писателя Вашингтона Ирвинга.
Теперь о Петре Петровиче Балакшине, прозаике, историке, критике, переводчике, художнике. Писатель родился на Дальнем Востоке, в поселке Барабаш, в семье почтового служащего (http://www.russiangrave.ru/person?prs_id=382). Жил в Хабаровске, Владивостоке, Сухоте-Алине. В июне 1917 года окончил Александровское военное училище в Москве и участвовал в Первой мировой войне, а после 1917 года служил в Белой армии. В конце 1921 года Балакшин эмигрировал из Владивостока в Японию, а потом переехал в Шанхай. В 1923 г. как будто бы по студенческой визе оказался в США. Сначала это был Сиэтл. Видимо, где-то в этих местах он в 1925–1926 годах стал владельцем книжного магазина «Russian bookstore of Peter and Sophia Balakkshin». Переселившись в Сан-Франциско, окончил Калифорнийский университет (Беркли, архитектурный факультет, 1926-1929 гг.) и принял американское гражданство. Несколько лет много рисовал акварелью, а потом переключился на журналистику.
В 1930-е годы Балакшин активно участвовал в литературно-общественной жизни Сан-Франциско: член редколлегии «Калифорнийского альманаха», редактор и издатель газеты «Русская жизнь», редактор журнала (сборника) «Земля Колумба», где он однажды написал: «Мы накануне широкого литературного роста русской Америки». Этот журнал был большой его мечтой.
Ещё он основал газету «Русские новости» и собственное издательство «Сириус», организовал «Цех русских журналистов Калифорнии», печатался в альманах («Калифорнийский альманах», «У золотых ворот») и журналах («Парус», «Прожектор», «Современник», «Феникс»).
В газетах «Русская жизнь», «Русские новости» и «Новое русское слово» Балакшин опубликовал немало статей на самые различные темы, а также множество заметок, репортажей, путевых очерков.
За свою долгую жизнь (прожил 92 года, похоронен в Сан-Франциско) Пётр Балакшин встречался со многими интересными людьми, о которых написал.
Главные сочинения писателя: «Повесть о Сан-Франциско», 1934, «Эмигрантская литература», 1934, «Весна над Филмором», 1935, «Письма из Рокпорта». 1936г.,«Планировщики», 1955 г., раассказы на русском и английском языках.
В 1955 г. П.П.Балакшин издал собрание своих сочинений в 4-х томах. (Сан- Франциско, изд. «Сириус»).
Живя и работая в Сан-Франциско, Пётр Балакшин в 1936 г. прочёл в журнале «Современные записки» (Франция) эссе Марины Цветаевой «Нездешний вечер» и послал ей письмо с предложением о сотрудничестве в его сборнике «Земля Колумба». Цветаева ответила. Так началась их переписка.
Эта переписка 1936 года состоит из трёх писем. Баланшин опубликовал о ней, по крайней мере, две статьи – одну через 39, другую – через 48 лет: 1. Пётр Балакшин. «Письмо Марине Цветаевой о её прозе (1936 г.)». «Современник». Торонто. 1975. №28-29. С. 62. 2.?? 2. Пётр Балакшин. «Гости нездешних вечеров. Марина Цветаева. «Русская жизнь». Сан-Франциско. 9 августа 1984 г.
Вторая публикация осуществлена в газете «Русская жизнь», которую в это время редактировал уже не он, а А.А.Довояно-Соллогуб, 1891 – 1988) [2].
В этой статье Балакшин поместил, в частности, часть материалов переписки с Цветаевой, проявил своё отношение к её личности и к некоторой её просьбе. При этом он использовал воспоминания Евгении Каннак [3] 1974 года в газете «Русская мысль» (17 января, Париж) и цветаевское стихотворение «Есть в стане моём – офицерская прямость…».
Марина Цветаева писала свои письма рукописно, а Балакшин пользовался пишущими машинками. Одна из них хранится в его архиве на Гавайях.
Приведём подряд и полностью все три письма переписки Балакшина и Цветаевой
Балакшин Цветаевой от 8 октября 1936 г. (первое письмо):
Марине Цветаевой Окт.8, 1936
с/о «Современные
Записки», Париж.
Глубокоуважаемая Марина Ивановна!
Я только что прочел Вашу статью «Нездешний вечер» и вспомнил в другой книге «С.З.» статью об Андрее Белом – «Пленный дух» [4], и мне хочется сказать Вам – если возможно – как бы от целого мира читателей – как все это ценно и важно, какой глубокий, памятный след составляют эти Ваши прекрасные взволнованные вещи.
Я работаю над укреплением журнала «Земля Колумба», день был страшно занятый, окрыленный некоторыми удачами, когда кажется, что побеждаешь мир, планировка новой книги журнала, поиски новых имён, попирая наш жалкий масштаб, забывая об усталости старших и отхождения молоди.
Только что прочел Вашу вещь. И, независтливый, я завидую и Софии Исааковне, и Якову Львовичу [5], всем встречам «нездешних вечеров», всем этим людям, творчеством, дыханием которых жил.
Важна ли работа здесь? Возможно ли перемещение, если не «Северных записок», то что-то более или менее параллельное им на новой почве? Нужно ли?
Меня тронуло, охватило волнение Вашего «Нездешнего вечера». Простите искренне /от этого – путанные слова/, мне бы хотелось ещё скупее: «прочел, и стало нестерпимо жаль. И моя работа, моя одинокая битва… и.т.д.»
Я бы хотел послать Вам первую книгу «Земли Колумба» и вторую, которая выходит в свет в самое ближайшее время, но я боюсь затруднить «Современные записки», не зная Вашего адреса, пересылкой пакета.
Как бы хотелось участия Вашего, Марина Ивановна, в этом журнале. Буду признателен, если согласитесь. Мы, как все издательские предприятия в эмиграции, бедны, но скромно платим.
Третья книга выйдет в свет этой весной.
Буду счастлив, если Вы отзовётесь на это письмо.
Подпись:
Пётр Петрович Балакшин.
Из текста первого письма Балакшина Цветаевой видно, что он был чрезвычайно взволнован прочитанной мемориальной прозой Цветаевой. Наверно, он поддался магии цветаевского стиля, его образностью и новизной. Он явно возмечтал напечатать Марину Цветаеву в третьей книге своего журнала «Земля Колумба». Он предполагал его выпуск весной 1937 года (его слова «этой весной» - ошибочны, т.к. письмо во Францию он отправил в октябре 1936 года).
Что же и когда ему ответила Марина Ивановна Цветаева?
В статье 1984 г. Балакшин написал об этом следующее: «Ответ пришёл через две недели. Два листа (на самом деле три листа, см. ниже. – Ю.З.) линованной бумаги, вырванные из тетради, голубые чернила, выпуклые буквы от нажима пера, изящный почерк сильной руки».
Ответ Цветаевой Балакшину, ПИСЬМО В ЗЕМЛЮ КОЛУМБА
Вот его шапка и полный текст. Действительно, Цветаева ответила ему 25 октября 1936 г.
— На такое письмо нельзя не отозваться: если бы я на такое письмо могла не отозваться, я бы не могла написать Нездешнего Вечера и, следовательно, такого письма — получить.
Если бы я могла Вам не ответить — Вы бы не могли мне написать. Такой отзвук — дороже дорогого. Рука через океан — что больше? Рада, сердечно рада и Вашей зависти, которая есть не зависть, а чистый восторг, чистейшее из чувств.
Еще одному рада, что Вы из Нездешнего Вечера отметили не Кузмина, не фигуры несхожих друзей (кто «Леня» [6], — Вы наверное догадались: лицо историческое и даже роковое)… а скромные, второстепенные, еле выведенные мною из уже вечного тумана фигуры моих дорогих редакторов, которые столько сделали добра писателям и особенно поэтам, и которых все забыли.
Вам спасибо — мы им позавидовали!
А теперь, после благодарности, просьба. Вы бы мне очень удружили, если бы — из Вашей колумбовой земли — на Вашем редакторском бланке (NB! сейчас объясню) написали бы несколько удовлетворенных слов о моей прозе — Современным Запискам. Каждый раз, когда посылаю свою прозу (да и стихи!) — мука настоящая. Здесь сократят, это уберут, это не относится к теме, то носит частный характер — там мне выбросили всю мать поэта Макса Волошина, выросшую на коленях пленного Шамиля, настоящую героиню романа, и, еще лучше, лесковской повести, — там, например, пытались выключить (и только письмо из заграницы — а именно: Штутгарта, подписанное рядом лиц, подействовало) весь конец (конец поэта и конец вещи) моего Живого о живом (о М. Волошине), от последних слов поэта: — Схороните меня на самом высоком месте — до этих похорон его на головокружительном утесе в скале. Так, например, не взяли («читателям неинтересно») мою встречу с Блоком, с собственноручной записью моей тогда шестилетней дочери о Блоке, — так и лежит вещь, никому не понадобившись, а была она (да и есть) ничуть не хуже Пленного Духа или Нездешнего Вечера, а по теме (Блок) м. б. и покрупнее. Дело в том (это совершенно между нами), что редакция С«овременных› 3‹аписок› состоит из общественных деятелей, о Максе Волошине, например›, Осипе Мандельштаме и т. д. от меня слышавших впервые, а Белого знающих по берлинским скандалам: исступленным его танцам, пьянству и т. д.
Ваш отзыв, как редактора, да еще из такого далека, мне будет большим подспорьем. Я очень одинока в своей работе, близких друзей, верней — у нее (моей работы) среди писателей нет: для старых (Бунин, Зайцев и т, д.) я слишком нова (и сложна), для молодых — думаете: стара? — не-ет! слишком сильна (и проста). «Молодые» в большинстве — эстеты и воспевают неодушевленные предметы, либо — самый одушевленный из них — человека превращают в неодушевленный предмет. Мне здесь (и здесь!) ни с кем не по дороге.
Мне, например, страшно хочется написать о Пушкине — Мой Пушкин — дошкольный, хрестоматический, тайком читанный, а дальше — юношеский — и т. д. — мой Пушкин — через всю жизнь — Вы же знаете, как я пишу — но поймите: буду работать по крайней мере месяц, поет — Я, работаю: всем существом, ни на что не глядя, а если и глядя — не видя — а могут не взять (как не взяли моего Блока), а у меня же столько невзятых рукописей. Просто — руки опускаются.
Если бы Вы, например, посоветовали С‹овременным› 3‹апискам› — в виде пожелания (да еще на бланке, да еще на машинке!) — …Хорошо бы если бы Ц‹ветае›ва написала о Пушкине». На них такие вещи (со стороны — да еще из другой страны — не говоря уже о другом материале) производят неотразимое впечатление.
Благодарность. Просьба. И — должно же быть третье, и оно есть — подарок, а именно: в С‹ан›-Франциско наверное будет мой большой друг Владимир Иванович Лебедев, бывший редактор пражской «Волн России». (Он только что приехал в Нью-Йорк, будет объезжать обе Америки с рядом лекций.) Я напишу ему о Вас, чтобы он Вас посетил, и он Вам обо мне расскажет, и — что лучше — сможет быть Вам очень полезен в Вашем журнале, как опытный, долголетний, просвещенный (“Воля России» — единственное место в эмиграции, где меня не обижали!) редактор. Ныне он редактор сербского «Русского Архива» — русского ежемесячника на сербском языке в Белграде, где я тоже сотрудничаю.
И что еще проще — вот его адрес, напишите ему сами, пошлите журнал, пригласите побывать, когда будет в С‹ан-›Франциско — и сошлитесь на меня. Дружу с ним с 1922 г., — моего приезда за границу. Человек он всячески редкостный.
И мне пришлите журнал: если не явно политический (я вне) с большой радостью буду участвовать, но до посылки Вам чего-нибудь хочу увидеть — и общий дух, и физические размеры. Напишите, если будете писать, и о гонораре (хорошее слово с хорошим корнем). Да и свое имя-отчество, пожалуйста.
Ну, вот.
Вот и состоялось — рукопожатие через океан.
Дальше шёл хорошо известный цветаевский автограф и адрес Лебедева в Нью-Йорке:
Пётр Петрович немедленно составил новое письмо Цветаевой, где раскрыл свой план публикации Марина Цветаевой в своём журнале. Даём его полностью, сохраняя принятую нами для всех приведённых здесь писем авторскую пунктуацию.
Балакшин Цветаевой от 10 ноября 1936 г. (второе письмо)
М.И.Цветаевой. Nov.10, 1936.
Глубокоуважаемая Марина Ивановна!
Я был страшно обрадован Вашему письму, Вашему отклику на мое письмо о Ваших вещах. И что Вы написали так скоро, мне казалось, что мое письмо будет колесить /или пылиться в редакции/, пока случайно не найдёт Вас.
Как жаль, что эти люди, в общем, так мало понимают эти прекрасные вещи, что они зарылись в политику, политическую общественность и.т.п.
Я написал письмо в редакцию «Современных Записок», копию пересылаю Вам. Если это письмо будет хоть сколько нибудь на пользу – буду очень рад.
Посылаю книгу «Земли Колумба»; вторая выходит перед Рождеством. Одобрите Вы ее или нет, но я знаю, что Вы не отвернетесь от нее. Она /весь журнал/ была задумана в большом одиночестве, и в нем и сделана. А мир принадлежит одиноким, одиночкам. Внизу массы /бородатый Маркс на раскорячках/, наверху Бог. Между этими планами, ближе к последнему, одиночки. Этот журнал – расширение дыхания. Во многих битвах уже одержаны победы /последняя – Вы, до этого в очень далёком эфире/.
Вашего Блока мы хотели бы приобрести для третьей книги. Мы, к сожалению, бедны, платим скромно /очень скромно!/ Можем предложить только 10 амер. долларов и сверх этого – в зависимости от принесенных книгой денег - в раздел, что останется от её стоимости.
На таких условиях /иногда ещё меньше/ у нас почти весь материал. Наш масштаб скромный, увы, все у нас укорочено – по эту сторону России.
Как представляется Вам возможность издания книги, в ней все Ваши вещи: «Пленный дух». «Нездешний вечер» и т.д. Какой может быть материал по объёму /число слов или страниц на пишущей машинке/, перечень вещей? Мой интерес чисто информативный.
Написал В.И.Лебедеву. Если он заедет в Сан-Франциско. Буду рад. Если окажусь полезным ему.
Спасибо за хорошее письмо. И крепко жму, протянутую через океан, Вашу руку.
П.С. Меня звать: Петр Петрович.
Дальнейшей переписки Балакшина и Цветаевой, к великому сожалению, в их архивах не обнаружено.
Они явно нашли общий язык, отмечали своё творческое одиночество. Можно предположить, что Марина Цветаева не осталась равнодушной к его предложениям и прислала ему «своего Блока» в прозе и стихах, которых у неё было 17 (и одно 18-е 1916 года, позже отвергнутое ею). По крайней мере, она могла это сделать. Ведь в её письме к Балакшину изложены все обиды несправедливого отношения в Парижских изданиях к её творчеству, которое не понимают, редактируют, отвергают… Наверно, она мечтала и о книге прозы. Это осуществила в США в 1953 г. её подруга Екатерина Исааковна Альтшуллер-Еленева. Они встречались в Чехии и потом много лет переписывались. Екатерина Исааковна собрала и сохранила большой архив [7] и, живя в Нью-Йорке, подготовила к изданию том прозы Цветаевой: Марина Цветаева. «Проза». Издательство имени Чехова. Нью-Йорк. 1953. 412 с. (предисловие Фёдора Степуна).
Издать эту книгу было непростым делом. Об этом можно написать отдельный рассказ. В книгу вошли следующие произведения Марины Цветаевой: «Мой Пушкин», «Мать и музыка», «Открытие музея», «Мои службы», «Живое о живом (Волошин)», «Герой труда (Записки о Валерии Брюсове)», «Нездешний вечер», «Пленный дух (Моя встреча с Андреем Белым)», «Световой ливень», «Искусство при свете совести». Тираж составил 2.525 экз., из них к моменту ликвидации издательства было продано 801 экз.
В 1956 г. издательство закрылось из-за недостатка средств. Такова судьба многих русских издательств в эмиграции.
Можно также предположить, что Цветаева отдельным письмом поблагодарила Балакшина за его хлопоты по публикации в «Современных Записках» её сочинений о Пушкине. Он же быстро написал по её просьбе от 25 октября 1936 года соответствующие рекомендации в журнал и уже 16 декабря получил ответ редактора В.В. Руднева [8], где по поводу Цветаевского Пушкина сказано следующее:
«Цветаева в 63-ей книжке “Совр. Записок”, даст, по-видимому, большой цикл стихов, посвящённых Пушкину. Я не уверен, что о Пушкине она смогла бы дать столь же блестящую статью, как о ряде своих современников».
В результате стихи Марины Цветаевой, посвящённые Пушкину, появились в 1937 году в «Современных Записках» в №№63 и 64. Несмотря на скепсис Руднева, в 64-ой книге журнала опубликована и её статья «Мой Пушкин».
Блоковская публикация очень была нужна Марине Цветаевой, а Пётр Балакшин жаждал поместить Цветаеву в очередную книгу своего журнала «Земля Колумба». К сожалению, тщательно составленный третий номер не вышел. «Регулярным издание <журнала> не стало, в частности, по причине недостатка финансирования… Издание «Земли Колумба» прервалось на высокой ноте» [9].
Примечания
1.Перечень архивов писателя П.П.Балакшина:
The Bancroft Library. University of California, Berkeley.
Literary associations in San Francisco.
Russian writers in San Francisco and Los Angeles.
Hamilton Library University of Hawaii. Northeast Asia Collection
http://www.russiangrave.ru/person?prs_id=382
2. Кстати, в номере газеты («Русская Жизнь», Сан-Франциско, 9 августа 1984 г.) есть также статья писателя и путешественника, исследователя «Русской Америки», включая русские проблемы в Калифорнии, проф. Виктора Петрова, с которым мы были знакомы и общались несколько лет (см. Юлий Зыслин. «Мир по-прежнему тесен». Чикаго, Континент, 2008, с. 12, 13).
3. Каннак, Евгения Осиповна (1903—1937) - писатель, литературовед, переводчик; в эмиграции с 1919 г.
4. Эссе Марины Цветаевой «Нездешний вечер» опубликовано в журнале «Современные Записки» (Париж), 1936, №61, а «Пленный дух», - 1934, №55.
5. Балакшин упомянул здесь имена редакторов журнала «Северные Записки», о которых он прочел у Марины Цветаевой в эссе «Нездешний вечер»:
- «Читают Леня [6], Иванов, Оцуп, Ивнев, кажется - Городецкий. Многих - забыла. Но знаю, что читал весь Петербург, кроме Ахматовой, которая была в Крыму, и Гумилева - на войне.
Читал весь Петербург и одна Москва.
...А вьюга за огромными окнами недвижно бушует. А время летит. А мне, кажется, пора домой, потому что больна моя милейшая хозяйка, редакторша "Северных Записок", которая и выводит меня в свет: сначала на свет страниц журналов (первого, в котором я печатаюсь), а сейчас - на свет этих люстр и лиц.
Софья Исааковна Чайкина и Яков Львович Сакер, так полюбившие мои стихи, полюбившие и принявшие меня как родную…»,
- « Софья Исааковна Чайкина и Яков Львович Сакер, спасибо за праздник - у меня его было мало.
Дом <Северных Записок> был дивный дом - сплошной нездешний вечер».
6. «Лёня» – это начинающий петербургский поэт Леонид Иоакимович Каннегисер (1896-1918 ), друг Сергея Есенина, сын хозяина дома, где происходила нездешняя встреча, инженера-кораблестроителя И.С. Каннегисера (1860-1930), антибольшевик, застреливший в 1918 г. председателя Петроградской ЧК Урицкого.
7. Архив Е.И.Альтшуллер-Еленевой описал и сохранил её дальний родственник проф. Питтсбургского университета, пушкинист и историк русской литературы
Марк Григо́рьевич Альтшу́ллер (род. 1929), с которым автор статьи общается многие годы. Марк Григорьевч подарил «Вашингтонскому музею русской поэзии и музыки» как упомянутое описание, так и саму книгу прозы Марины Цветаевой 1953 года. Оба издания включены в библиографию американских работ по цветаевской тематике и переданы в «Американский архив сестёр Марины и Анастасии Цветаевых».
8. Руднев, Вадим Викторович (1879-1940 - врач, общественный и политический деятель, публицист, редактор журнала «Современные Записки» (Париж)
9. Арустамова, А. А., ОБРАЗЫ РОССИИ И АМЕРИКИ НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА «ЗЕМЛЯ КОЛУМБА». Вестник Пермского университета. 2013. Выпуск 3(23).
Комментарии
Публикация Юлия Зыслина
Впервые читаю "Чайку", но чрезвычайно благодарна Юлию Зыслину за то, что благодаря его публикации, мне теперь это доступно! Публикация Юлия Зыслина "Из архива. Рукопожатие через океан. К переписке Петра Балакшина и Марины Цветаевой" - замечательная работа, такой гармонично ложащийся в мозаику камешек! Мы, цветаевцы, трепетно собираем эту мозаику на всех континентах уже много лет - так становится возможным воскрешение поэта Марины Цветаевой в слове.
Добавить комментарий