1937 год. Сталинская Россия. Четыре колхозных агронома присуждены к расстрелу за «вредительство». Жены трех из них едут в Москву: в их городке никто не взялся защищать заведомых смертников, один из местных адвокатов указал на московского защитника Седова, мол, поезжайте к нему.
Три несчастных женщины добираются до квартиры Владимира Седова в 10 вечера. Седов и его жена пьют чай, о чем-то разговаривают. И вдруг – звонок. Этот поздний звонок мог перевернуть их жизнь - такое тогда случалось повсеместно, но пока пришли не за Седовым.
Zashchitnik_Sedov_Vladimir_Ilin.jpg
Защитник Седов (Владимир Ильин)
Три измученные женщины взывают о помощи: помогите, наши мужья не виноваты, их оклеветали! Хозяин квартиры быстро спрашивает подробности: Был суд? Был. Все подписали признание. К расстрелу. Нет, он не может, у него масса других дел.
Слышавшая разговор жена вызывает мужа в другую комнату и увещевает: ни в коем случае.
Нельзя подставлять себя в такое время. Да и дело явно безнадежное. И Седов готов окончательно отказать просительницам.
Но тут одна из них кричит ему в лицо: вы трус. Камера на минуту останавливается на лице Седова - актера Владимира Ильина.
Скажу в скобках, что режиссер фильма Евгений Цымбал сумел поразительно точно найти актера, другим Седова трудно представить – невысокий, полноватый, но очень собранный, с проницательными добрыми глазами, в руках папка с документами...
Мы видим: что-то происходит внутри этого человека, какая-то внутренняя работа. Он соглашается.
Я пересказала начало среднеметражного (длится всего 40 минут) фильма «Защитник Седов». Почему-то в свое время его пропустила.
Да и шел ли он на широком экране? – не форматный, черно – белый, по своей стилистике сливающийся с документальным кино, недаром в конце картины дан фрагмент выступления одного из «сталинских соколов», буквально не отличимый от последней сцены картины.
Но об этом речь впереди.
Был ли фильм показан по ТВ? Вопрос. Ответа на него не знаю. Сейчас услышала о нем от московской знакомой, получившей на него линк от приятеля. Что ж, обычный путь для таких картин – от человека к человеку, своего рода «сарафанное радио»...
И вот еще о чем я подумала. Этот фильм мог выйти в прокат (не факт, что широкий) только в узкую временную полосу горбачевской Перестройки, то есть в самом конце 1980-х годов. Ни до, ни после его бы не выпустили, остановили бы на этапе сценария. Невероятно представить его снятым (на государственные деньги) и идущим в России в наши дни...
Но продолжу идти за сюжетом.
Защитник Седов в московских кабинетах. К Главному Прокурору (по-видимому, подразумевается Вышинский) не допускают, услышав о деле, коллеги в адвокатской конторе шокированы, изумлены, испуганы...
Подсудимых уже приговорили, процесс был закрытый, они признались – при чем тут защитник? Что ему делать после вынесения расстрельного приговора? По поводу «признания». В 1937 году, с благословения Сталина, следователи стали повсеместно практиковать методы физического воздействия на подследственных, другими словами, пытки.
И признания, вырванные под пыткой, были, как правило, единственным доказательством вины[1]. Когда приятель из их конторы прямо спрашивает Седова: зачем ему это? Тот просто отвечает: «Что делать, Костя? Иначе ведь тоже нельзя. Иначе противно».
Секретарь Главного Прокурора обещает выполнить просьбу Седова позвонить от имени Прокуратуры в городок и попросить отсрочить исполнение приговора.
Generalnyy_Prokuror.jpg
Генеральный Прокурор
Потом выясняется, что и не думал он звонить. Жизни приговоренным сохранил молодой простоватый секретарь местного суда – знал каждого из обреченных, решил хоть на день отсрочить их казнь.
Эпизоды в сценарии (автор сценария Мария Зверева, дочь автора рассказа)[2] отобраны скупо, по принципу: ничего лишнего. Все работает на тему. Вот Седов едет в поезде в тот самый городок. В купе с ним вместе военные (чекисты?), видимо, немалого ранга. На столе ваза с фруктами, а за окном снег, заснеженные леса...
Поздно ночью Седов и три просительницы приезжают в городок. Медлить нельзя – и Седов сразу идет в суд. Застает дежурного, который отказывается выдать дела людей, подлежащих расстрелу. Потом появляется начальник, ответ тот же. Седов не отступает.
В деле могли быть допущены ошибки, он как защитник должен его посмотреть. Типажи выразительны. Сухой с резкими чертами хмурого лица Начальник. С угрожающим видом кричит, что защитник приехал защищать «вредителей», врагов народа, которые к тому же уже расстреляны.
Но нет, еще живы – документы секретарем Скрепко будут отправлены завтра. Посреди ночи прибывает Главный в этой конторе с партией заключенных. Их разговор с защитником Седовым примечателен. Седов на все слова о «вредителях», «диверсантах» и «врагах», мешающих советским людям строить новую жизнь, отвечает одно: нужно быть человеком. И что–то вдруг шевелится в заросшем мохом сердце. Документы выдаются. А в них...
Мы помним, друзья, как в деле Навального было все что угодно, вплоть до большого количества пустых чистых листов, но только не членораздельное обвинительное заключение... Традиция фиктивных обвинений давняя.
В экспертном заключении было написано что-то наподобие того, что злоумышленникам помогла их способность заметать следы. Посему следы преступления отсутствуют. А еще что-то про взбесившегося быка, который с вредительскими целями был направлен вражеской рукой на доярок-стахановок. Чистая фикция, переходящая в анекдот.
Следующий кадр – ночное свидание защитника Седова с «подзащитными» - смертниками, ожидающими расстрела. Четверо за решеткой. Трое последовательно говорят, что невиновны, хотя все подписали. «На воле» у них дети, у одного — четверо мальчишек младшего подросткового возраста – мы видели их на фотографии, которую жена приговоренного принесла в конверте для защитника.
Четвертый заключенный – то ли отравленный пропагандой, то ли уже помешавшийся от пыток, говорит исключительно о «врагах народа», о просочившихся диверсантах, о необходимости их ловить и убивать. Кстати говоря, при всей лапидарности и отобранности кадров картины где-то в самом начале фильма его создатели показали внесюжетный персонаж - некоего «доносчика», пришедшего в «учреждение» и требующего, чтобы его донос «на вредителей» был выслушан...
Sekretar_Skrepko.jpg
Секретарь Скрепко
Такие черточки из жизни дорогого стоят. Вот еще одна. Железный начальник, с которым Седов сражается всю ночь за выдачу «дел» подзащитных, звонит домой и елейным голосом говорит жене:* «Я тебя целую» и даже «Спи, маленькая». Всюду люди – как сказал однажды по схожему поводу Евгений Евтушенко...
Картина движется к концу. С документами четырех смертников защитник Седов прибывает в Москву и буквально врывается в кабинет Генерального Прокурора. Скорее всего, как я уже говорила, подразумевается Вышинский - вполне узнаваемы и внешность Януарьевича, и его повадки. Седов рассказывает о деле, подчеркивая некомпетентность и смехотворность экспертного заключения, на основе которого вынесен смертный приговор.
И вот предпоследняя сцена картины. Длинный прямоугольник зала, заполненного военными, по-видимому, чекистами...
С трибуны вещает Генеральный Прокурор. Сурово и осуждающе он говорит о врагах, которые засели повсюду. Вот недавно защитник Седов выявил такую группу в Энске. Они обвинили невиновных на основе рассказа о взбесившемся быке, напавшем на доярок-стахановок... В зале смех.
Но продолжение речи вполне серьезно. Все участники «дела» понесли заслуженное наказание и расстреляны, далее перечисляются все те, с кем защитник Седов контактировал в Энске, вплоть до секретаря суда сердобольного Скрепко.
Камера показывает лицо Седова, он в зале, и даже вынужден встать, чтобы все его видели. Удивительно сыграл Владимир Ильин – в этом лице столько боли и чего-то еще, что трудно выразить словами, словно и не он выиграл дело и не о нем как о «достойном гражданине» было сказано с трибуны...
И наконец финал. Самая последняя сцена картины – документальные кадры. Но кажется, что мы никуда не перемещаемся из только что виденного зала. Тот же длинный прямоугольник, заполненный чекистами, трибуна, с которой вещает оратор. Та же диспозиция, та же лексика, тот же пафос: врагов народа, вредителей и диверсантов будем убивать как бешеных собак...
Режиссер Евгений ЦымбалEvgeniy_Cymbal.jpg
Господи, это было недавно – всего 87 лет назад, казалось, что это прошло, но нет, оно вернулось.
Я помню лозунг середины 1980-х – Перестройка необратима. Обратима. Сон разума породил все тех же чудовищ.
Фильм Евгения Цымбала вышел в 1988 году, тогда же был опубликован рассказ Ильи Зверева, чьим прототипом стал адвокат В. Л. Россельс.
Хочу вспомнить еще одну потрясающую книгу, опубликованную в том же 1988 году в журнале НОВЫЙ МИР. Это «Факультет ненужных вещей» (1964-1975) Юрия Домбровского, чья публикация за границей стоила автору жизни[3]. Книга все на ту же тему – о праве, о законах, становящихся в полицейском государстве «ненужными вещами».
Сегодня можно наблюдать схожую ситуацию с законом и правом.
Что же делать? Есть ли смысл в защите «политических» в царстве зла и насилия, если на одного тобою спасенного придется несколько уничтоженных государственной машиной и, возможно, по этому же делу...Круговорот зла бесконечен...
Вспоминаю еще одно произведение - сериал «Заступники», снятый Владимиром Коттом на основе книги советского адвоката Дины Каминской «Записки адвоката» (1984), в брежневские времена защищавшей диссидентов. Первый канал начал показ сериала весной 2020 года.
Режиссер сделал 18 серий, из которых зритель увидел только восемь. Дальше, в последующих сериях, как было понятно, разговор должен был пойти о процессах над оппонентами власти - Владимире Буковском, Ларисе Богораз, Анатолии Марченко, Павле Литвинове... Но руководителям канала смелости явно не хватило. Под благовидным предлогом показ был прерван.
Что случилось с остальными сериями? Почему мы не услышали внятных объяснений? В Википедии рассказ о режиссере Владимире Котте, выступившем против войны в Украине, заканчивается на 2011 годе, при том, что сериал «Заступники» снимался в 2018... Вопросы, вопросы...
Фильм «Защитник Седов», как видите, побуждает к мыслительной деятельности, к анализу и оценке событий. Его автор, ныне живущий и работающий Владимир Цымбал, как мне кажется, незаслуженно забыт. Он создал первоклассный во всех отношениях фильм, заставляющий задуматься над очень важными проблемами. И он, как это ни печально, провидчески показал нам, мир, в который вернулась сегодняшняя Россия.
В конце статьи не могу не сказать о российских адвокатах, в наши дни защищающих политических оппонентов власти. Знаю их фамилии и лица. Но называть не буду. Все они – люди героического склада, все они борцы с тем самым морем зла, которое кажется бесконечным. Сегодня и с ними идет беспощадная борьба. И их сажают в тюрьмы, предъявляя нелепые обвинения.
Когда-то «защитник Седов» попытался пробить брешь в империи зла - и победил, но победа его была чревата новыми казнями.
Однако без этой борьбы и без этой защиты прав человека хотя бы на крохотном участке одной человеческой жизни все было бы гораздо страшнее и безнадежнее.
Еле светящийся огонек добра и человечности дает надежду на конечную гибель царства Зла и безнадеги. Спасибо вам, дорогие защитники, за эту надежду!
* Автор картины в комментарии меня поправил: он говорит не жене, а маленькой дочке. К счастью, этот нюанс ничего не меняет в трактовке эпизода.
Свободу политическим заключенным! Свободу посаженным по политическим делам адвокатам и журналистам!
[1] К тем же методам российская правовая система вернулась в наши дни. И, похоже, что кратким моментом затишья, когда пытки на следствии не применялись, была именно Перестройка...
[2]Илья Зверев – писательский псевдоним Изольда Юдовича Замдберга (1926–1966), умершего прискорбно рано в возрасте 39 лет.
[3] После публикации Домбровский был зверски избит неизвестными и вскоре скончался.
