Передать на другом языке всю прелесть поэтического произведения – задача очень трудная. Однако именно благодаря переводам мы можем знакомиться с прекрасными образцами мировой поэзии, написанными на незнакомых нам языках, и получать от них удовольствие.
Благодаря великим мастерам перевода уже не одно поколение наслаждается сонетами Шекспира, поэзией Бернса, Байрона, Киплинга в переводе С. Я. Маршака, переведенным Б. Пастернаком «Фаустом» Гёте и многими другими жемчужинами мировой поэзии. Прекрасно переводили стихи О. Мандельштам, М. Цветаева, Н. Заболоцкий – перечень был бы обширным.
Никоим образом, не ставя себя в сколько-нибудь близкий ряд с поэтами такого уровня, скажу, что я тоже перевёл более 150 стихотворений, выпустил два сборника, опубликовал в журналах несколько подборок и много отдельных переводов. Возможно, это позволило мне решиться на, как потом оказалось, самый сложный для меня перевод – стихотворение Леонарда Коэна «Танцуй со мной до конца любви», ставшее одной из самых известных его песен.
Сначала немного об авторе.
Леонард Коэн – знаменитый канадский поэт, писатель, в основном известный в мире как автор и исполнитель песен. Он родился в 1934 г. в Монреале (Канада) в ортодоксальной еврейской семье. Его отец Натан Коэн, выходец из Польши, был владельцем известного в городе магазина одежды и умер, когда Леонарду было девять лет. Мать, Маша, эмигрантка из Литвы, была дочерью ковенского раввина Соломона (Шлойме-Залмана) Клоницкого – талмудиста, автора трудов по древнееврейской грамматике, сотрудника ряда периодических изданий на идише. Дед со стороны отца Лион Коэн – один из основателей первой канадской газеты для евреев The Jewish Times, первый президент Канадского еврейского конгресса.
Ещё в детстве мальчик начал писать стихи. Он был вдохновлён поэзией Уитмена, творчеством Йетса и Миллера. С юности ещё одним его увлечением была музыка; первую гитару он купил себе в 17 лет за 12 долларов.
В 1951 г. Леонард стал студентом университета, где изучал английскую литературу и продолжал писать стихи. В студенческие годы он выиграл приз за творческое сочинение из 4 поэм.
После окончания университета Леонард занялся литературой и музыкой. Он не только писал и исполнял свои песни под собственный аккомпанемент, а стал ещё и автором шести поэтических сборников, пяти сборников стихов и прозы и двух романов. В музыкальном мире он известен как автор ряда альбомов и дисков.
Со временем Коэн окончательно понял, что заработать в Канаде писательством невозможно, и с целью сделать музыкальную карьеру переехал в Нью-Йорк. Ему было уже 32 года. Все музыкальные промоутеры говорили ему, что он «уже слишком стар для таких игр».
В конце 1967 г. вышел дебютный альбом «Песни Леонарда Коэна», занявший 13-е место в хит-параде Великобритании. А в США его песни успеха не имели – там «…не были нужны меланхоличные песни зрелого мужчины в костюме и шляпе».
В 1973 г., в разгар конфликта Израиля с коалицией стран арабского мира, известного как Война Судного дня, Коэн прилетел на землю обетованную и попросил, чтобы его записали добровольцем на фронт. Встретив отказ, он внёс свой вклад в борьбу, бесплатно выступая перед солдатами ЦАХАЛа.
Потом у Леонарда наступил очень сложный период депрессии и внутренних исканий. Только после 15-летнего отсутствия на эстраде
76-летний Коэн совершил мировое турне (Канада, США, Португалия, страны Восточной Европы, Израиль), где дал 220 концертов.
Тогда же он впервые выступил в Москве, в Государственном Кремлевском Дворце. Критик Роман Егоров описывал выступление так: «Коэн на сцене наделён абсолютной властью, но он ею не злоупотребляет. Леонард выразителен и убедителен в каждом лаконичном жесте».
Можно спорить, кем Коэн был больше – поэтом или музыкантом, исполнявшим свои песни.
Моя давняя знакомая Инна Найдис, редактор журнала «Мигдаль» (Одесса), так написала о нём:
«Вне всяких сомнений, Леонард Коэн во всех его проявлениях – это высокая поэзия. У него низкий бархатный голос, изящная меланхолия песен, цепкий и печальный взгляд. Но, как и всякое большое явление, Коэн куда больше себя самого. Точнее, куда больше того, каким рисуют его себе слушательницы. Он не боится быть сентиментальным, коленопреклоненным – и в этом секрет его успеха у женщин. В этой же обнажённости чувств и секрет успеха Леонарда Коэна у мужчин».
Коэн получил престижную музыкальную премию «Грэмми». Журнал Rolling Stone назвал его одним из самых влиятельных творцов своего поколения, сравнивая с лауреатом Нобелевской премии по литературе Бобом Диланом.
Когда Леонард в возрасте 82 лет скончался, в посвящённой ему передаче на ВВС прозвучали такие слова: «Умер один из самых загадочных певцов и композиторов своего времени Леонард Коэн, творческое наследие которого занимает совершенно особое место в истории популярной музыки».
За полвека на сцене этот без преувеличения легендарный музыкант создал 14 альбомов. Последний, «Ты хочешь, чтобы стало темнее», вышел всего за несколько недель до смерти. Его заглавная песня c рефреном "Я видел будущее – это убийство" прозвучала в фильме Оливера Стоуна "Прирождённые убийцы".
Леонард Коэн написал десятки замечательных песен. Первую, «Аллилуйя», он создавал пять лет; некоторые считают её «одной из самых прекрасных лирических песен всех времен», и с этим трудно не согласиться. А песню-исповедь «In My Secret Life» («В моей тайной жизни»), которую посвятил своей платонической любви к девушке по имени Сюзанна, Коэн писал 13 лет; существует около 80 (!) сделанных им вариантов её текста.
Любители песен будут всегда помнить его песни «Каждый знает», «Будущее», «Счастливо, Мэриэнн», «Я возвращаюсь домой», «Знаменитый синий плащ», «Возвращение к тебе», «Песня странника», «Пора закрываться» и многие другие.
Но одна из песен Коэна – «Dance Me To The End Of Love» («Танцуй со мной до конца любви») – особая, не похожая не другие. Сюжетом этой знаменитой песни стала история про то, как в концлагере изощрённые фашистские палачи заставляли участников еврейского струнного квартета играть классическую музыку для людей, которые шли в газовую камеру. А потом отправляли туда их самих.
В 1995 г. Коэн писал об этой песне: «Я бы поставил её во главу списка собственных любимых песен. У этой песни – десятки и десятки куплетов, которые я писал на протяжении многих лет».
Этот ужас действительно трудно представить: идущие на смерть обречённые люди – и скрипки, плачущие в руках музыкантов, которым вскоре это тоже предстоит. Казалось бы, песня должна была звучать трагическим реквиемом, но получилось иначе.
«Если песня приходит из глубины души, – сказал впоследствии Коэн, – то она получается о многом; песня, первоначально рождённая
из дыхания смерти, становится Гимном Жизни и Любви. …Эта музыка – «Скрипкою пылающей к себе меня веди» – означает, что там есть красота окончательного оформления жизни, конец этого существования и элемент страсти».
Такую концепцию непросто понять и принять – ведь если воспринимать некоторые фразы и выражения стихотворения буквально, они ставят читателя (а тем более – переводчика) в тупик: аллегоричны, требуют понимания в переносном смысле, т. е. домысливания, а это при переводе – очень скользкий путь, порой для меня недопустимый. Но автор относился к этому именно так, как процитировано выше.
Вот текст этой замечательной песни-молитвы:
Dance me to your beauty with a burning violin,
Dance me through the panic till I'm gathered safely in,
Lift me like an olive branch and be my homeward dove,
Dance me to the end of love.
Dance me to the end of love.
Oh let me see your beauty when the witnesses are gone,
Let me feel you moving like they do in Babylon,
Show me slowly what I only know the limits of,
Dance me to the end of love.
Dance me to the end of love.
Dance me to the wedding now, dance me on and on,
Dance me very tenderly and dance me very long,
We're both of us beneath our love, we're both of us above,
Dance me to the end of love.
Dance me to the end of love.
Dance me to the children who are asking to be born,
Dance me through the curtains that our kisses have out worn,
Raise a tent of shelter now, though every thread is torn,
Dance me to the end of love.
Dance me to the end of love.
Dance me to your beauty with a burning violin,
Dance me through the panic till I'm gathered safely in,
Touch me with your naked hand or touch me with your glove,
Dance me to the end of love.
Dance me to the end of love.
Для читателей, не владеющих английским, приведу его буквальный (подстрочный) перевод:
Танцуй со мной (Веди меня в танце) к своей красоте под звуки пылающей скрипки.
Танцуй со мной (Веди меня в танце) сквозь страх, пока я не окажусь в безопасности.
Подними меня, словно оливковую ветвь, и будь моей голубкой, возвращающей меня домой.
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной до конца любви.
Дай мне разглядеть твою красоту, когда свидетели уйдут.
Дай мне почувствовать твои движения, подобно тому, как это делают в Вавилоне.
Покажи мне неспешно то, что я знаю только вне пределов дозволенного,
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной (Веди меня в танце) к свадьбе сейчас, танцуй со мной вновь и вновь,
Танцуй со мной очень нежно и очень долго.
Мы оба то ниже (опускаемся к подножью) нашей любви, то выше (возвышаемся над ней).
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной до конца любви.
Кружи меня в танце к детям, которые просятся родиться.
Веди меня в танце сквозь занавески, которые растрепались от наших поцелуев.
Подними (штору в) нашу палатку-убежище (приют) сейчас, хотя все (её) нити порваны.
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной (Веди меня в танце) к своей красоте под звуки пылающей скрипки.
Танцуй со мной (Веди меня в танце) сквозь страх, пока я не окажусь в безопасности.
Прикоснись ко мне оголённой рукой или рукой в перчатке,
Танцуй со мной до конца любви.
Танцуй со мной до конца любви.
Но одними только стихами трудно в полной мере передать всю гамму эмоций, которые охватывают зрителей, слушающих их исполнение как песню, особенно если поёт сам автор. Мне довелось посмотреть её запись в его исполнении на концерте. Она производит сильное впечатление – как мне представляется, именно то, которое хотел вызвать автор.
В отличие от этого, создатели многих сделанные на её основе театрализованных клипов не удерживаются от соблазна её осовременивания, на мой взгляд – излишнего, а иногда и недопустимого. В них – с другими исполнителями, кричащими декорациями и слащаво-красивой обстановкой – авторы клипов навязывают зрителю совсем другое настроение, совершенно игнорируя содержание песни.
Там совершенно беззастенчиво эксплуатируется прекрасная лирическая мелодия. На фоне гламурных эмоций, видов, декораций и чувственных танцев зритель, по-видимому, не очень и вслушивается в стихи. А ведь эксплуатировать такие горькие и пронзительные строки, намеренно закрывая глаза на то, чему они посвящены, пренебрегая их трагичностью, просто кощунственно.
Можно с горечью предположить, что знакомство с этой замечательной песней только путём просмотра такого игривого видеоклипа полностью игнорирует повод для её написания, искажает чувства автора и настроение, которое он надеялся вызвать у зрителя.
Существует несколько переводов этого стихотворения, сделанные М. Немцовым, Д. Тёмкиным и некоторыми другими.
Я тоже решился сделать его перевод, в котором попытался передать и содержание оригинала (как я его понимаю, но не создавая собственные «вариации на тему»), и его настроение. При этом соблюдал ритмику, «мелодию» стиха (ими иногда пренебрегают, а для меня это тоже недопустимо). Правда, для этого всё же дважды пришлось чуть-чуть самовольничать – ведь английский намного более ёмкий, чем русский, и для выражения одного и того же содержания ему требуется меньше слов и слогов:
Потанцуй со мной под скрипки искромётный звук,
Потанцуй со мной сквозь ужас, чтоб исчез он вдруг,
Возврати меня домой, с собой в мир позови
В танце до конца любви.
Дай мне ощутить, как в танце движешься сейчас,
Дай красу твою увидеть без сторонних глаз,
Не спеша плениться тем, что можно только мне,
В танце до конца любви.
Потанцуем, будто к свадьбе мы устремлены,
Будем танцевать мы долго, трепетно нежны.
На волне высоких чувств плыви, мой друг, плыви
В танце до конца любви.
К детям, что родить могли мы, в танце мы плывём,
Опускаем занавеску, чтоб побыть вдвоём
В том приюте, что себе мы в мыслях создаём
В танце до конца любви.
Потанцуй со мной под скрипки искромётный звук,
Потанцуй со мной сквозь ужас, чтоб исчез он вдруг,
Прикоснись ко мне рукой, и вспыхнет жар в крови
В танце до конца любви.
–––––––––––––––––––––
Источники: Википедия, очерки о Коэне на сайте «uznayvse.ru», статьи Л. Белага в журнале «Livejournal», И. Найдис «До конца любви» в журнале «Мигдаль-Times» и др.
Комментарии
Большая неудача
В частности потому, что нельзя пытаться переводить дословно, а тем более штампами никакие стихи, а тем более Великую песню. А чтобы это избежать, или хотя бы пытаться это сделать - что необычайно трудно - надо по возможности вжиться в эту Песню, да и в любую другую песню или стих, или хотя бы понять о чем она. Только тогда могут появиться нужные слова. К сожалению, этого не произошло в предлагаемом переводе. Спрашивается почему? Такое впечатление, что переводчик не совсем понял о чем эта песня и в какой момент она вырывается из груди автора, хотя об этом кричит почти каждая этой Великой песни. Нету никакого секрета в том, что эта буквально написано перед входом в газовую камеру концлагеря двумя влюбленными. Где это в предложенных нам переводах? Поэтому вся эта трагедия, весь кошмар этого момента теряются, произносятся совсем не теми слова и в результате чувства и состояние этих двух влюбленных на пороге гибели пропадают и искажаются, что просто недопустимо.
Добавить комментарий