Ландшафт науки и споры о гомеопатии

 

Эта статья посвящена гомеопатии. Лично я большая ее поклонница, гомеопатия многажды вызволяла меня из беды, в то время как аллопатия часто провоцировала новые недуги. Сегодня гомеопатия официально не одобряется в России - Меморандумом академиков она объявлена лженаукой. Уж не очередное ли это гонение на генетику или кибернетику, столь привычное отечественным пенатам?!

Спасибо биологу Михаилу Голубовскому, написавшему статью на эту животрепещущую тему и поднявшему голос в защиту гомеопатии.

Ирина Чайковская

 

 

 В феврале 2017 г. временная экспертная группа Комиссии РАН по лженауке опубликовала Меморандум, где решительно отнесла гомеопатию к лженауке. Это вызвало бурю возражений в обществе - и среди врачей-терапевтов, которые применяют подходы гомеопатии, и среди пациентов, успешно пользующихся гомеопатическими лекарствми. Работая долго в области генетики и истории науки, я хочу показать шаткость положений и выводов Меморандума. Во многих изданиях СМИ они преподносятся как мнение всей российской академии. А это неверно. Споры о гомеопатии дают интересную возможность обсудить более обшие представления о статусе и развитии науки.

Наука с ее испытанными методами – мощный источник знаний о природе и человеке. Но наука может вести и к неоправданным экстраполяциям, к «убеждениям чувств», способных затмить доводы разума, вплоть до научных суеверий. Это убедительно показал биолог-эволюционист, философ и историк науки Александр Александрович Любищев (1890-1972). Его статьи и эпистолярий на данную тему собраны в посмертной книге «Наука и религия» (С.- Петербург 2000). Имя Любищева стало известным после посвященной ему повести Даниила Гранина «Эта странная жизнь». Люди старшего поколения, возможно, помнят и яркую статью математика, логика и культуролога Юлия Шрейдера «Наука - источник знаний и суеверий» (Новый Мир, 1969, № 2).

Наука не единственный источник знаний о мире и человеке. Ее дополняют религиозно -философское знание и искусство. Достоевский страдал от наследственной эпилепсии и поведал о необычном состоянии психики за минуты перед припадками. « Ощущения жизни, самопознания почти удесятерялись в эти мгновения, продолжавшиеся как молния. Ум, сердце озарялись необыкновенным светом, все волнения, все сомнения, все беспокойство как бы умиротворялись разумом, разрешались в какое-то высшее спокойствие, полное ясной, как бы гармонической радости и надежды, полное разума и окончательной причины». Перед этим личным мистическим откровением неуклонные сторонники «доказательного» знания о человеке и медицины вынуждены смиренно преклонить колени. Здесь не работают привычные статистические методы. Следует принять это уникальное личное свидетельство за важную истину о психике человека. Вспомним и признание Эйнштейна : «Достоевский дал мне больше, чем любой научный мыслитель, чем Гаусс». Поразительна взаимная дополняемостьнауки и искусства.

В каждом периоде развития науки можно условно выделить три взаимопроникающие ветви: а) магистральные теории и методы, б) альтернативные, маргинальные, как бы на обочине и в) традиционные, куда относятся наблюдения, опыт и память многих поколений. Почти все, что мы сегодня едим, - счастливый результат традиционной селекции растений и животных. Индейцы Америки ввели в культуру кукурузу, картофель, томат, подсолнечник, табак, батат. Медики Индии времен аюрведы («знание о жизни»), 2500 лет назад, знали более 700 видов лекарственных растений. Миропонимание древних авторов были далеко от современного. Оно явно находилось «в противоречии с твердо установленными научными представлениями о структуре материи, устройстве живых организмов и функционировании лекарственных средств». Однако, именно такие требования к науке предьявляет текст Меморандума, отвергая теорию и практику гомеопатии.

Проследим на примере вакцинации связь традиционных представлений и научных. В Индии и Китае тысячу лет назад открыли защитные свойства прививок от переболевших оспой людей здоровым (вариоляция). При этом, однако, была опасность смертельного заражения. Изучение традиционного опыта, фактов устойчивости к натуральной оспе у доярок, болевших в легкой форме коровьей оспой (пустулы на руках), привели биолога и врача Эдварда Дженнера (1749-1823) к озарению и открытию: прививка коровьей оспы людям вызывает устойчивую защиту при заражении человеческой оспой. Лондонское королевское общество отказалось публиковать в своих «Трудах» в 1798 г. краткое сообщение Дженнера о его дерзких опытах, поскольку «оно сильно расходится с устоявшимся знанием». Знакомый аргумент. Тогда ученый напечатал брошюру о своем открытии. Вскоре ему удалось убедить обшество об открытии безопасного метода защиты от оспы. Уже в 1800 г. прививки стали обязательными в английской армии и флоте. Однако механизм иммунитета оставался неясным долгие десятилетия.

Спустя 80 лет Луи Пастер открыл мир микробов и методы их культивирования. В опытах на животных он случайно обнаружил защитное действие ослабленных культур обычно смертельных бактерий и вирусов. С тех пор вакцинация стала универсальным методом создания иммунитета ко многим инфекционным болезням. Сам термин был предложен Пастером в честь открытия Дженнера ( vacca – по латыни корова). Вакцинация спасла и продолжает спасать миллионы жизней. Недавно обьявлено о получении вакцины против малярии. Но и Пастер поначалу столкнулся с недоверием и пессимизмом. Когда в 1873 г. он баллотировался в Академию медицины, то был избран большинством всего в один голос. В мемуаре о Пастере известный писатель Борис Хазанов, врач по образованию, так обьяснил причины скепсиса.

Пастер был химик, и его гипотеза о сходстве открытого им микробного брожения органических веществ с явлениями в человеческом организме, тогдашним корифеям медицины казалась кощунством. Сейчас даже трудно представить, что до Пастера хирурги мыли руки не до, а после операции. А до операции - чего ж их мыть? – ведь руки «чистые». Венский врач Игнац Земмельвейс еще в середине 1850-х тщетно пытался убедить врачей в родильных домах, где свирепствовал сепсис, мыть руки перед операцией. Но тогдашнее врачебное сообщество было глухо. Земмельвейс кончил жизнь в психбольнице.

Лишь главный хирург госпиталя в Эдинбурге Джозеф Листер (1827-1912), прочтя статьи Пастера и проникшись его открытием, ввел на рубеже 1870-х жесткие правила антисептики: непременная стерилизация всех инструментов, мытье рук до и после операции и работа в стерильных перчатках. Смертность при операциях резко снизилась.

История науки знает и обратные случаи, когда твердо установленный научный факт со временем оказывается неинтересным или некорректным. В 1914 г. У.Т.Ричардс получил Нобелевскую премию за точное определение атомных весов. С тех пор его результаты никогда не оспаривались. Однако, после открытия изотопов, которые входят состав многих природных элементов в разных соотношениях, ценность подобных расчетов резко изменилась. И в 1932 г. другой нобелевский лауреат Фредерик Содди, иронически заметил: подобные точные расчеты представляют интерес не более, чем анализ среднего веса коллекции бутылок, из которых одни полные, а другие в той или иной мере опорожнены. Стало очевидно: существует обратная зависимость между точностью и правильностью. В стремлении к высокой точности можно утратить правильность, полноту описания того или иного феномена. То есть попросту не увидеть леса за деревьями.

В истории науки повторяется один любопытный феномен. В каждый период ее развития ученые полагают себя стоящими на позиции твердого знания, лишенного догматизма. Но проходит некоторое время, и их идейные дети обвиняют отцов в недальновидности и упрощениях. А затем, в свою очередь, подвергаются сходному обвинению со стороны своих идейных детей. Сопоставим в этом смысле полярные познавательные установки, которые высказали в 1975 г. двое видных ученых - биофизик и молекулярный биолог М.В. Волькенштейн и А. А. Любищев.

М.В. : То, что однажды добыто наукой, останется навсегда. Познание движется неравномерно, но поступательно. Попытки возрождения уже опровергнутых представлений имеют лженаучный характер. Да, бывали случаи в истории науки, когда первоклассные открытия не получали признания крупных ученых. Сейчас такие случаи становятся редкими, ибо научные методы развиты всесторонне. В ходе развития науки не возникают «мутации», поворачивающие ее вспять.

А.А. : Возможен и другой взгляд на развитие науки. Ее прогресс не сводится к накоплению достоверных истин, а связан со сменой целых систем научных и философских постулатов. Прошлое науки – не кладбище с могильными плитами, а собрание недостроенных архитектурных ансамблей, многие из которых были незакончены не из-за порочности замысла, а из-за несвоевременного рождения проекта или чрезмерной самоуверенности строителей. Каждый период смотрит свысока на предыдущий и высказывает против него то, что впоследствии будет сказано о нем самом. Слишком соблазнительно уверовать в правоту сегодняшних научных концепций, в то, что, наконец, здание науки покоится на безупречном фундаменте и нуждается лишь в планомерной достройке.

Посмотрим, как эти полярные взгляды соотносятся с ходом развития генетики. Термины ген, мутация, генотип, фенотип, геном, давно вошли в общекультурный обиход. Они кажутся четкими и строго научными. Между тем, становление этих понятий полно извивов и парадоксов. До сих пор их понимание у разных биологов варьирует. Термин ген в начале ХХ века ввел датский биолог Вильгельм Иогансен (1857-1927), как «удобное словечко» для создания двух других важных терминов – генотип (наследственная конституция) и фенотип (все признаки и свойства организма). Иогансен до конца жизни не связывал ген с каким-то материальным носителем в клетках. Однако, Томас Морган уже в 1915 г. материализовал ген.

Он установил, что гены соответствуют определенным участкам хромосом клеточного ядра и расположены в них в линейном порядке. Удалось проследить, как этот порядок нарушается под действием радиации, приводя к изменениям фенотипа. Хромосомная теория наследственности привела ко многим крупным успехам. Открытие в 1953 г двойной спирали ДНК - самовоспроизводимой молекулы в структуре хромосом - вбило «золотой гвоздь» в понимание феномена наследственности. Однако, ослепительный блеск этих открытий привел к соблазну детерминизма, к мысли, что все здесь уже в принципе ясно. Так, М.В. Волькенштейн высказал твердое убеждение, что «нет смысла дискутировать по поводу закона ненаследования приобретенных признаков». Однако, такого закона в биологии не было, никто его не формулировал! Было лишь доминирующее убеждение среди большинства классических генетиков. Оно твердо сохранялось вплоть до 1980-х годов.

Однако, начиная с 1951 г. американская генетик Барбара МакКлинток публикует серию взрывных исследованиий. Она находит у кукурузы «прыгающие гены», которые непредсказуемо меняют место в хромосомах, не подчинясь. никакой точной прописке. Были найдены мутации, связанные не с изменениями в структуре генов, а с внедрением в район их расположения мобильных элементов. Это приводило к резкому изменению генной активности, вплоть до ее глушения.

Более 25 лет данные и выводы МакКлинток рассматривались как курьез, причуда, маргиналии. Они противоречили основному корпусу данных генетики, не лезли ни в какие ворота. При этом никто не подвергал сомнению авторитет и экспериментаторское мастерство МакКлинток. Ведь до своего главного открытия она уже была выбрана в Американскую академию наук. Однако, за исключением трех-пяти генетиков, никто всерьез не принимал ее гипотезы, не стараясь даже глубоко в них вникнуть. Действовал охранный механизм неприятия и отторжения непривычных данных.

Я называю это явление в науке - когнитивный иммунитет. Факты и гипотезы, которые резко выбиваются из основного русла (или мэйнстрима – модный термин) обычно относят на обочину знания. Но вышло совсем как в Библии: камень, который отвергли строители, стал во главу угла. В начале 1980-х гг. мобильные элементы были найдены у самых разных обьектов, их удалось материализовать на уровне ДНК и отслеживать их прыжки в хромосомах. Возникла новая мобильная генетика, и многие сложившиеся положения классической генетики подверглись ревизии.

МакКлинток была удостоена Нобелевской премии в 1983г. В юстиции нередко старые судебные дела подлежат пересмотру «по вновь открывшимся обстоятельствам». Открытие мобильных элементов привело к ревизии постулата о ненаследовании возникающих в ходе индивидуального развития признаков. Очевидно, представления Любищева о прогрессе науки оказались ближе к истине нежели жесткий детерминизм утверждений Волькенштейна.

Здесь важно акцентировать, что ревизия этой проблемы в ходе развития генетики ни в какой мере не имеет отношения к внешне сходным утверждениям «народного академика» Лысенко. Его деятельность привела к погрому советской генетики в 1948 г. Лысенко создал свою «мичуринскую генетику» и напрочь отрицал представления о генах и хромосомах. Взгляды Лысенко на проблему организм-среда были подобны уверениям Бурдюкова в комедийной миниатюре Гоголя «Тяжба». Мол, «у нашего заседателя вся нижняя часть лица баранья, как будто отрезана и шерстью поросла. А ведь от незначительного обстоятельства: когда покойница рожала, подойди к окну баран и нелегкая подстрекни его заблеять».

После этой прелюдии вернемся к гомеопатии. Эту ветвь альтернативной медицины основал современник Дженнера германский врач Самуэль Ганеман (1755-1843). Основные принципы и методы гомеопатии таковы: «подобное лечит подобное», использование малых и сверхмалых доз при особом способе их изготовления, устремленность их действия на организм как целостную систему. Лекарственные средства гомеопатии на 70% основаны на лечебных травах. Метафорически основной принцип гомеопатии близок к тезису «яд в малых дозах - лекарство». Что прямо подтверждается в случае змеиного яда. Очевидно и сходство с вакцинацией - малые и ослабленные дозы опасных для здоровья инфекционных агентов, оказывают защитное действие.

Основная посылка авторов Меморандума состоит в том, что «принципы гомеопатии и основанные на них средства и методы диагностики и лечения противоречат принципам доказательной (научно обоснованной) медицины, которые базируются на достижениях естественных и медицинских наук». Иными словами, признается только то, что основано на «доказательной» медицине. Подобный усеченный подход представляется некорректным. Само понятие «доказательности» тех или иных приемов и рекомендаций меняется со временем. Доказательны ли теории и практики нобелевских лауреатов? Конечно да, но не абсолютно.

В 1926 г. премия в области медицины была присуждена датскому микробиологу и патологоанатому Йоганессу Фибигеру за концепцию возникновения рака у крыс при заражении паразитической нематодой. Однако, это не подтвердилось. В 1949 г премию получил португальский нейрохирург Эгаш Мониш за «открытие терапевтического воздействия лоботомии при некоторых психических заболеваниях». В США в 1950-е годы были проведены тысячи операций. Побочные эффекты частичного удаления лобных долей оказались ужасающими, метод лоботомии полностью оставлен.

 Полвека назад Любищев, приветствовал изучение народных лекарственных средств, отмечая, что полное пренебрежение к знахарству исчезло. «Сейчас и панты, и женьшень вошли в научную фармакопею. И я сам, по рекомендации врачей, в особенности после болезней или при утомлении, пользуюсь знахарскими средствами: аралия, лимонник – и с большим успехом», - писал он. Ныне в ландшафт современной медицины входит разнообразие альтернативных практик - гомеопатия, аюрведа, тибетская и китайская медицина, натуропатия, хиропрактика. Не противоположение и борьба, а комплементация и разумный симбиоз. В США в рамках федеральной системы здравоохранения (NIH) альтернативные методы и практики изучаются в Национальном центре комплементарной и интегративной медицины.

В 2000 г. бюджет центра был увеличен до 68 млн долларов, в 2001г. до 90 млн, в 2003 г. до 113 млн и в 2009 г. до 122 млн долларов. В 2009 г. около 50% американцев пользовались средствами нетрадиционной медицины. Аналогично в Британии, начиная с 1970-х, резко возрос интерес к гомеопатии. К ней ежегодно прибегают около 17% британцев. Большей частью, это образованные и состоятельные люди, а не те, кто верит шарлатанам. Гомеопатия имеет свою терапевтическую нишу – в основном недомогания общего характера - неврозы, депрессии, неспецифические аллергии, астма, мигрень, дерматиты.

В С.-Петербурге в Медицинском университете им. Мечникова есть кафедра традиционной медицины и гомеопатии. Ее профессорско-преподавательский состав включает двух докторов и пять кандидатов меднаук. Глава кафедры Светлана Петровна Песонина на пресс-конференции, созванной спустя две недели после опубликования Меморандума, рассказала о своем 47-летнем врачебном опыте. Ее практика комплементарно сочетает подходы и методы классической медицины и гомеопатии, внимательный анализ динамики лечения, персональный выбор средств при лечении каждого пациента. Соображения и доводы Песониной мне, как биологу-генетику, представляются серьезными и убедительными. Полностью разделяю ее недоумение, почему врачи, использующие гомеопатию, профессионалы в данной области, не принимали участия в работе комиссии и выработке решения временной экспертной группы. Это как раз тот случай, когда нарушение этико-процессуальной процедуры приводит к некорректным решениям.

Частое возражение против гомеопатии таково. Среди рекомендуемых средств есть лекарства со сверхмалым уровнем разбавления, когда доля активного вещества составляет несколько молекул или теоретически оно вовсе отсутствует. Критики полагают, что позитивное действие таких средств связано не с препаратом, а с эффектом плацебо, т.е. с действием на уровне психотерапии. Однако, здесь стоит вновь обратиться к истории науки. В начале 1920-х годов в Военно-медицинской академии в Ленинграде обсуждались опыты проф. Николая Павловича Кравкова, основателя российской фармакологии (В 1920 г.он был избран в члены РАН по рекомендации И.П. Павлова). На оригинальной модели изолированных органов кролика Кравков установил фармакологическое действие такого разбавления некоторых веществ, когда в растворе находилось всего несколько молекул активного начала или теоретически их вовсе не было.

Оппоненты возражали, что это противорчит физике. Кравков парировал, что если, тщательно проведенные биологические опыты приводят к выводу о допущении элементарных частиц, меньших, чем молекулярные, то биолог вправе их допустить. Есть принципиальные отличия живых организмов от косной природы. Можно вспомнить, что живые организмы используют лишь один тип органических молекул-изомеров, которые вращают плоскость поляризации света влево. И этот важный факт отличия всех живых организмов впервые установил также химик Луи Пастер!

Современной гомеопатии вовсе не свойственно небрежение к знанию и методам магистральной медицины. Врачи-гомеопаты применяет свои методы врачевания и средства комплементарно к каноническим. Вызывает удивление и досаду агрессивность текста Меморандума по отношению к гомеопатии - вполне в стиле 1930-х годов и в духе памятных гонений на генетику. «Ее применение в медицине противоречат основным целям отечественного здравоохранения и должно встречать организованное государственное противодействие».

Это уже далеко за пределами всех рамок научной дискуссии и напоминает «апелляцию к городовому». Печально, что осененный именем Российской академии наук текст Меморандума, со столь ответственными выводами не обсуждался даже на заседании Комиссии по лженауке, не было никакого ее решения.

Есть основания полагать, что оно не было бы столь односторонним. Остается лишь посоветовать неколебимым ниспровергателям гомеопатии следовать давнему девизу: «Лучше зажечь одну свечу, чем 100 раз проклинать тьму».