В продолжение темы статьи Ирины Чайковской «Почему герой «Самоубийцы» Эрдмана остался жив?» («Чайка», 11.16.2017) читателю, возможно, будет интересно узнать вариант ответа на заданный вопрос в постановке «Самоубийцы» в Хьюстоне.
Русский любительский театр в Хьюстоне существует уже более двадцати лет. Первый спектакль состоялся 22 февраля 1997 года. В зале итальяно-американского культурного центра были представлены три небольших комедии - «Юбилей» Чехова, «Случай на фабрике № 6» Арканова и Горина и «Свадьба» Зощенко в постановке Дмитрия Скоробогача и Сергея Туканова. Зрители отметили выразительную и темпераментную игру Светланы Большаковой, Лины Хаскиной и Сергея Туканова. Инициатор театра – Соня Табаровская – действовала «за сценой». К сожалению, потом кто-то уехал, кого-то закрутили работа и семья, и театр вошёл в спящий режим. Потребность и желание продолжать театральную деятельность не пропали, но долгое время не достигали критического уровня.
Но вот, наконец, возник некий импульс, и в 2004 году театральная жизнь русскоязычной общины Хьюстона возобновилась. Бывшие жители Новосибирского Академгородка, Наум и Надя Держи, а также Ефим Вайнер, памятуя, каким ярким событием был спектакль «Самоубийца» по комедии Эрдмана в Доме учёных 4 декабря 1984 года, предложили поставить эту пьесу в Хьюстоне. Идея сделать новое воплощение «Самоубийцы» оказалась плодотворной и постепенно объединила довольно большую группу энтузиастов – девятнадцать (!) человек.
«Самоубийца» - пьеса из ряда вон выходящая. Написанная в 1928-1929 годах замечательным русским драматургом Николаем Робертовичем Эрдманом (широко известны фильмы «Весёлые ребята» и «Волга-Волга» по его сценариям), дошла до зрителя только спустя десятки лет. А ведь комедия была принята на «ура» сразу двумя гениальными режиссёрами – Станиславским и Мейерхольдом.
– Гоголь, Гоголь! – кричал Станиславский, не в силах остановить приступы хохота, когда Эрдман читал ему «Самоубийцу». И во МХАТе, и в театре Мейерхольда постановка была запрещена к представлению Главреперткомом. Не помогло даже личное обращение Станиславского к Сталину.
Позицию большевиков в области сатиры отражает эпиграмма: «Салтыковы Щедрины лишь такие нам нужны и такие Гоголи, чтобы нас не трогали». Откровенно говоря, чутьё не обмануло товарища Сталина и других цензоров. «Самоубийца» была такой же разящей сатирой и такой же высокой драматургией, как «Ревизор» Гоголя. Пьеса заостряла до гротеска и, тем самым, обнажала до корней абсурд и трагедию коммунистической утопии в Советской России.
Основной мотив «Самоубийцы» - подавление маленького человека бездушной государственной машиной. Это стержневая тема русской литературы, начиная с «Медного всадника» Пушкина и «Шинели» Гоголя. Герой в них персонифицирует широкие массы народа. Но в «Самоубийце» страдает не только обыватель, несчастны практически все слои общества, как в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
Не удивительно, что в Союзе пьеса впервые была показана зрителю только в 1982 году. Поставленный Плучеком в Театре сатиры спектакль (по версии, сильно урезанной и смягчённой Сергеем Михалковым) низводил социальную комедию до бытового фарса. Но даже и в этом изуродованном виде постановка после семи спектаклей была снята с репертуара, а восстановлена уже в эпоху перестройки, к сожалению, в той же михалковской версии.
Из Театра сатиры текст пьесы в 1983 году «просочился» в Академгородок и произвёл там феерический эффект, подобный публикации «Мастера и Маргариты» Булгакова. Театральный любительский клуб «Лицедей» решил поставить спектакль, а там будь, что будет.
Таки было - разгромное постановление райкома партии, проработочные собрания в академических институтах и наказание участников (автора этих строк, например, лишили права преподавания в Новосибирском университете).
Сменилась эпоха, «Самоубийца» идёт в Москве и прочих городах и весях современной России. Пусть и не отражая той политической злобы дня, как в советское время, пьеса остаётся современной и входит в золотой фонд русской драматургии.
Замысел театра Хьюстона был создать аналитический спектакль, где искромётная сатира Эрдмана давала бы новый ракурс для размышления о трагической судьбе России в двадцатом веке. В этой интерпретации самоубийца - это не только главный герой комедии Подсекальников, но и весь российский народ - жертва и виновник произошедшей исторической катастрофы.
Поддавшись на соблазн коммунистической утопии и лозунгов типа «Грабь награбленное!», русский народ понёс невосполнимые, небывалые потери и оказался на грани полного исчезновения. Этот урок не должен остаться без всестороннего анализа. Но, кроме того, «Самоубийца» покоряет, как литературный шедевр, написанный сочным и искромётным русским языком. Это очень смешная и очень мудрая пьеса – смех сквозь слёзы, как и положено классической комедии.
Характеры пьесы карикатурны, как маски итальянской комедии дель арто и как гоголевские «свиные рыла». Эрдман подчеркивает родственность Гоголю, цитируя «тридцать пять тысяч курьеров» из «Ревизора» и «Русь-тройку» из «Мертвых душ». Поведение персонажей «Самоубийцы» смешно и нелепо. На первый взгляд, кажется, что Эрдман безжалостно высмеивает обывателя, как это делали многие его современники.
Но почему же тогда Станиславский, Горький, Мейерхольд и другие смыслящие в драматургии люди считали комедию Эрдмана гениальной? Чтобы попытаться понять это, отвлечёмся от карикатурности персонажей «Самоубийцы» и вслушаемся в то, что они говорят.
Подсекальников: «Я прошу вас от имени миллионa людей: дайте нам право на шёпот». Мария Лукьяновна: «Ведь людям-то не хочется умирать». Серафима Ильинишна: «Уж если есть протекция, то работа отыщется». Александр Петрович: «Лучше меньше идей и побольше хлеба». Аристарх Доминикович: «Мы хотим, чтобы к нам хоть немного прислушивались». Виктор Викторович: «У писателей музыкантская жизнь. Мы ... всё время играем туш». Пугачёв: «Не могу торговать я в такую эпоху». Отец Елпидий: «Церкви Божии запечатывают». Раиса Филипповна: «Сейчас наступила немая любовь».
«Если вы можете понимать суть» (Подсекальников), то тут не смеяться хочется, а плакать, поскольку «очень печально так жить» (Мария Лукьяновна). Реплики комедии отражают болевые точки постреволюционной России.
Возьмём такую тонкую материю, как любовь. Революция смела тургеневских барышень и их воздыхателей. Ухаживания огрубели и опошлились, «мужчины в минуты любви совершенно не разговаривают, только сопят». Да что там любовь! - Писателям зажимают рот, церкви закрывают, частную торговлю ликвидируют, много вздорных идей и мало хлеба. Ох, не смешно всё это.
А вот как в пьесе представлена господствующая идея - «марксисткая точка зрения». Гегемон Егорушка заявляет что, при социализме вина не будет, дам не будет, да и человека не будет – только «огромная масса масс». И ещё: «Есть другая, прекрасная, чудная жизнь. Жизнь с бельём, с обстановкой, мехами, косметикой». Но не в Советской России. Потому что утопия не способна дать людям не только «чудную жизнь», но и просто «тихую жизнь и приличное жалование».
Программу большевиков Эрдман высмеивает аллегорией (его басни ходили из уст в уста и были причиной ссылки). Разберём сцену с духовой трубой - казалось бы, цирковую хохму. Согласно «Руководству по игранию» и смете Семёна Семёновича, труба открывает «золотое дно». Через эту трубу Семён Семёнович «различал своё будущее». Что-то знакомое. Идём дальше. «Есть такая труба» - говорит Александр Петрович, а нам вспоминается: «Есть такая партия!». «Труба бе» - говорит Калабушкин, а нам слышится ВКП(б). А кто автор «Руководства»? – Теодор Гуго Шульц. «Это кто-нибудь, верно, из Коминтерна», - говорит Аристарх. Вся история с трубой оказывается «комбинацией из трёх пальцев», кончаясь полным конфузом. Ну, как в воду глядел Николай Робертович, когда словами главного героя сказал: «Мне Маркс не понравился».
Нет, пьеса Эрдмана не издевательство над жалким обывателем, она – плач по нему, жертве своры провокаторов, толкнувших народ под колёса утопии. Кстати, фамилия Подсекальников близка к Подколёсину из «Женитьбы» Гоголя. Подсекли-таки русский народ в двадцатом веке!
Подойдём к обывателю «по-философски», как говаривал Семён Семёнович. Дореволюционная русская литература сострадательна к маленькому человеку – Евгений из «Медного всадника», Акакий Акакиевич из «Шинели», униженные и оскорблённые герои Достоевского. Совсем иное отношение к обывателю после Октября. Сочувствующие революции писатели – Маяковский, Ильф и Петров, Бабель – обрушиваются на мещанина, как на врага. И не случайно, потому что обыватель и утопия не очень совместимы. Утопия зовёт к жертвам ради «светлого будущего», а мещанин хочет «изячной жизни», которую утопия не может ему дать ни сейчас, ни потом. Обыватель неистребим (это возможный ответ на вопрос Ирины Чайковской), он ежедневно воспроизводится прозой жизни и, в конце концов, хотя и ценой огромных жертв, побеждает утопию.
Другие писатели – Зощенко, Булгаков, Олеша – с ужасом и отвращением взирают на маленького человека, ставшего «гегемоном». А Эрдман, следуя классической традиции, и смеётся над обывателем, и жалеет его.
Проследим за эволюцией Подсекальникова в «Самоубийце». В начале он морально раздавлен («Жизнь моя, сколько лет издевалась ты надо мной»). В середине пьесы, подталкиваемый провокаторами, решается на бунт на коленях («В Кремль позвоню ... и кого-нибудь там изругаю по матерному»). А в финале он «от имени миллиона людей» бросает вызов и властям: «Все достижения, мировые пожары, завоевания – всё оставьте себе. Мне же дайте, товарищи, только тихую жизнь и приличное жалование» и оппозиционерам: «Я не хочу умирать ни за вас, ни за них». Подсекальников в пьесе почти победитель – почти, потому что он и сам виновник, и сам провокатор, способствующий самоубийству Феди Питунина.
А что же мыслители – интеллигенция? Она тоже и виновница, и жертва. «Много лет просидела интеллигенция на пролетариате ... всё высиживала, наконец, высидела».
Тут Эрдман перекликается с Булгаковым, чей профессор Преображенский вытащил из подворотни и сделал Шарикова человеком, который сразу рванул в «гегемоны». В этом неискупаемая вина российской интеллигенции. И поэтому её представитель в «Самоубийце» заслуженно окарикатурен наряду с другими.
Спектакль в Хьюстоне был сыгран три раза в 2005 году, ещё два раза в 2015 году к десятилетию первой постановки.
Комментарии
Постановка "Самоубийцы" в Хьюстоне
Володя, поздравляю с интересной публикацией в «Чайке» о постановках «Самоубийцы» в Хьюстоне. В твоем послужном списке отмечено, что ранее не писал популярных статей. Тогда вдвойне - с удачным " выходом на панель»!
Хорошо помню премьеру «Самоубийцы» в Академгородке в декабре 1984 г.Ты был одним из инициаторов и главных актеров. Полный - полный зал в ожидании, как всегда на спектаклях «Лицедея». Все играли прекрасно.
Поражал и замысел, и поразительный текст пьесы. Трагикомичные фразы типа «Дайте нам право на шепот.." ( бытовал потом и другой вариант: "Нам не нужно свободы слова, мы хотим свободы молчания..). И совсем дерзкая реплика "В Кремль позвоню.. и кого-нибудь там изругаю по матерному." Тогда это звучало даже сильнее, чем в 1928 г., ибо давно уже заматерело сакральное отношение к обитателям Кремля и партии с трубным окончанием на «бе». Десакрализация «Органов» происходила лишь анекдотах: гинеколог стыдился своей професии и всем говорил, что работает в органах. Таким же по стилю был и замечательный самиздатный гарик Игоря Губермана:,:
Я государство вижу статуей
Мужчина в бронзе, полный властности,
И фиговым листком прикрыт
Огромный орган безопасности
Здесь наводящие страх « Органы» с иронией и издевкой низведены до мочеполового уровня. Возможна фантазия: на занавесе сцены перед началом спектакля выткана самая короткая знаменитая басня Эрдмана,
Однажды ГПУ пришло к Эзопу
И взяло старика за жопу.
Итог сей басни ясен -
Не надо басен!
Справедливо твое замечание: персонажи пьесы одновременно и жертвы, и виновники случившейся катастрофы. Об этом и у Пастернака : Наверно, вы не дрогнете, сметая человека. Что ж, мученики догмата, вы тоже жертвы века.
К 1928 году перед началом «великого перелома», общество уже смирилось в страхе репресий. Персонажи комедии не дерзают сами на противостояние, но лишь спрятавшись за спину самоубийцы. Увы, заметим горестно, и автор великой пьесы, после ссылки в 1934 г - за басню! - компромиссно и вынужденно стал сочинять сценарии безобидных звонкозвучных «Волга-Волга», «Веселые ребята». Был прямой заказ Сталина: все поют, «легко на сердце от песни веселой» и чтобы «веселый ветер, веселый ветер» Гулаг и выстрелы сокрыл от всех на свете...
Дорогой Володя, после твоего удачного дебюта в«Чайке», хочется попросить тебя вспомнить и рассказать подробно об этой первой (после сразу снятой в Москве) постановке «Самоубийцы» в любительском «Лицедее» в Академгородке. В 1984 году. Как все замышлялось, состоялось и потом все разгонялось. Проработки в стиле «Сна Попова» А.К. Толстого продолжались и после постановки чистого спектакля памяти Победы в 1985 году и «Лицедей» угасал.
"Самоубийца"
Спасибо, Миша, за комментарий, который скорее ещё одна статья о "Самоубийце" и Эрдиане. Тема заслуживает продолжения. Жду его от Гриши.
Добавить комментарий