В современном мире - границ хоть отбавляй. Помню, для того, чтобы попасть в российский Светлогорск на поезде, пришлось пересекать не то две, не то три границы. Под Москвой уже не выйдешь в лес - все кругом огорожено заборами. Повсюду, если не внешние, то внутренние границы – люди боятся за свое privacy - оберегаемое «внутреннее пространство».
Но существуют поразительные исключения.
В работах последних лет замечательного российского художника Льва Саксонова (а ему в этом году исполнилось девяносто) ощущение границ напрочь исчезло. Исчезло даже деление на «предметную» и «беспредметную» живопись. В некоторых «космического» плана работах практически нет никаких «предметов», а остались лишь страшноватые намеки на былую жизнь, растворившуюся в какой-то «звездной» материи, пронизанной воздухом и движением («Апокалипсис», б.см.т.2019). Нет живого и мертвого, нет устойчивого возраста, нет подвижного и неподвижного, нет людей и животных. Более того, нет живописи и графики.
Одно переходит в другое, преображается, мерцает двуединством, как в мифе или сказке.
Это начиналось давно. Магические мотивы и ощущение безграничности творческого волшебства звучат уже в «Автопортрете с гадалкой» 1999 года, где сам художник, изображен в профиль с белым «клоунским» лицом и с каким-то странным «клювастым» животным на руках, напомнившим мне фантастических животных Марка Шагала. Причем он не менее таинствен и магичен, чем повернувшаяся к нему гадалка в черном, но с красным взметнувшимся шарфом.
Теперешний Саксонов последовательно творит свой личный сказочный мир, сотканный из видений, воспоминаний и фантазий. Мир исчезнувших границ.
Характерна работа «Спящие и засыпающие» (2017, б, см. т.), где из темноты выступают высветленные «лунным» белым лучом человеческие лица, с выражением страдания, страха или блаженства, демонстрируя разнообразные стадии засыпания.
Возникает странная мысль, что подобное бесконечное «засыпание» может совершенно незаметно перейти в смерть, а потом опять в жизнь, чреватую «засыпанием». В сознании всплывает какая-то явная метафора сна-смерти, где границы между этими состояниями размыты, - метафора, излюбленная романтическим искусством. Вспомним хотя бы «Сон» Лермонтова, где убитому на Кавказе герою снится «сияющий огнями вечерний пир в родимой стороне» и женщина, которая на пиру о нем вспоминает.
Вот и в недавней картине Саксонова «Лошадь на станции»(2019, х.м) мы видим огромную, темную, с прозрачными очертаниями лошадь, наводящую на мысль, что это или какой-то «лошадиный сон» или посмертное появление «духа» лошади. В любом случае, этой лошади, существующей в размытом пространстве сна-смерти, некогда чем-то запомнилась ночная, праздничная, с яркими огнями станция. В картине одновременно с исчезновением границы между сном и смертью стирается граница между человеком и животным. Животное так же мечтает, страдает, хранит воспоминания.
Замечу, что для самого автора с детства близка тематика железнодорожных станций. Их он во множестве видел во время эвакуации в Среднюю Азию, вызванную войной. И наряду со своей героиней - лошадью, он тоже может совершить головокружительный мысленный скачок на ночную железнодорожную станцию, где все движется и летит. Красные вышки телефонных проводов словно повалились на товарняк, лихо несется сквозь дымные завесы памяти пассажирский («Железнодорожный этюд», 2014, б. см.. т.) Какие-то смутные, но незабываемые видения!
В этом мире, потерявшем границы между реальным и фантастическим , взмывают в небеса и летят куда-то дома («Улетающая улица», 2014, б. см. т..) И можно не сомневаться, что и эта «улетающая улица», и другие улицы, не имеющие даже названия, так же привиделись автору в его воспоминаниях и снах. Оказались чем-то необыкновенно дороги. Но чем?
В картине «Домик с одним окошком»(2018, картон, м.), по сути, почти ничего нет. На бело - желтом фоне совсем по-детски, черными линиями очерчено несколько фигур - две девочки и женщина. А за их спинами маячит темный силуэт маленького домика с каким-то странным окошком, расположенным не в центре, а сбоку. Окошко светится , выделенное яркой белой краской. Думаю, что ради этого белого пятна все и писалось. Светящееся в сумерках окошко - самое ценное и для героинь картины, и для самого автора. В работе оживают уже и дом, и окошко, наделяются человеческими чувствами и входят в «самые важные» личностные воспоминания. Сказка? Или какое-то глубинное потаенное знание?
Вообще о таком знании, глядя на поздние работы мастера, вспоминаешь не раз. Какая-то поразительная, истончившаяся до мельчайших нюансов, интуиция непрерывности жизни и ее безграничных метаморфоз! В картине «Люди» (2018, х.м.) изображено несколько случайных фигур. Вот девочка. Вот старичок с печальным взором ведет за руку внука. Нет, погодите, не внука. Это такой же старичок с такими же печальными глазами, но только маленький. Возрасты у художника тоже все спутаны и перемешаны.
В поразительной серии «Лица»(2019, б.см.т.) изображены очень старые люди. Вот профиль старика на целый лист. Но сколько силы, страсти, юношеского отчаяния в этом старом лице! А в другой работе, отделенные друг от друга какой-то сияющей преградой, напоминающей новогоднюю серебристую мишуру, лица задумавшихся пожилой женщины в платке и старика с сигаретой. Разнесенные жизнью по разным непреодолимым пространствам, они вспоминают друг о друге и грезят наяву. Причем можно подставить в эти непреодолимые пространства и пространство смерти, тоже ставшее проницаемым. Все тот же «сияющий огнями вечерний пир в родимой стороне».
Можно и нашего Иосифа Бродского вспомнить, повторяющего, «за морями, которым конца и края», черты любимой, «как безумное зеркало» («Ниоткуда с любовью»).
Да вот же какой-то молодой чудак в красном свитере, показанный художником сверху, в космической перспективе, явился в ночной парк с букетом и протянул его паре изящных башмачков, стоящих у скамейки. Вокруг скамейки все сияет от неведомого света («Встреча», 2019, б., см. т.). Да, да, букет - башмачкам! Ведь и на них ложится отблеск любви к их хозяйке, и они для героя «живые». Главное, чтобы оставалась любовь и даже не любовь, а pity, как выражается художник, боящийся высоких слов. Он и «жалость» заменил на «pity», чтобы никому не было обидно. А встреча двух любящих душ, преодолевающая любые границы, обязательно состоится!
Современные ученые большими интеллектуальными группами, с огромными финансовыми вложениями, пока что довольно безуспешно ищут секрет человеческого бессмертия. А не кажется ли вам, что этот старый художник, перенесший все тяготы и напасти своего времени, по крайней мере, в живописи его обрел?
Выставка Льва Саксонова проходит в Московской Галерее на Чистых прудах до 7 ноября.
Добавить комментарий