В конце сороковых в редакцию "Пионерской правды", где я работала литсотрудником, пришла Лидия Корнеевна Чуковская. Она стала у нас литературным редактором - причём замечательным! С её приходом язык газеты преобразился: сделался ярким, ёмким, точным. Все мы, литературные сотрудники, каждый день по требованию Чуковской по многу раз правившие свои заметки, прошли хорошую журналистскую школу. Я, например, как бы во второй раз закончила факультет журналистики.
Лидия Корнеевна слыла бескомпромиссным борцом за справедливость. Рассказывали, что в Ленинградском институте, где она училась, её прозвали Жанной Д'Арк. Вскоре мне пришлось на собственном опыте убедиться в правоте этих слов. В мае 1948 года был арестован мой отец. Меня тотчас же уволили из "Пионерки". Лидия Корнеевна, не раздумывая, бросилась на помощь. В стране, где разворачивалась борьба с космополитизмом, для такого поступка требовалось подлинное бесстрашие. Не знаю уж, в каких кабинетах побывала Лидия Корнеевна. Конечно, у нашего Главного редактора В.И.Семёнова, наверняка - в ЦК ВЛКСМ, может, и на Старой площади. Но свершилось чудо: меня, дочь "врага народа", восстановили на работе в газете ЦК комсомола. Правда, чудо это длилось не так уж долго - всего лишь два с половиной года. А потом... - но об этом чуть позже... Пока же я вернулась в "Пионерку", где меня радостно встретили друзья и коллеги.
Как раз в это время издательство "Географгиз" обратилось к Чуковской с предложением написать большой очерк о писателе и учёном-декабристе Николае Бестужеве для сборника "Декабристы - исследователи Сибири". Лидия Корнеевна согласилась. Наверное, уже тогда она обдумывала свои грядущие книги, такие, например, как "Спуск под воду" или воспоминания об Анне Ахматовой. Но то была, так сказать, работа "в стол". А чтобы существовать, приходилось служить в "Пионерской правде"; по той же причине взялась она и за очерк о декабристе. Лидия Корнеевна попросила меня и мою подругу Надю Бобневу помочь ей в сборе материалов о Бестужеве. Мы читали воспоминания о декабристах, рылись в каталогах Ленинки и других библиотек, просматривали архивы. Составили список публикаций о Николае Бестужеве, который Чуковская использовала в своей работе. Вскоре из-под её пера вышел большой, интересный очерк.
Между тем истекал 1950-й. Нашего Главного - Семёнова, тихого и порядочного человека, сняли с работы. На его место была назначена Зоя Петровна Туманова - карьеристка в самом отвратительном, советском смысле этого слова. После "Пионерки" она много лет проработала в аппарате ЦК партии. Свою деятельность Туманова начала с чистки среди сотрудников. Первой, в конце пятидесятого года, выгнали, конечно, меня. Вскоре та же участь постигла и других, чьи анкеты содержали хоть малейшее "пятнышко". Чуковская ушла сама: она не считала возможным работать в такой обстановке.
А в самом начале 1951-го Лидия Корнеевна позвонила мне и Наде, поздравила с Новым годом и пригласила к себе. Помню, мы с Надей шли по заснеженной улице Горького, ныне Тверской, к дому, где жили Чуковские. День стоял солнечный, яркий, праздничный. Но мы говорили о мрачном - о моей жизни. Положение моё было тяжёлым. Со дня ареста я не получила от отца ни одной весточки. Нашу квартиру отобрали, оставив нам с братом по маленькой комнатке. О том, чтоб работать по специальности, не могло быть и речи. Да и другую работу найти не удавалось, ведь в анкетах я боялась писать неправду.
Лидия Корнеевна была дома одна. Корней Иванович жил на даче в Переделкине, дочь Люша ушла по каким-то делам. В комнате Чуковской на письменном столе лежала стопка тоненьких книжек - свежих, только-только из типографии. Это в "Географгизе" вышел отдельным изданием очерк "Декабрист Николай Бестужев - исследователь Бурятии".
Лидия Корнеевна взяла верхнюю книжку, надписала и передала мне. Я прочитала: "Милой Любочке с наилучшими пожеланиями на вторую половину столетия. Л.Ч. 3/1 51 г. Москва".
Надя тоже получила книжку с надписью, в которой Лидия Корнеевна благодарила её за помощь в работе. Я - по молодости и глупости - обиделась: "А почему мне нет благодарности?" Конечно, я не произнесла этого вслух. Но Лидия Корнеевна сразу все поняла. Она отобрала у меня книжку и дописала ещё несколько строк: "P.S. Милый друг, неужели Вы думаете, что я повинна в неблагодарности? Просто, думая о Вас в эти дни, я думала о Вашем будущем - прежде всего".
Комментарии
Тема статьи
Человек она была совсем не как Чуковский - резкая и грубоватая. Люди просто пугались ее резкости.
Но это было такое время.
Нужно понимать.
Лидия Корнеевна Чуковская
Мне посчастливилось переписываться с Лидией Корнеевной в последние годы ее жизни. И я поняла, что она была не "грубоватая и резкая", а просто честная и прямая, говорила то, что думала, а это не всегда приветствуется, особенно в обществе "двойных стандартов", каким был Советский Союз. Про Корнея Чуковского много читала ( и писала) и думаю, что он был далеко не " сахар сахарович" в общении, если, конечно, не принимать во внимание тех, кого он по-настоящему любил, - Блока, Ахматову, Пастернака, Репина...
Добавить комментарий