Мой папа был летчик. Он не сохранился в моей памяти. Я не знаю -- сохранилась ли я в его. Я не знаю, что всплыло в его памяти как самое яркое, что оставлять в этой жизни жалко, в тот момент, когда самолет несся в пламени к земле.
Почему я так четко знаю, что папа не просто разбился, а горел -- потому, что я вижу что-то, что не сны, когда сплю и летаю в те места - на своей и на других планетах, - которым названий из географии не знаю.
Однажды я помолилась и попросила, чтобы мне удалось слетать во сне туда, где я могла бы увидеть живыми папу и маму. Я открыла во сне глаза и увидела, что стою у высокой, узкой, деревянной лестницы, ведущей на второй этаж деревянного дома. Я почувствовала, что дом этот -- наш, что принадлежит он моей маме, и увидела их обоих на деревянной лестничной площадке перед дверью, ведущей в комнаты. Они смотрели на меня сверху и ничего не говорили. На папе была гимнастерка, галифе, сапоги. Волосы у него были густые, и, я так поняла, ему их трудно было пригладить.
Мама была в длинном платье, до полу. Почему во время войны, наверное, не в соответствии с модой, мама носила длинное платье с широкими рукавами, я не знаю. Ее косы были уложены вокруг головы. Она держала свечу в руке и смотрела с лестницы вниз, на меня.
После этого ночного происшествия прошло много лет, прежде чем я снова встретила отца в своих полетах.
Я только стала засыпать, вдруг раздался звук: бу-бу-бу-бу. Так забивают в эфире неугодные радиостанции. И я увидела человека -- не очень четкого. Он глазел на меня, полулежа в воздухе, там, где была дверь моей спальни. Но дверь ему нисколько не мешала. Я решила, что "это" сейчас исчезнет. Но он был там, ориентируясь на свои собственные соображения о продолжительности визита. Я не знаю, когда он решил исчезнуть и кто разрешил мне сунуть нос на космическую станцию, находясь в одном из моих ночных полетов, и был ли он сопровождающим меня лицом, но я оказалась в помещении вроде прихожей космического корабля, где мне дали то, что у них, наверное, называется спецодеждой. Я в нее облачилась - и оказалась сияющая белизной этого неощутимого для меня во сне костюма в центральном помещении корабля со светлыми окнами, или иллюминаторами, по кругу под потолком.
Там находился мой отец, и я его сразу узнала, хотя он был не в галифе, а в белой, как у меня, обтягивающей одежде. Но он светился так, что контуры его чуть расплывались, и, если бы я не спала, то глазам было бы больно смотреть. Голова его была белая и круглая и тоже светилась и чуть расплывалась. Лицо просмативалось сквозь белое свечение. Он сказал: "Здравствуй". Я сказала: "Здравствуй. А почему ты раньше не приходил?"
Папа сказал, что был занят. Меня это обидело, и я сообщила, желая его уязвить, что в детском доме нам пришлось голодать. И что мама вот так вот умерла с голоду. Он сказал, что он это знает и что ему нужно было – цитирую: "приготовить все здесь", чтобы мне, в моей следующей жизни, было очень хорошо.
Я поняла, что он разговаривает со мной как с ребенком, поскольку ему этого в "той жизни" не пришлось делать. Я сказала: "Папа, а я что -- тоже буду летать?"
Папа сказал: "Обязательно. Это у нас в роду, по семейной линии".
"Хорошо, - сказала я. - В роду так в роду. А сейчас можно?"
"Нельзя, - сказал папа. - Для этого я должен тебя долго тренировать. Но ты можешь посмотреть корабль".
Я пошла, вернее, стала появляться, неизвестно каким образом, в разных частях корабля. И там я встретила своих знакомых по тем временам, когда они были еще живы. Например, Петьку.
Он сидел у компьютера и, когда я появилась рядом, нажал кнопку -
и компьютер исчез: у них там секретность. Петька не знал, что папа разрешил. Я не обиделась, а больше была озабочена, зачем Петр погиб так рано.
"Петька, - напала я на него, -зачем тебе нужно было в мае озеро переплывать"?
"Скучно там было, - сказал Петр. - Нужно было что-то сделать, чтобы прыгнуть в космос".
"Так. - поняла я. - А как у вас с моим отцом отношения?"
"Ничего, - сказал Петр. - он хороший парень. Опытный капитан. Он на войне с пятью самолетами бился".
"Еще бы, - я снова увидела папу в горящем самолете. - Ему, наверное, тоже не терпелось в космос попасть".
"Ну ладно, - сказал Петька, - зачем ты старое поминаешь?"
"Потому что нам в детском доме жрать не давали", - сказала я с земной эмоцией и мстительностью в голосе.
"А мы здесь не жрем, - сказал Петька. - Нам не надо".
"А как же вы?- спросила я шепотом.
"Тебе этого не понять, - сказал Петька. - Вот когда ты будешь работать в космосе, тебе тоже не понадобится. Считай, что "там" была тренировка".
В былые времена рыжий Петька бы заржал от такой своей шутки. Но у них там в космосе плохо с эмоциями. И Петька был не рыжий, а в таком же белом облачении, что и все там. И только чуть-чуть светился рыжим.
Я услышала приближающийся нарастающий звук: бу-бу-бу-бу. И все, что я видела, начало расплываться перед глазами.
Теперь я открыла глаза по-настоящему, проснувшись у себя дома.
Сумасшедший старик-ирландец, живущий над моей головой на шестом этаже, колол дрова в спальне. Потому что он не только сумасшедший и пенсионер, но еще и плотник. А иногда сапожник, это в какую ночь как ему чувствуется.
Я подумала с досадой: не дадут человеку спокойно в космос слетать. Родственников и друзей навестить. И визит к папе показался мне в этом свете нереальным.
Я решила обратиться к Фредди. Задать ей парочку вопросов относительно героев и тех, кто просто живет себе в буднях.
Фредди – сайкик* . Посмотрит на тебя - и все о тебе знает. А если Фредди не знает, то спросит у своих друзей-спиритов, и они ей все скажут. Потому что Фредди очень хочет ответить на все вопросы.
Я пришла к Фредди и только начала рассказывать, как у меня полились слезы обиды. Увидев, что я реву, Фредди огорчилась и спросила, что у нас с отцом произошло. Я сказала: "Ничего нового. Был -- и исчез". Объяснила ей про ЮФО, и как они там сверкают. И что папа обещал меня взять к себе в команду.
Фредди заулыбалась, что все так хорошо обещает закончиться. Фредди была уверена, что у меня -- блестящее будущее.
Фредди в прошлом была доброй феей и делала чудеса волшебной палочкой при дворах самых разнообразных королей. Такая у нее была профессия. Когда Фредди улыбается -- у нее из глаз, как два луча, льется добрый свет. У Фредди множество друзей на "той стороне". Они всегда готовы послать ответ в неотложной ситуации.
"В чем же проблема?» - спросила Фредди.
"Да-а", - приступила я к изложению жалобы. А Фредди взяла карандаш и клочок бумаги, потому что Фредди все петиции записывает и передает "наверх", своим друзьям-спиритам. "Да-а, папа командует ЮФО, Петька состоит при космическом компьютере. Нажмешь кнопку -- и он исчезает, ребята-физики из нашей альпсекции, что погибли на восхождении, теперь занимаются астральной физикой в другом измерении, а я -- никто. Я просто мама".
"Никто, -- сказала Фредди и записала жалобу. - Что еще?"
"Я не до-о-ма. Я в Штатах. Мне не тот сосед на голове дрова колет".
"Не дома", - записала Фредди.
"Я ничего особенного не сделала. Кому я нужно в космосе?"
"Ничего такого не сделала, - зафиксировала Фредди. - А теперь устройся в кресле поудобнее, - сказала Фредди, - и расслабься".
Я расслабилась. Фредди напустила энергии, включив все свои каналы сообщения с другой стороной, и меня стало укачивать, как в удобной и мягкой постели перед сном. Фредди тем временем передала петицию "на ту сторону" и вошла в транс, сидя в кресле напротив меня.
"Видишь ли ты кибитку?» - спросила Фредди.
"Нет", - сказала я.
"Караван движется на мид-вест", - сказала Фредди.
"Ну и что?"- сказала я, блаженствуя как в люльке.
"Это американские пионеры", - сказала Фредди.
"Фронтьеры** ", - сказала я и увидела.
Себя, правящую парой лошадей, впряженных в кибитку. Волнистую прерию вокруг. Караван кибиток и повозок, движущийся на запад вдоль подножия холмов.
"Слышишь?» - спросила Фредди. - И я услышала.
Боевой клич индейцев, сначала появившихся на гребне холма впереди и теперь окружающих кибитки. Стрельбу отбивающегося каравана и стрельбу индейцев. Увидела их коричневые лица, их орлиные перья вокруг голов, их браслеты на мускулах.
"Они окружили твою кибитку, - сказала Фредди. - Твои дети прижались друг к дружке под тентом внутри. Ты видишь?"
Я увидела и мысленно закрыла глаза от страха.
"Нет, - сказала Фредди. - Именно это ты должна увидеть".
Я послушалась - и увидела, как нападающие на нас индейцы отдернули занавеску моей кибитки, где внутри пряталось в кучку мое мал-мала-меньше семейство.
Фредди сказала: "Ты видишь ангелов-хранителей, выросших за спиной у твоих детей?"
Я видела - и индейцы увидели и замерли. Все мои детишки были защищены белыми ангелами, невозмутимо с "небесным спокойствием" стоящими за спиной у каждого.
В этой пыльной прерии и суматохе нападения и грабежа белые ангелы возникли рядом с четырьмя детишками в кибитке, разящие яркостью своего излучения, и самым отсутствующим образом смотрели на ворвавшихся и обомлевших от вида их индейцев.
"Они видят ангелов, - сообщила Фредди. И обяснила. - Индейцы способны видеть эти вибрации".
Потом я услышала и увидела, как бросились индейцы от моей кибитки к остальным из нападающих, передать весть, что караван под охраной. Как поспешно вскочили они на своих коней и как в панике понеслись в сторону от каравана, куда-то вокруг холма.
"Ну вот, - сказала Фредди. - Кто-то летает на ЮФО, а кто-то -- просто мама".
И еще сказала Фредди, которая всегда все знает, а если не знает, то спросит у своих друзей-спиритов, потому что Фредди любит отвечать на все вопросы. И еще сказала Фредди, взяв меня за руку и обливая добрым светом из глаз, вполне как фея:
"Добро пожаловать домой, - сказала Фредди. - Ты здесь вполне своя".
------------
* Сайдкик (Sidekick) – Так называют помощников супергероев, и чаще всего это относится к малолетним помощникам (словарь в интернете, прим. ред.)
** Фронтьеры – пограничные зоны (прим. ред.)
Добавить комментарий