Герш Харпак родился 1 августа 1924 г. в селе Дубровица, что на Волыни, в теперешней Ровенской области Украины. Но вырос он в Сарнах – польском городке, наполовину состоящем из евреев. Фамилия его местная, западноукраинская – через много лет житель этого же региона Станислав Лем дал фамилию Харпах командиру космолёта «Непобедимый». Некоторые считают, что она произошла от украинского слова «харпак», означающего «бедняк».
По другим источникам, это фамилия не украинская, а типичная для европейских евреев аббревиатура – первые буквы слов «хатан рабби Пинхас-Кальман», то есть «зять раввина Пинхас-Кальмана». Например, фамилия Маршак тоже образована по похожей схеме. Подкрепляется это мнение и тем, что родители ребенка были очень религиозными людьми, в семье говорили на идиш и читали Тору на иврите.
Родители Герша жили скромно, хотя дед держал мануфактурную лавку на главной улице местечка. «Товар предназначался для поляков и украинцев. Еврейка никогда бы не купила материю в цветочек», – вспоминал Шарпак.
И мама Хана, урождённая Шапиро, и отец Мотл, бухгалтер, вполне сносно владели русским, хотя основным языком оставался идиш. Симпатизируя сионистским идеям, семья с маленьким Гершеле на руках в 1926 г. отправилась в Палестину. Поселившись в Хайфе, родители каждый день пешком поднимались от моря в гору на работу – билет на автобус был роскошью. Зато занятие нашли самое «сионистское» – под палящим солнцем дробили камни на прокладке дороги.
Через два года они поняли, что больше не выдержат – Хана ждала второго ребенка, а у пятилетнего Гершеле развилась болезнь глаз, как у большинства его арабских приятелей, с которыми он гонял по грязным улицам. В 1928 г. несостоявшиеся репатрианты вернулись в Сарны.
Там мальчик, чтобы пойти в школу, быстро добавил в свой языковой арсенал к идишу, русскому и освоенному в Палестине арабскому ещё и польский. В школе Гришу сразу заметила учительница. Она удивлялась воображению пятилетнего ученика, который придумывал и мастерил хитроумные корабли. Педагог уверяла маму – мальчику обязательно нужно учиться дальше.
Казалось, жизнь вошла в привычную колею, но в 1931г. родители решили уехать во Францию, взяв билет в один конец. Подтолкнула их к этому неприятность, происшедшая с семилетним сыном.
– Гриша купался в речке Горынь, – вспоминал впоследствии местный старожил Федор Мосийчук, – наступил на срезанный стебель осоки и проколол ногу. Началось заражение. Рана не заживала, поэтому врач посоветовал ехать в Варшаву. Столичные врачи помогли, и родителям окончательно стало ясно – возвращаться в Сарны они не будут.
Семья отправилась в Париж, якобы для посещения коммерческой выставки, а там с помощью родственников смогли зацепиться, нашли работу и стали новыми парижанами.
В Париже бухгалтер Мотл превратился в курьера Мориса – на грузовом трехколесном велосипеде развозил по городу продукты, главным образом – селёдку в рестораны. Хана день и ночь строчила на видавшей виды швейной машинке «Зингер». А Гершеле, ставший Жоржем Шарпаком (французам так легче произносить), то время, когда ровесники катались на велосипедах или играли в шарики, часами просиживал в муниципальной библиотеке, читая на французском Жюля Верна, Александра Дюма, Фенимора Купера. Это очень помогло ему в изучении уже пятого своего языка. Закончив школу, Жорж поступил в престижный Лицей Святого Людовика, в специализированный математический класс.
Относительно спокойное течение жизни нарушила Вторая мировая война. Франция была разбита, Париж в июне 1940 г. оккупирован, и над Жоржем Шарпаком, как и надо всеми живущими там евреями, нависла смертельная опасность – немцы с помощью французов-антисемитов стали активно искать и арестовывать евреев. Много лет спустя Жорж вспоминал, как одна очаровательная девушка произнесла: «Ох уж эти евреи – я чую их издалека!» и подставила ему щёчку для поцелуя. Тот брезгливо отпрянул.
В 1941 г. Жорж окончил лицей Святого Людовика со специализацией по философии и естественным наукам. Он жил в интернате лицея, что отчасти служило защитой. Белокожий блондин с голубыми глазами решил не носить предписанную евреям жёлтую звезду. Но скрывать своё происхождение с каждым днем становилось всё труднее.
В середине июля 1942 г. лицейский друг, отец которого служил в полиции, сообщил Жоржу, что на днях начнётся облава на парижских евреев. Шарпаки были к этому готовы, и по фальшивым документам на фамилию Шарпантье вся семья бежала в Свободную зону, контролируемую режимом Виши. Обосновались на юге Франции, в Монпелье. Здесь Жорж наконец вступил в Сопротивление, о чём мечтал с 1940 г. и стал активно сотрудничать с местными партизанскими группами. Ему доверили сводить умельцев изготавливать поддельные документы и тех, кто в них нуждается.
Во время одной из операций Жорж был захвачен в плен. Евреев и всех раненых сразу расстреляли, а здоровых отправили в концлагерь Дахау. Оттуда он, как и десятки тысяч погибших там, мог не вернуться, несмотря на издевательскую надпись на воротах «Труд делает свободным».
Но его перевели в лагерь при каком-то военном заводе, где приказали рыть траншеи. За этой тяжёлой работой прошли месяцы… Жорж вместе с другими узниками копали без отдыха круглыми сутками, неделя за неделей. С тех пор всю жизнь вид лопаты был ему отвратителен.
Формируясь в семье, где говорили на идиш и слыша немецкую речь, Жорж освоил в лагере немецкий – его шестой язык.
Из этого нацистского ада Жорж сумел выбраться живым лишь потому, что его принимали за француза. Надзиратель узнал, что парень знает немецкий, и сделал его своим переводчиком. Однажды непроизвольная реплика на «мамэ-лошн» едва не стоила ему жизни. Жорж прикорнул, облокотившись на кирку. Проходивший мимо офицер дал саботажнику пинка. Жорж спросонья выдал такую тираду на идише, что немец закричал: «Так ты еврей!» Но рослый, голубоглазый и широкоплечий парень, напоминавший моряка из Бретани, смог убедить его в обратном.
Жоржу повезло оказаться в бригаде, работавшей за пределами лагеря, – заключённых заставили строить лётную полосу в Ландсберг-на-Лехе, где когда-то после неудавшегося Пивного путча отбывал наказание Гитлер. В Дахау, где свирепствовала эпидемия тифа, бригада так и не вернулась – их направили в один из лагерей-спутников и там их 30 апреля 1945 г. освободили американцы.
К счастью, вся семья чудом пережила Холокост и после войны воссоединилась в Париже. Жорж наконец получил французское гражданство – правда, не сразу. Прошение о натурализации было подано им ещё до войны, но удовлетворили его лишь в 1946 г., да и то при весьма забавных обстоятельствах. Правительство предложило польским шахтерам, работавшим на севере страны, принять французское подданство, и Жорж использовал эту лазейку – ведь он родился в Польше.
Шарпак поступил в парижскую Горную школу – один из лучших технических вузов Франции. Тогда же он вступил в компартию, за которую в ту пору голосовали более четверти французов. После войны её считали партией Пикассо и Луи Арагона, Фредерика Жолио-Кюри и Поля Ланжевена. При этом Жоржа очень раздражал культ личности Сталина – в 1949 г. во время съезда демократической молодежи в Берлине он демонстративно не встал, когда в зале скандировали имя вождя народов.
Окончив Горную школу, молодой человек не прельстился высокой зарплатой в промышленности, а пошёл на небольшие деньги, но в науку — лабораторию ядерной физики Коллеж де Франс, которой руководил академик Фредерик Жолио-Кюри – лауреат Нобелевской премии, один из основателей и лидеров всемирного Движения сторонников мира, зять знаменитых нобелиатов Марии Склодовской-Кюри и Пьера Кюри.
Тогда же Шарпак познакомился с Доминик и вскоре женился. Ему понравилась её скромность, очаровательная улыбка, тёмные глаза, а больше всего – её благородная натура. Брак оказался счастливым, в семье родились трое детей. Доминик стала любимой женщиной всей его жизни, но не единственным серьёзным увлечением.
Всё свободное время Шарпак посвящал теоретической физике. В то время он даже шутил, что его любовница – наука: «Физика напоминает требовательную, а иногда роковую любовницу. Ночью и днем, летом и зимой, утром и вечером она преследует вас, пленит, переполняет и погружает в отчаяние. И вы безумно любите её и не вольны расстаться с ней хотя бы на день».
В 1954 г. аспирант Шарпак защитил диссертацию, посвященную ядерному бета-распаду и получил место в Национальном центре научных исследований.
Через пару лет он отправил своё резюме в Институт ядерных исследований в подмосковной Дубне, надеясь продолжить изыскания там. Визу молодой ученый безрезультатно прождал год. Вероятно, репутацию просителя подпортил выход из компартии в 1956 г., после советского вторжения в Венгрию.
Мать Жоржа, тоже вступившая после войны в компартию и обожавшая Сталина, разорвала свой партбилет ещё раньше – во время «дела врачей». Её примеру последовал и брат Жоржа, впоследствии известный актёр и режиссёр Андре Шарпак.
На одной из международных конференций доклад Жоржа о новом детекторе частиц привлек внимание доктора Макса Ледермана из США. Сын украинских евреев и в будущем тоже Нобелевский лауреат, он предложил Жоржу войти в группу исследователей, созданную при ЦЕРН – крупнейшей в мире лаборатории физики высоких энергий.
Так Жорж с женой и детьми в 1959 г. обосновался в Женеве и стал частью легендарного проекта, одна из специализаций которого – исследования в адронном коллайдере элементарных частиц, их регистрация и способы наблюдений за ними.
Созданная ещё в 1910 г. камера Вильсона и даже сменившие её позже пузырьковые и искровые фотокамеры уже не могли обеспечивать требующейся физикам точности и скорости регистрации траекторий элементарных частиц. Нужна была новая идея.
Шарпак годами упорно работал над этой проблемой и в итоге совершил в 1968 г. решающий прорыв. Сам он представил свою идею довольно простыми словами:
«Вот такая небольшая коробочка размерами 10 на 10 сантиметров, пронизанная тысячами тоненьких проводов, могла отслеживать элементарные частицы атома».
Официальное название нового «детектора Шарпака» – «мультиэлектродная пропорциональная камера».
В этом изобретении Шарпак объединил свой детектор с мощным (по тем временам) компьютером, который вёл необходимые расчеты движения частиц, заменил ранее применявшиеся для этого фотографии изображениями на экране компьютера, и детектор Шарпака увеличил скорость сбора информации в сотни тысяч раз. По сути, учёный открыл новую эпоху в измерительных приборах, используемых в ядерной физике, и дополнил представление учёных об элементарных частицах.
Предложенные им новации используются и сегодня в Большом адронном коллайдере. Этот принципиально новый инструмент привел к целому каскаду открытий, начиная с доказательства существования кварков.
Но это всё для специалистов, а вот использование детекторов Шарпака в биологии и медицине сразу стало приносить людям пользу, о которой можно рассказать без употребления специальных терминов. Например, рентгеновские аппараты получили возможность обходиться излучением в десятки раз меньше; Шарпак особенно радовался, что его изобретение поможет щадяще осматривать женскую грудь, не причиняя вреда.
Его разработки позволили контролировать показатели сердцебиения астронавтов НАСА, прогнозировать землетрясения и ещё многое другое.
При этом Шарпак никогда не был зациклен лишь на своих исследованиях – он рьяно боролся за права человека. Резко критикуя коммунистические режимы, он отправлял при этом помощь жителям Северного Вьетнама, страдавшим от налетов американской авиации. Именно Шарпак основал в ЦЕРН Комитет Юрия Орлова – советского физика, первого председателя Московской Хельсинской группы, приговоренного к семи годам заключения за «антисоветскую агитацию и пропаганду».
В 1978 г. Шарпак отказался участвовать в международном конгрессе в Дубне в знак протеста против суда над Юрием Орловым. Его голос громко звучал в защиту советских диссидентов Андрея Сахарова, Анатолия Щаранского и многих других.
Особую горечь вызывал у Жоржа государственный антисемитизм, по сути, узаконивший в Советском Союзе процентную норму при поступлении в вузы. В ходе своих визитов в СССР он собирал сведения о вопиющей дискриминации абитуриентов-евреев. Метод был незатейливым – вчерашним школьникам предлагались сверхсложные задачи, ставившие в тупик даже титулованных ученых. Один из крупнейших советских математиков, получивший медаль Филдса – аналог Нобелевской премии, забавы ради попытался однажды решить одну из таких задач – и сходу не смог. А академик А. Д. Сахаров, взявшись как-то за одну из подобных «задач-гробов», справился с ней в домашней обстановке только за час. Абитуриентам-евреям отводилось при этом на решение 20 минут...
Шли годы, научный авторитет Шарпака резко вырос, и в 1985 г. он стал одним из «бессмертных» – так называют членов Французской академии наук. А через семь лет стало известно о присуждении ему Нобелевской премии.
На вопрос, как он планирует распорядиться премиальным миллионом долларов, Шарпак рассеянно ответил, что надеялся купить во второй половине дня пару ботинок, но вряд ли найдет на это время. Вскоре ученому стали приходить посылки с обувью со всего мира…
После Чернобыля он как специалист в области диагностики заболеваний, возникающих в результате облучения, предлагал свою помощь в СССР, но ему отказали.
В середине 1990-х выдающийся физик возглавил движение за повышение качества преподавания естественных наук. Инициатива охватила примерно треть французских школ и распространилась на многие страны мира.
В 2001 г. он издал замечательную книгу «Жизнь как связующая нить», в которую вошли воспоминания детства и юности, периода войны и оккупации Франции. Ж. Шарпак увлекательно рассказывает о своем пути в физику, встречах с известными учеными и истории своих открытий.
В 2007 г. Шарпак был награжден орденом Почетного легиона – высшим знаком отличия Французской Республики.
Сердце знаменитого физика остановилось 29 сентября 2010 г. Жоржу Шарпаку было 86 лет.
Ученый так и не увидел родные Сарны, о чём мечтал в последние годы своей жизни. В 2004 г., к своему 80-летию, он собирался посетить места, в которых родился и рос. Со стороны независимой Украины он теперь не встретил бы никаких препятствий, однако поездка не состоялась – скорее всего, по личным обстоятельствам.
Но места, в которых Шарпак родился, он явно не забывал. В одном из своих интервью он сказал: «Если не стелется путь на украинскую территорию, то я зову Украину к себе. И она каждый раз приходит – из собственного сердца».
Его имя присвоено полутора десяткам школ, Институту биомеханики человека, Центру ядерной медицины и ряду других французских учреждений. В Сарнах, где он провёл часть детства, есть улица Шарпака.
Два сына и дочь учёного стали известными медиками: эпидемиолог Ив занимал высокие посты в ВОЗ, биолог Серж возглавляет лабораторию нейрофизиологии в медицинском университете Парижа, а кавалер ордена Почетного легиона Натали считается одним из лучших в мире специалистов по уходу за недоношенными новорожденными.
И это тоже наследие Нобелевского лауреата Шарпака – мальчика из волынского местечка, бойца Сопротивления, большого ученого и борца за права человека.
Источники:
Википедия, статьи М. Гольда «Атомный детектор лжи» в «Jewish.Ru», А.Бухало «Как нобелевского лауреата из Полесья преследовала "роковая любовница"» на сайте ВВС, «Жорж Шарпак – физик-революционер, бывший узник Дахау» на сайте «isroe.co.il», Б. Бурды «Жорж Шарпак – величайший физик и нобелевский лауреат из Дубровица» на сайте «Huxleу. Mеdia» и др.
Комментарии
Что во Франции было не так с преподаванием?
Интересно, что во Франции было не так с преподаванием естественных наук, что пришлось целое движение для этого создавать? Но в любом случае похвально. Как естественник, только приветствую подобные инициативы в защиту качественного обучения естественным и точным наукам.
Добавить комментарий