В двери нынче никто не стучись...

По утрам я просыпаюсь под музыку. Музыка звучит у меня в голове –одна из песен, которых я наслушался за свою жизнь. Песня каждый раз другая, похоже, кто-то еще ночью выбирает для меня подходящую. Иногда звучит хорошее фортепиано.

На этот раз я услышал старую-престарую песенку: 

 «Ехал на ярмарку ухарь-купец,

 Ухарь-купец, удалой молодец...»

 А день, как бы наперекор задорным строчкам, был хоть и солнечный и безветренный, но с какой-то мерзостью, с какой-то подлянкой за пазухой. Да, да, было в этом Дне еще что-то кроме температуры, атмосферного давления и влажности (магнитной бури не обещали, я проверил по компьютеру). Еще что-то бывает, кажется, в Дне, какая-то химия, какое-то вкрапление, и ты, в него, в этот День, помещенный, как сухарик в стакан чая, размокаешь и разнюниваешься.

У каждого бывают, согласитесь, такие непонятные дни. Но, может, это мы сами не до конца понятные?

 «А не поехать ли мне в саамом деле?» - мелькнула мысль. –Чем я не ухарь, чем не купец?»

 Живу я в маленьком уютном домике на краю луга и леса, на все лето одинок; только луг, гудящий пчелами и шмелями над разноцветьем, мог призвать меня к общению, да ручей в лесу, с которым я здоровался, как с приятелем. 

-Надо с этим Днем что-то делать, – думал я, уже запирая дверь дома и направляясь к «Хонде», моей машине. – Чем я не купец-молодец? Да и засиделся в лесу...

Аккуратнейший в мире городок был в 12 милях от моего пристанища.

«Хонда» влилась в поток других авто, вести ее можно одним мизинцем, на этот раз я порадовался и ровному движению, к которому присоединился, и тому, что природа закружилась наконец, понеслась мимо меня; впереди завиднелись холмы, много неба, тяжелый и медленный, как черепаха, самолет тащился через видимое пространство.

Через несколько миль я почувствовал, что настроение, навеянное тягостным Днем, у меня меняется и превращается в настромление. 

Словечко это я услыхал однажды, от сельского говоруна-словодела , в нем по-народному ловко соединились настроение и устремление. 

 Во мне забрезжила некая цель моей неожиданной акции. 

В городке я остановился для начала возле парикмахерской (раз уж я молодец!). Девушка - парикмахер в джинсах и коротеньком (рабочем) сиреневом халатике сидела у дверей на стуле, листала глянцевый журнал с красотками на страницах и курила. Высветленные ее волосы были собраны сзади в хвост. Я подошел, она встала и так ослепительно улыбнулась, что я снова почувствовал себя молодцом.

Кресло было пусто, откуда посетители в этом малолюдном городке?

Девушка восстала сзади, тронула обеими руками бурый, как у медведя, но с человеческой сединой, груз волос сзади и над ушами и спросила глазами, что с ним делать.

-Давайте укоротим, - предложил я, - и хорошо укоротим. Я немножко запоздал с визитом к вам.

-Я вам рада в любое время, - дежурно ответила девушка, еще раз улыбнувшись, и принялась за дело.

Я молодел на глазах. Я молодел, и это было видно по глазам девушки, с удовольствием поглядывавшей на перемены в клиенте. Усы и бороду она подкорачивала, каждый раз задерживая ножницы и спрашивая разрешения: еще? Еще? Она, по-моему, даже увлеклась (бывает и такое), лепя из Робинзона этакого нестарого еще мачо в джинсовой рубашке с загорелыми лицом и красной, redneck, шеей. 

Улыбнулась девушка и на прощание – так на этот раз, словно пообещала полновесное свидание этим же вечером. Жаль, что это лишь приглашение еще и еще раз заглянуть в заведение. Жаль, что улыбка - всего лишь реклама парикмахерской... Чтобы удостовериться в этом, я оглянулся: девушка, как и полчаса назад, листала, скучая, глянцевый журнал. 

И все равно после парикмахерской во мне остался заряд бодрости. Зеркало мне сказало, что еще молоток! Заряд нужно было чем-то подкрепить. Тут же мой взгляд отыскал бар (он сделал это сам, без моего, по-моему, участия), куда я и нырнул. В баре было полутемно, что и требовалось для принятия в рабочее еще время спиртного. Я заказал виски, выпил и тут же понял, что отношусь к себе несерьезно. Захотелось заказать еще порцию, но я вспомнил, что моё настромление имеет на меня какие-то другие виды и не стал ему противоречить. 

Бармен, пожилой, лысый и полный мужчина, с длинной губой, хоботком нависающей над нижней, увидев мои сомнения, подождал, стоя напротив. 

-Thanks, - сказал я, расплатился и вышел. Мужчина, хоть он и мачо, должен знать свою дозу. 

После бара мне потребовалось еще что-то, но я пока не знал что. И снова взгляд пустился по уличным вывескам.

Ага! Да вот же оно! Polo!

В биллиардной было два больших стола, за одним катали шары двое парней, два качка в расстегнутых куртках-безрукавках, одетых на голое тело, оба стрижены наголо, у одного серьга в ухе, руки другого во всю длину, до куртки, разукрашены разноцветной татуировкой.

Я заказал час, взял шары, выбрал кий, поставил пирамиду, разбил и принялся потихоньку забивать шары в широкие американские лузы. Наши лузы узкие, забить шар трудно, но престижно; здесь можно пустить шар вдоль бортика, и он закатится. Ну, все равно, биллиард, да еще после двух глотков виски – это не луг, не тропинка в лесу и не ручей. Движение!

Зашел пожилой мужчина - в ковбойской шляпе, резкие вертикальные морщины на щеках, седой клочок волос под нижней губой - и спросил у меня (полоска ослепительно белых искусственных зубов), не хочу ли я сыграть с ним. У меня остались три шара, я ответил, что мне, к сожалению, пора уходить. Он кивнул и сел на стул, дожидаясь моего ухода или еще одного биллиардиста. Стал смотреть, как я справляюсь с шарами. 

Мой одинокий кайф был подпорчен, шары не шли, я оставил их, положил кий на стол, глянул ради приличия на часы и покинул биллиардную.

Моей искрометной поездке нужно было придать ради душевного равновесия серьезность, этакую деловую нахмуренность. Я вспомнил о задуманных грядках и, прежде чем зайти в заветный магазин, заглянул в «Инструменты», где купил «штыковую» лопату, грабли и присмотрел низенькую скамеечку, подставку для ног, на ней я буду сидеть у камина. 

-Если вам понадобится трактор, - сказал, плакатно сияя, продавец, - и все посевные насадки, я дам вам адрес прекрасного магазина.

-Трактор — это то, что мне нужно, - согласился я. - В самое ближайшее время! – И взял визитку того магазина.

Отыскал цветочный магазин, где, кроме цветов, торговали всем для грядок, и купил помидорную рассаду, семена огурцов, редиски, укропа, посадочный (мелкий) лук.

А после, ни в чем уже не сомневаясь, взял в Liquorе две фляги «White horse», а в другом магазине моими покупками были: цельный кусок сыра, шмат ветчины, брус «битковой» свинины на случай «жора», черный хлеб; в третьем - огурцы, помидоры, зеленый лук, не забыл и про две головки чеснока. Получил аж три улыбки продавщиц, каждая обещала кудлатому и бородатому (с изря-а-адной сединой), но еще крепкому джинсовому мужику свидание, да еще какое... но я ни в отношении себя, ни тем более насчет американских улыбок уже не обольщаюсь. Для меня сегодня важнее было то, что находилось в двух тяжеленьких сумках.

Скажу как на духу: последние покупки диктовались моим настромлением. 

Из магазинов я вышел с пустым карманом, толкая перед собой приятно наполненную коляску, - серьезный товарищ, семьянин, хозяин. Кто бы подумал, что он приехал сюда ради чисто мужского кайфа, без которого - без отдушины - просто-напросто нет на свете ни одного человека.

Разгрузил на заднее сидение коляску, сел в кабину, вздохнул. Программа выполнена с лихвой. Деловое настроение кончилось, теперь, чуть я трону машину, начнется другое. Вот оно: мой домик показался мне незаслуженно покинутым. Как он там? «Мы в ответе за тех, кого приручили»...

И я вывел машину с территории перед супермаркетом.

Крылечко встретило меня знакомым скрипом – так мяукнет кошка, встречая хозяина, так замашет хвостом и взвизгнет от радости собака.

Домой я вернулся, когда уже начало темнеть. По времени все складывалось как надо. Сложил покупки и побыстрей отправился в сарайчик, к духовитой своей поленнице. Долго искал сухие, постукивая поленцами друг о дружку (клавиши, ей-богу, клавиши!) и даже нюхая их. Я готовил для себя редчайший кайф, и черно-белые клавиши уже сопровождали мои движения и передвижения. И вот с охапкой дров ввалился в дом.

Все дальнейшее походило на подготовку к длительной и истовой молитве. Мною постепенно овладевало бла-го-го-ве-ни-е. Как, может быть, индуса или мусульманина перед общением с Буддой или с Богом. Не торопясь, сидя уже на крылечке, я нащепал лучины от сосновой доски ящика, оставленного в сараюшке как раз для такого случая (запахло смолой). Аккуратно сложил в камине будущий огонь, подложив под лучину комок бумаги - от кулька, в который была засунута одна из «Белых лошадей». На стуле от обеденного стола (нужно купить маленький столик!) вкусно разложил на двух листах баунти снедь: сыр, ветчину, хлеб, на тарелочке – нарезанные помидоры, огурцы и зеленый лук. Чуть посолил их. Крякнул удовлетворенно. Придвинул к камину скамеечку, сел. Одной спичкой зажег бумагу под дровами. Протянул руку под стул – да, она там, «Белая лошадь».

Лучина горела весело. Пламя ее понемногу охватывало полешки. Когда я понял, что огонь в камине состоялся, когда увидел, что дым исправно уходит в трубу, когда в трубе загудело, я достал плоскую бутылку, открутил треснувшую пробку и глотнул.

Закуски никакой, к моему удивлению, не потребовалось, виски не водка, и я глотнул еще раз. Выпивка так же исправно зажгла внутри меня свой камин, огонь поднимался от желудка выше, выше, и вот он начал охватывать мозги, и они тоже загорались.

И я, потеплев мозгами, подумал для начала, что сам я теперь, верно, похожу на дом (раз уж во мне зажегся камин), и нужен еще дым надо мной, раз я дом, - дым из трубы, из трубки, от сигареты...

На минуточку дом, на минуточку крепость, где живут, ходят из комнаты в комнату, перебирают вещи, ищут что-то и находят, и рассматривают и листают книги, и замирают над старыми письмами люди-мысли, мысли-люди...

Дом, в который нельзя заходить не предупредив, не постучав.

В двери нынче никто не стучись; 

 Даже гость долгожданный сегодня случись –

Не открою, я заперт, и хрупка душа,

Кто б ты ни был – войдешь, мои замки круша.

Так вот, оказывается, как связаны камин, виски и трубка! Может быть, мне снова (раз уж я дом) начать курить? Сколько раз я уже подумывал здесь о табаке.

А потом пошли мысли другого порядка, но такие же чудные...

И вот...