Советский быт — не позабыть

Три политизированных выражения живут в моей памяти дословно. Верующие люди скажут: как "Отче наш". Президент Путин в 2005 году сказал, как отрубил: "Крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века". На XXII съезде КПСС в октябре 1961 года Никита Хрущев объявил: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!" Страна охотно поверила в это обещание. В бытность президентом РФ Медведев нашёл достойное выражение для «увековечения» простых "истин", сформулированных российскими руководителями: "Всё, что я скажу, в граните отливается". Гранитное литьё перед моими глазами... Кажется "весомо, грубо, зримо". А может, это Standup комик шутку запустил?..

В приведенных цитатах — большая политика, лежащая в основе стратегии и тактики руководителей России. В первооснове именно эти критерии, эта политика создали фундамент "марша" страны, названного поэтом, "размаха шаги саженьи". Я невольно как питомец своего времени в жизни непрерывно — мысленно и реально — касался этого. Но я предполагаю в своей словесной пробежке по прожитым годам в основном не витать в заоблачных высях большой политики, сделать по-преимуществу бытовые зарисовки жизни советской семьи. Для каждого человека именно это» не позабыть.

Гранитное литьё выдерживало всё, любые заверения. В СССР было лучшее в мире образование, была лучшая в мире медицина, все жили в достатке. В СССР была стабильность. На душе был покой: нас все боялись! Живя в прошлом с закрытыми глазами, с кляпом — берушами — в ушах, смотря только программы советского телевидения, можно было воспринимать за истину такие посылы. Но как только жизненные потребности выводили на ветерок, подводили к дверям необходимых учреждений и магазинов, картина преобразовывалась. И поэтому все подобные гимнообразные речёвки сходят за истину только для «не щупавших» советский быт. Или для клиентов медицинских заведений при катастрофической утере памяти. 

Мне кажется необходимым упомянуть о нескольких периодах советского социализма, выделяемых как хорошие. Для кого-то — ленинский, для кого-то сталинский. Кто-то акцентирует имена Хрущева или Брежнева... Я считаю необходимым поставить крест на всех подобных очень разных, но целиком недостойных путях. Перед глазами — тезис поклонников, под рукой — однозначная отповедь умышленным или неумышленным заблуждениям.

Несколько слов о лучшем в мире советском образовании. Есть множество международных систем оценки школьного и вузовского образования. В школьном образовании в последние годы наиболее высоких оценок достигла Финляндия. Россия занимает в рейтинге 13 место из 40 возможных. В вузовской международной квалификации Московский государственный университет - единственный российский вуз, вошедший в первую сотню университетов. Физико-технический институт (МФТИ) стоит на 105-ом месте. Очень выразительно об успехах говорит количество Нобелевских премий, полученных различными странами. США имеют 375 лауреатов Нобелевских премий, Россия - СССР — 31.

Хорошо мечтательно говорить обо всём. Но для реальности оценок приходится высказываться обо всём с критикой. Как тут не вспомнить традиции критического реализма ХIХ века.

У меня оскомина от каждого упоминания быта былых советских дней. Тех дней, в которые, по заверению партийного генсека, "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме". И ведь, скорей всего, не обманывал, а сам так думал. Тем более, примеряясь к условиям жизни своей семьи. 

Из головы не выходит рассказ соседей по дому — тогда молодых ребят, окончивших техникумы. Они обсуждали, учиться ли им дальше. Пришли к выводу, что незачем отказывать себе несколько лет в возможностях, когда вскоре наступит коммунизм и они будут иметь всё. Думаю, что свои последние дни они встретили у "разбитого корыта". 

Озноб меня прошибает, когда вижу клипы воспоминаний былых дней и былых событий. 

Одной из таких плакатных тем является лозунг дружбы народов. Сегодня он воспринимается с особой чувствительностью и остротой. Трудно отойти от однозначных трактовок Путина относительно неправомочности существования украинского народа. А недавние антисемитские события с поиском евреев разгулявшейся толпой в аэропорту Махачкалы, включая попытку найти и извлечь их из корпуса реактивного двигателя! В пандан к этому всплыло описание устного экзамена по литературе в техническом московском ВУЗе осенью 1953 года, через полгода после смерти Сталина и прекращения антисемитского дела врачей. 

При поступлении в институт девочки с явно еврейской фамилией экзаменатором была сделана попытка лищить ее возможности обучения в техническом ВУЗе — не на какой-нибудь математике, а на вступительном экзамене по литературе. При рассказе о творчестве Гоголя преподавательницей был задан вопрос: "Почему Тарас Бульба потерпел поражение под Дубной?" Абитуриентка попыталась обстоятельно охарактеризовать причины. "В двух словах!" — настоятельно требовала экзаменатор. Ответ абитуриентки зачтён не был. Трояк - и от ворот поворот. Преподавательница не скрыла ожидаемый ответ: "Жиды предали", — в двух словах, точно.

Абитуриенткой была моя будущая жена. История хорошо прочувствованная.

Моя личная история поступления в вуз достойна отдельного рассказа. Я окончил школу с золотой медалью. У меня не было иллюзий относительно возможных трудностей поступления в институт. Есть право поступления без экзаменов, но в наиболее желанные вузы — с собеседованием. Почему не попробовать?.. До МГУ мои надежды не доходили, но в первоклассный Московский инженерно-физический институт (МИФИ) (бывший Механический), решил попытаться поступить. Собеседование... Получаю задание, выглядящее как элементарное. Бодро ищу решение. Не тут-то было. Рассказываю о попытках решения, экзаменатор бесстрастно смотрит на мои выкладки и собственной рукой записывает новое задание. Решение опять не удаётся найти. 

Это был период формирования техники завала абитуриентов элементарно выглядящими задачами, но не имеющими решения на уровне школьной математики. Итог — очевиден: иди-ка, отличничек, со своим 5-м пунктом, другой дорогой... Прихожу домой, оставляю записку о провале и пишу, что иду поступать в Станкин, который мой брат окончил в том году. Потом вставляю перед словом "поступать" скромное — "пытаться"... 

Собеседование в Станкине проводилось представительной комиссией. Абитуриенты ждали вызова в коридоре. Группа еврейских соискателей возможности поступить в этот не перворазрядный институт скучковалась сразу после первых 2-3 отказов себе подобным. Шёл громкий счёт отрицательных решений. Обстановка стала всем ясна. Я оказался тринадцатым в этой последовательности.

Первый вопрос о причинах поступления в этот институт. Обстоятельно говорю об интересе к технике и о том, что только что этот институт окончил мой старший брат. Далее с моей автобиографией в руках солидная дама задаёт вопрос о знаках препинания в тексте и адресе. Это был известный приём придирок, к которому я был готов. С твёрдостью даю ссылки на правила русской грамматики. Отбился, возразить трудно. "В медицинском заключении указано, что у вас вегето-сосудистая дистония", — то ли с вопросом, то ли с приговором обращается ещё одна дама. Понимаю, что тринадцатый куплет комиссией исполнен в той же октаве. Не без резкости отвечаю вопросом: "Вы опасаетесь, что я заражу станки или инструменты?" Чистоты решений комиссии я не нарушил: 13:0.

70 лет прошло. Помню до деталей обстановку в коридоре и на заседании комиссии, юдофобы чертовы.

Слава богу, нашёлся МИХМ — Московский институт химического машиностроения, в который этого израненного золотого медалиста приняли. 

Своё и чужое... Давно известно броское определение: на вкус, на цвет товарищей нет. Но столь ли очевидна такая контрастная нестыковка при оценке глобальных проблем? Кому-то ДА, кому-то — НЕТ... Это чётко проявляется в оценке наличия национальных проблем в СССР. Битому-перебитому со 100%-ой очевидностью, естественно, да. Русскому, например, все это невдомёк.

Контингентом, помеченным в пятой графе основных документов личности записью — "еврей", антисемитская политика в СССР, естественно, оценивалась однозначно отрицательно. Но при этом казалось, что это клеймо относительной исключительности евреев. Были известны критические ситуации переселения народов, в частности, немцев Поволжья, чеченцев. Им порой пытались найти до некоторой степени объяснения. Человек часто не хочет чувствовать себя в чужой шкуре. Да это и непросто. 

Однажды в отпускные дни на сухумском пляже нам довелось познакомиться с очаровательной парой. Молодой человек был греком. Мы услышали абсолютно неожиданную историю притеснения "в стране национального единства" греков. Увы, и греков, и большого количества других народов. Как притча стало популярно высказывание немецкого лютеранского пастора Мартина Нимёллера: «Когда нацисты пришли за социалистами, я оставался безмолвным. Я не был социалистом. Когда они пришли за членами профсоюза, я не стал протестовать. Я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я не возмутился. Я не был евреем. Когда они пришли за мной, не осталось никого, кто бы выступил против». Пострадавшие советские народы помнили об ударах, доставшихся им. И практически, только им. Мир воспринимался сужено. Нужно было приспосабливаться, жить в этом лживом мире.

Выразительно и образно подобная мысль прозвучала у Иосифа Уткина в "Повести о рыжем Мотэле": "Так что же? Прикажете плакать?! Нет так нет! И он ставил заплату вместо брюк на жилет..." Совершенно естественно, что система национальных ограничений во многих местах приводила к образованию дружеских компаний в других местах, где ограничений не было или они были послабей. Так, в нашей группе в МИХМе образовался очень своеобразный состав из трёх разных третей: евреи, половинки и русские. Замечу, что на рубеже 90 лет группа наших сокурсников поддерживает по скайпу еженедельный контакт до сегодняшнего дня. Спасибо советскому антисемитизму...

Кто по своему характеру не мог слышать череду отказов, порой застывал на каком-то безотказном месте, совершенно не соответствующем его возможностям, его данным. Так, мой брат, лауреат многих математических олимпиад, имевший великолепную характеристику, заканчивающуюся одним выделенным словом: ТАЛАНТЛИВЫЙ, не учился там, где хотел. Накануне всплеска антисемитизма он поступил на Физтех МГУ (1948 г.), безукоризненно сдал первую сессию, затем пинок под зад, полёт вместе с 11 другими студентами с тем же клеймом до Станкина. Затем все годы работы в стенах Московского приборостроительного завода "Калибр". Кто в выигрыше? Все в проигрыше... Только антисемитское лобби не проиграло...

В иерархии ценностей национальные ограничения стояли значительно выше научного потенциала. Уже в сегодняшнее время бывший министр образования и науки РФ А. Фурсенко, ныне советник президента, сказал: "Нам не нужны творцы и учёные ...Нам нужен грамотный потребитель..."

Мне представилось сейчас поколение миллениум — молодой читатель, дитя XXI века, случайно напавший на этот текст. Возможно, ему покажется, что ему довелось узнать что-то важное, откровенное об эпохе своих дедов. Разом, "чтоб дважды не вставать", освоить сумрачные страницы жизни людей в истории ныне захваливаемого советского государства. Увы! Непарадность моего рассказа только намёк на тяготы быта тех лет. Да ещё в улучшенном варианте быта контингента, стоявшего выше среднего уровня жизни мучеников той "благости". 

Вспомнился ещё один эпизод служебной практики на тему национального единства. Мне довелось руководить многолетней работой института по обеспечению аналитического контроля крупного технологического проекта, связанного через целевой продукт с космическими технологиями. Руководство института приняло решение представить нашу работу на Всесоюзной выставке. Забот полон рот: и при подготовке, и при проведении, и, как оказалось, после премирования. 

Успех! Золотая медаль! Ждём дипломов (или грамот, не помню), медалей и премий... Как там в главном принципе заключительного этапа: без наказания невиновных обошлось, а премирование непричастных — в яблочко! Вызывает меня директор и сообщает, что райком партии остался недоволен составом премированных на выставке. А в списке, кроме двух руководителей всей работы и работ по программному обеспечению, оказалось ещё больше половины "плохих" фамилий. Директива была проста: руководителей можно оставить, а исполнителей заменить. Директор, человек ищущий выгоды для института, а всякая человеческая мелочь была ему до лампочки, передал это поручение мне. Возражения не принимались. 

Принять требуемое решение я не мог. Отказаться от премии для института — тоже. Поиск решения оказался неимоверно трудным. В итоговом списке награждённых не оказалось ни одного участника работы. Ни у одного в новом списке не было еврейской фамилии. Новый руководитель, сотрудник нашей лаборатории, все последующие годы на всякие сабантуи приходил с полученной золотой медалью и использовал её как подставку для рюмки. 

Я не претендую на универсальность охвата. Только несколько фрагментов: немного от квартирного быта, что-то от кухни и готовки, что-то о магазине и продуктах... Заинтересует — в любую сторону и воспоминания, и страницы документов, и поиск-поиск-поиск со всеми сладостями интернетовских возможностей...

Дорогой молодой любитель жизни при манящем социализме! Боюсь расстроить вас вдруг всплывшей немаловажной деталью. Продолжительность рабочей недели до 7 марта 1967 г. была 48 часов: по полочкам — 6 дней в неделю и ежедневно по 8 часов. Воскресенье — единственный выходной день на неделе. Кто хочет назад за самыми вкусными котлетками по 11 копеек, поднимите руки! Не вижу поднятых рук...

До 17 декабря 1947 года каждый оформленный житель города ("прописанный") получал ежемесячные карточки. Такая карточка содержала набор маленьких квадратиков с названиями продуктов и их количества. При покупке такого продукта талончик вырезался. Карточки должны были быть зарегистрированы ("прикреплены") к определённому продовольственному магазину. Только в нём можно было "отоварить" карточки. В магазинах вывешивались объявления, что по таким-то талонам можно получить определённый продукт, поступивший в продажу. Продукт не обязательно соответствовал талону. А затем — лови счастье... Месяц кончается, а продукты в большой части остаются в "не отоваренных". Талоны карточек становятся только бумажкой. 

Почему нельзя достичь всеобщего насыщения? — потому что всего мало, а всех много. Но вот противоречие: границу пересекаешь - и сформулированное препятствие рассеивается. Начинает действовать другая математика. Вот здесь, кажется, наглядно отступает принцип, что советское — самое лучшее. Советская математическая статистика — увы, не тянет. 

Для начала мне припомнились умилённые кулинарные голоса по поводу недавно освоенного котлетного застолья. "Прекрасные школьные котлеты по 12 копеек", — с восторгом провозглашает бывший ученик. "Самые вкусные в мире советские котлетки по 11 копеек", — вторит ему моложавый повар, закупивший добротное мясо в американском супермаркете и выкладывающий свеженькие котлетки на красивую тарелку. Не сомневаюсь, что предлагаемые дубликаты могут быть прекрасными — пальчики оближешь. Но при чём тут советские грошовые котлетки? 

В моём детском восприятии сохранилось воспоминание о вкусных уличных пирожках с джемом по 5 копеек или о пончиках в сахарной пудре, но тут в помощь гуляющему по Москве парнишке была ещё тайна покупок на сэкономленные копейки... Да и без всякого сопоставления с другими прелестями мировой кулинарии — в голову не приходили какие-то сопоставления: всё просто — здесь и сейчас. 

Но всё равно котлетная тема не исчезала из насущных забот. В нашей совсем не бедствующей семье — мы с женой, маленьким сыном и моей тёщей, зарабатывающей не меньше, чем мы с женой совместно, вопрос об одной или двух котлетах на обеденной тарелке не был абстрактным. 

Зацепила меня мыслишка: только ли в кулинарной части таятся манящие соблазны? Не стоит ли бросить взгляд на бытовые зарисовки некоторых давно ушедших советских лет. С каких-то сторон — давних, с каких-то — не очень. Можно выбрать подслащенную составляющую быта, а можно — с долей реальной суровости советского бытия. Говорят, что на каждый чих не наздравкаешься. По схожей структуре скажу от противного: на каждый фейк о былой жизни и сладостный советский обман хочется привести достоверное опровержение: вольному или невольному пропагандисту "утереть нос"!

Недавно довелось прочесть эссе в "Чайке" от И. Чайковской о любви, создаваемой в жизни красотой. Такой доверительный текст о жизни и счастье, в которое естественно вклинивается и государственный антисемитизм в МГУ, и очарование участия в хорах. Дни и годы... Мои заметки отчасти инициированы этими воспоминаниями о как бы отошедших в прошлое событиях.

Это непритязательные заметки о быте в разные годы и в разных обстоятельствах. В каждый момент ситуация как-то складывалась и приходилось мириться с обстоятельствами, порой даже не задумываясь об оценках нормальности обстоятельств. Довольный малым у бога не забыт.

Жили мы в коммунальной квартире с двумя соседями на Красной Пресне. Квартира была на первом этаже четырехэтажного дома, построенного в 1900-х годах. Коммунальные квартиры были неотъемлемой частью быта.

В квартире ежемесячно приносили счёт за электричество. Его надо было распределить по жильцам. Как? По размеру жилплощади? По количеству жильцов? А как быть, если к кому-либо на несколько дней приезжали гости или кто-то из жильцов уезжал? Нам сегодня покажется всё мелочным, но в условиях коммунальной квартиры всё становилось поводом для скандалов, а у некоторых — и для потасовок. В нашей квартире наиболее скандальная соседка изолировалась в потреблении электричества от всех. Во всех коммунальных помещениях появились её персональные лампочки. Все они были подключены к личному счётчику. (Не сомневайтесь: в туалете тоже красовались две лампочки).

На кухне каждой хозяйке принадлежал свой кухонный столик для готовки с висящей над ним полкой для всякого кухонного скарба. Большую часть кухни занимала старинная плита с топкой, которой никогда не пользовались. На ней для готовки еды стояли керосинки, примуса, керогазы по вкусам каждой из соседок. Естественно, для работы этих кухонных атрибутов требовался керосин. Вся Москва была усеяна керосиновыми лавками. Все с большими или меньшими бидонами ходили за керосином. Отсюда и пошло известное шуточно звучащее, но вполне осмысленное объявление: «Гражданам с узким горлышком керосин не отпускается!» 

44452.jpg

 «Гаджеты времени»... Эти "гаджеты времени" на памяти ещё не ушедшего поколения. Я помню чистку форсунок примуса, замену фитилей в керосинках, бесконечное скручивание перегоревших кончиков спиралей плиток. Старое корыто на стенке в коридоре — это так естественно... Ну и, конечно, походы в керосиновые лавки с бидоном за керосином. Кончился керосин в одной лавке, пошёл с надеждой на успех в другую...

Холодильников не было. В прохладную погоду иногда продукты помещали в авоську и вывешивали в форточку. Поскольку мы жили на первом этаже, порой до утра наша поклажа не доживала. Вороватая публика срезала сумку и использовала запасы по своему усмотрению.

Вы, конечно, помните отменную сцену братства героев фильма "С лёгким паром" в бане — "...потому что каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню". Скажу я вам, что герои фильма нам не в пример: мы с традиционным постоянством ходили в баню каждую неделю.  

И не для того, чтобы лясы точить и пивка попить, а для того (о, странность!), чтобы помыться. До Сандунов было далековато (и дороговато), а до старых Рочдельских, что у зоопарка, прямо у потом построенной станции метро "Краснопресненская", — как раз. Вечером, раз в неделю...

756.jpg

Когда я пишу о послевоенном быте московской коммунальной квартиры с отсутствием тёплой воды и газа, с готовкой еды на примитивных керосиновых приборах, некоторым может показаться, что это равноценно экскурсу в Средние века. Но Западный мир, поносимый по всем статьям советской пропагандой, жил уже тогда по совсем другим образцам сервиса. Мне представляется, что разница быта нынешней глубинки и современной Москвы вполне соизмерима с этими различиями. Замечу, что советские люди, придавленные пропагандой, считали, что они живут хорошо и их долг помогать страждущим народам за пределами счастливого социалистического мира. 

Конечно, современная провинция заметно шагнула вперёд за три четверти века. Вместо керосиновых устройств на кухни домов работают электрические устройства. При отсутствии сетевого газа в сельской местности трудно справиться с российской зимой без хорошо работающей печи. Но штамп былого быта отмывается всегда с большим трудом... 

Есть классическая попытка определения превосходной степени: есть ложь, большая ложь и статистика. История ХХ века породила необходимость выражения другой превосходной степени, которой эта "статистика" и в подмётки не годится. Это понятие процветания общества и народного счастья при советском социализме. Бравурные марши, блестящие парады и демонстрации, великолепные отчёты о выполнении и перевыполнении всех планов... И полуодетый, полуголодный народ, ежеминутно думающий о куске хлеба, не говоря уже о кусочке масла. Без всякой образной условности, с побуквенной точностью. Пятилетка — в 4 года... "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!" "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек..."

Не только активная пропаганда славословила страну. Поэтесса Маргарита Алигер говорила, что в те годы её переполняла гордость за страну, за мудрого и справедливого Сталина, стоящего во главе государства.

Можно отметить, что причиной слабости властей зачастую является не только нарочитое завышение своих достоинств, но и ложь, сопутствующая действиям. Вопиющим примером являются факты лжи после некоторых мерзких демаршей. В 1948 г. при поездке в Минск был зверски убит великий актёр и мирового масштаба политический деятель Соломон Михоэлс. В тот момент подробности гибели были засекречены — Михоэлс был убит, а затем инсценирована автомобильная катастрофа. Желая пресечь слухи, правительство приняло меры по увековечиванию памяти артиста и даже присвоило его имя Московскому еврейскому театру (ГОСЕТ). Впоследствии жестокость сталинского руководства получила документальное подтверждение.

"Как хороши, как свежи были розы!" — говорит застарелый носитель Альцгеймера. "Замечательные были школьные котлеты!" — восклицает сегодняшний юноша во цвете лет... "Как хорошо, что всё это ушло в прошлое", — мысленно повторяю я — свидетель тех дней. Я не пытаюсь создать батальное полотно. Я скольжу и спотыкаюсь на отдельных песчинках, в результате чего ощущается вокруг моя Сахара...

Мы не были бедствующей семьёй. Отец с довоенных времён был кандидатом медицинских наук, в армии — майор медицинской службы. После демобилизации — комиссован по состоянию здоровья, — работал доцентом в Первом Московском медицинском институте, соавтор вузовского учебника. Мать работала в педиатрическом институте. Просто это был обычный уровень жизни нормально обеспеченной семьи...

Штопанные-перештопанные носки, заплатки на локтях кофтёнок, штопка шерстяного джемпера. У меня штопка выходила наиболее аккуратно. Поэтому самые ответственные задания доставались мне. После демобилизации из гимнастёрок отца мне и брату были пошиты кофты. Всё шло в дело. Офицерское обмундирование было обильно, мы ходили в перешитых вещах несколько лет. Разве что погонам оставалось только декоративное применение. Мама десятилетиями носила зимнее пальто, перенесшее, кажется, даже не две перелицовки. (Интересно, многие ли из современной молодёжи знают, что такое "перелицовка"?)  

Былое и современное... Завидное и поносимое... Можно исполнять бравурные пляски восторга былой жизнью: Давайте отделим "мух от котлет". Пропаганду от реальности. Впустим в строку немного быта из любых советских лет. При этом можно отметить, что советский человек в своём большинстве не был избалован.

Я порой чувствую себя запанибрата с частенько посещающим меня Альцгеймером. Уходит только что существовавшая мысль или ощущение, а на смену приходит растерянность от поиска утраченного чувства утекшей реальности: было и не стало... Но есть опорные столбы, водворённые жизнью на свои места. Никакие новые времена и веяния не могут заблюрить их. Их видение однозначно. Картина советского социалистического преобразования гигантской страны для меня однозначно отрицательна. Особо чувствительно то, что это моя жизнь... С этих позиций несколько бытовых разновременных штрихов из полувековой жизни советской семьи (В отдельных эпизодах — своей собственной). 

Когда я касаюсь бытовых проблем и оценок жизни советских людей в 50-60-70-е годы XIX века может показаться, что в сегодняшней взрывоопасной обстановке это архаика, разговор ни о чём. Но пройдёт не так много лет - и распад СССР также запылится другими броскими событиями. Поэтому для отказа от знания того, как жили уходящие поколения, нет никаких оснований. Всё это полноценная будущая история. 

Для меня самым оптимистичным периодом советской истории был период Перестройки. Замечательный Первый съезд. Все остальные события отходили на дальний план. С утра до вечера — заседания съезда. Выступления А. Сахарова, Ю. Афанасьева, А. Собчака, Г. Попова... За каждым из ораторов стояли надежды на преобразования судьбы страны, на новый магистральный европейский путь. Очень точно высказался после историк Юрий Афанасьев: "Люди надеялись, это был всплеск надежд, что можно жить и по-другому".

Когда на авансцену был выведен Ельцин, мне показалось, что найден компромисс. Мне показалось, что сделан правильный расчет на формальное присутствие человека, выросшего из рабочего класса, полностью согласного с усилиями "широколобых". Однако соблазн власти бывшего свердловского партийного руководителя и неоднозначность окружения привели к постепенной переориентировке президента и возникновению новых проблем. А затем уж и к появлению преемника, антагонистичного Перестройке, и трансформации советских устоев. 

Каждый из нас живёт в тесном взаимодействии прошлого и настоящего. Российская президентская позиция мало оставляет шансов на умиротворение. К сожалению, она наследует дурные традиции советских руководителей, когда миротворческие инициативы, их шумная броскость были рассчитаны на воздействие на внутренний контингент. "Мы за мир, и песню эту пронесём, друзья, по свету..." А отголоском ходил анекдот: "Армянское радио спрашивают: "Будет ли война?" Армянское радио отвечает: "Войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется!". На зубах вязнет СВО в Украине...

Хочется благостности дней и событий. Хочется, чтобы нынешние дни в не очень далёком будущем откликались улыбкой, радостными последствиями. Если это не вера, то это мечта. Не без удивления я понял: я оптимист...

Ну а штыки — в землю. Агрессоров — на скамью подсудимых. Дула — мёртвым узлом!

8543521.jpg