Jerzy Kosinski 1990 w.jpg
Чудовищное, бессмысленное убийство потрясло весь мир. Сам Поланский остался в живых лишь потому, что находился в это время на съемках в Лондоне. Но был еще один приглашенный на эту вечеринку и избежавший смерти чудом — он не сумел попасть вовремя в особняк Шэрон Тейт из-за непредсказуемого стечения обстоятельств. Человека, которому повезло, звали Ежи Косинский.
Недаром, однако, говорят, что от судьбы не уйдешь. 4 мая 1991 года в газете "Нью-Йорк таймс" появилось сообщение под заголовком: "Ежи Косинский, писатель, 57, найден мертвым". Информация гласила: у писателя и его супруги Катерины-Кики были отдельные спальни и туалетные комнаты, и утром жена обнаружила мужа без признаков жизни, лежащим в наполненной водой ванне и с пластиковым мешком на голове. Полиция признала случившееся самоубийством. Отмечалось, что накануне вечером Косинский присутствовал на многолюдной презентации книги у своего друга Гэя Тализа (Talese). По отзывам этого друга, писатель был весел, как обычно, они беседовали о вещах, которыми предстояло заняться в будущем, и ничто не предвещало трагедии. И ранее, в апреле, он не замечал у Косинского никаких признаков депрессии.
В то же время Катерина рассказала, что ее муж страдал серьезным сердечным заболеванием и находился в депрессии из-за растущей неспособности работать: "Он боялся стать обузой для меня и его друзей".
Статья в газете не вносила ясности в происшедшее. Кто из них прав — друг или жена? Что побудило человека, имя которого еще недавно гремело по всей Америке, в 57 лет поступить таким странным образом и с мешком на голове отправиться в путешествие, из которого не возвращаются?
Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, логичнее всего пройти по этапам жизненного пути писателя. И тут мы наталкиваемся на удивительный факт: у Ежи Косинского было две жизни. Настолько тесно сплетенные, что разрубить их невозможно — и одновременно очень разные. Поэтому, когда мы начнем рассказ о том, каким его видела Америка, это будет только половина правды...
Молодой человек с пышной черной шевелюрой и паспортом на имя гражданина Польши Ежи Косинского впервые ступил на американскую землю в декабре 1957 года в нью-йоркском аэропорту Айдулайд. У него были документы с приглашением какой-то американской организации на учебу и обещанием стипендии. Только он один знал, что бумаги эти — искусная подделка, которая помогла ему покинуть мир социализма, но ничем не может помочь в мире капитализма. Несмотря на его высшее образование. Впрочем, возвращаться он не собирался.
Ассистент на платном паркинге, киномеханик, водитель грузовика — с этого он начинал. Потом сообразил, что одна из актуальных тем политической жизни в Америке — антикоммунизм. А он как раз накануне побега побывал в Москве. И Ежи пишет книжку: "Будущее за нами, товарищ: беседы с русскими". В 1960 году ее издают, а в 1962-м он выпускает еще одну на ту же тему: "Третьего пути нет". Обе — под псевдонимом Йозеф Новак.
Книги заметили. К тому времени он уже изрядно поднаторел в английском и вскоре, получив гранты от двух солидных фондов, прошел курс докторантуры в Колумбийском университете. Стал читать лекции для студентов. Причем не где-нибудь, а в таких университетах, как, например, Йельский и Принстон. С 1965-го он — американский гражданин.
Еще в 1962-м году Косинский женится на Мэри Уэйр, которой, по слухам, понравились книги молодого автора. Мэри была не восторженной девочкой, а 47-летней вдовой крупного промышленника. 29-летний Косинский попал в новый для него мир — людей, не обремененных финансовыми проблемами. Однако в 1966-м супруги развелись, а через два года Мэри умерла от опухоли мозга. В ее завещании о бывшем муже не было сказано ни слова.
Но — за эти обеспеченные годы Ежи Косинский написал свое первое художественное произведение, которое сделало его знаменитым — роман "Раскрашенная птица" (The Painted Bird). Он вышел в 1965-м и был посвящен Мэри. Это была удивительная книга.
Представьте себе, что после вторжения Германии в Польшу, осенью 1939 года, родители отправляют своего сына, 6-7 лет, в деревню, поручив его полузнакомой женщине. Вскоре та умирает, и мальчик остается один. У него смуглая кожа, темные волосы и черные глаза — то ли цыган, то ли еврей, но кто он на самом деле, мы так и не узнаем. Как и не узнаем его имени. Начинаются скитания одинокого мальчика по оккупированной нацистами Восточной Европе — скорее всего, Польше. Рассказ ведется от первого лица, от имени героя, его детскими глазами мы воспринимаем одну за другой сцены диких издевательств местных крестьян и над ним, чужаком, и над другими живыми существами. Сцены странной, жестокой жизни, которые оставляют рубцы не только в памяти и сознании ребенка, но и на его маленьком худеньком тельце.
Вот герой видит, как мальчишки поймали белочку, подожгли ее и хохочут, наблюдая за тем, как она мечется.
Вот он становится невольным свидетелем жуткого зрелища. Мельник замечает, что его жена и его батрак заглядываются друг на друга. После ужина он хватает батрака, привязывает его, ложкой выковыривает у парня глаза, швыряет их на пол и с хрустом растаптывает сапогами. Чтобы не смотрел куда не надо.
А в другой деревне, куда попадает смуглый герой книги и где он служит за еду у крестьянина, недовольный хозяин подвешивает мальчика за руки к потолку, а снизу пускает злого пса. Приходится поджимать ноги, спасаясь от укусов собаки, и это продолжается много часов подряд.
Отдельная история — про дурочку Людмилу, которая сошла с ума, когда бывший жених отдал ее на потеху группе парней, и с которой впоследствии с особой жестокостью расправляются деревенские женщины.
Мальчику постоянно приходится убегать, спасаться, и повсюду его ждут всё новые и новые неприятности. Тем более, что его внешний вид уж слишком подозрителен. Я читал эту книгу после того, как она, наконец, появилась в русском переводе; читал со смешанными чувствами — она и отталкивала и притягивала — но все-таки с захватывающим интересом.
В Америке она сразу стала бестселлером. Появилась масса положительных рецензий. Эли Визель в The New York Times Book Review: "Одна из лучших книг... Написано с глубокой искренностью и чувствительностью". Блестящий отзыв дал Артур Миллер. Критик в Harper`s Magazine: "Одна из наиболее впечатляющих книг, которые я когда-либо читал". И так далее, и так далее. "Раскрашенную птицу" перевели на 34 языка (конечно, кроме русского и польского). Во Франции она получила приз за лучшую иностранную книгу года.
Правда, некоторые отмечали, что при всей достоверности повествования, многие приведенные в нем ужасные случаи вряд ли реальны (такого не бывает!), скорее всего, они придуманы автором. И тут я должен вступиться за Косинского. Понимаю цивилизованных, приверженных высоким моральным нормам американцев того времени. Но мне довелось в своей жизни встретиться с двумя подобными проявлениями диких поступков — с одним, абсолютно идентичным описанному в "Раскрашенной птице", и с другим — очень схожим. А было это в 60-х годах, не в селе, а в крупном городе, в Советском Союзе...
Еще во время совместной жизни с Мэри перед Косинским открылись двери многих респектабельных гостиных. Там он частенько рассказывал истории, вошедшие впоследствии в книгу. После ее выхода и триумфального шествия по стране прославившийся автор становится желанным гостем повсюду. На многочисленных приемах и встречах он — центр внимания, а его необычные рассказы покоряют публику. Причем слушатели воспринимают все зигзаги судьбы мальчика из "Птицы" однозначно — как факты автобиографии маленького Ежи. Косинский этого не отрицает. Хотя и не подтверждает.
Надо заметить, что его искусство рассказчика было потрясающим. Он сопровождал свою речь жестами, мимикой, игрой, модуляцией голоса. Одну и ту же историю он мог рассказывать в разных вариантах. Он завораживал, очаровывал, завлекал. Для слушателей рассказы о суровой, закрытой жизни в Польше или СССР звучали как репортажи из Зазеркалья, а воспоминания о детстве в нацистском аду леденили душу. И была у него еще одна любимая тема, которая тоже щекотала нервы добропорядочных граждан. Он делился впечатлениями о своих посещениях секс-клубов, в которых удовлетворяли любые желания. Но делал это искусно, остроумно обыгрывая сюжет и в то же время сохраняя таинственность и загадочность. А, главное, оставляя открытым вопрос: а что он сам там делал?
Вопрос существенный, потому что после развода с Мэри он в 1967 году познакомился с Катериной фон Фраунхофер, происходившей из рода баварских аристократов. Все звали ее просто Кики. По утверждениям писавших статьи и эссе о Косинском, тот в следующем году женился на своей избраннице.
В 1969-м выходит новая книга Ежи Косинского — "Ступени" (Steps). Американский новеллист Дэвид Уоллес (Wallace) охарактеризовал ее как собрание невероятно проникновенных небольших аллегорических картинок, поданных в сжатом элегантном стиле, не похожем ни на что написанное где-либо прежде. "Только Кафка местами приближается к тому, куда уходит Косинский в этой книге", — писал он. "Ступени" получают Национальную премию США как лучшая книга года.
И в том же 1969-м награжденный автор чисто случайно не попадает на смертельный ужин к Шэрон Тейт. Вот как это произошло. Первая жена Ежи, Мэри, познакомила его со многими видными фигурами американского делового мира. Ее младшей подругой была Абигайль Фолжер (Folger) — дочь кофейного короля. Косинский, со своей стороны, уже после развода, подружился с молодым актером — поляком Войтеком Фриковским и познакомил его с Абигайль. Актер и кофейная принцесса друг другу понравились и отправились вдвоем в путешествие по Америке на машине. Конечным пунктом их маршрута был дом Романа Поланского и Шэрон Тейт в Лос-Анджелесе. В тот же день должны были прилететь туда и Ежи с Кики.
Летели они из Парижа, самолет сделал промежуточную посадку в Нью-Йорке. Перед самым отправлением Косинскому сообщили, что их багаж по ошибке выгрузили и отправили на совершенно другой рейс. Пришлось остаться, чтобы разобраться с вещами. В этот день уже лететь в Лос-Анджелес было не на чем. А на следующее утро выяснилось — что и некуда. От рук бандитов вместе с Шэрон Тейт погибли ее давний друг, стилист из Голливуда Джей Себринг, Войтек Фриковский, Абигайль Фолжер и случайно оказавшийся возле этого дома в своей машине Стив Парент.
Косинский мог только поблагодарить судьбу. Он продолжает писать. В 1971-м появляется его новый роман — "Будучи там" (Being There, в русском переводе — "Садовник", 1997). Это рассказ о том, как ограниченный, умственно отсталый человек, непонятно откуда появившийся, поднимается на немыслимые высоты — становится наследником уолл-стритовского магната и советником президента. Никто не понимает, о чём он говорит и что отвечает на вопросы, — и считают его поэтому очень глубоко мыслящим. И тянут, тянут, тянут вверх. А Садовник (это его кличка) просто в разных ситуациях повторяет один и тот же набор — то, что застряло в его памяти из шаблонных выражений, многократно слышанных с телеэкрана. Хотя сам по себе, в силу своей недоразвитости, он пассивен, и у него нет никаких амбициозных стремлений. Роман явился блестящей сатирой на роль масс-медиа уже тогда, в американском обществе 60-х годов.
Режиссер Хол Эшби в 1979-м снял по этой книге фильм. Косинский и его соавтор Роберт Джонс получили за лучший сценарий премии американской писательской гильдии и британской Академии кино и телевидения. А исполнитель главной роли Питер Селлерс был номинирован на "Оскар".
В последующие годы одно за другим появляются новые произведения Ежи Косинского — "Чертово дерево", "Кокпит", "Свидание вслепую", "Игра страсти", "Китайский бильярд". Темы их различны, но всюду в центре яркая личность с не совсем обычной судьбой. "Игра страсти" (Passion Play) — о приключениях игрока в поло, который путешествует по США в комфортабельном доме на колесах. "Китайский бильярд" (Pinball) — о некогда знаменитом симфоническом композиторе, который теперь играет на пианино в небольшом баре, но ценит и считает важным каждый момент своей жизни.
Новинки сразу становятся бестселлерами. Популярность их автора стремительно растет. Его друг, режиссер Уоррен Бетти приглашает Ежи сняться в фильме "Красные" (Reds) — и он блестяще справляется с ролью одного из сподвижников Ленина — Григория Зиновьева. В 1973 году Косинского избирают президентом американского отделения Пен-клуба, он занимает этот пост два срока подряд и много делает, чтобы привлечь внимание к судьбам брошенных за решетку писателей в Иране и в Восточной Европе.
Он становится узнаваемым для миллионов телезрителей. В самом знаменитом телешоу Америки того времени The Tonight Show Джонни Карсона он появляется в качестве гостя 12 раз. Выступает на радио. Весной 1982 года на церемонии вручения "Оскаров" представляет победителей в номинации "За лучший сценарий". У него множество наград, в том числе — Американской Академии искусства и литературы. Он становится почетным доктором философии трех американских университетов в области гуманитарных наук.
Среди его знакомых и друзей — неординарные личности: политические зубры Генри Киссинджер и Збигнев Бжезинский, знаменитый дизайнер Оскар де ла Рента, режиссеры, писатели, журналисты, сенаторы.
И вдруг...
В июне 1982-го в журнале Village Voice появляется статья "Подгнившие слова Ежи Косинского". В ней утверждалось, что Косинский использовал переводчиков и помощников для написания всех своих книг и скрыл это. "Раскрашенную птицу" написал по-польски, а потом ему ее перевели на английский, которым он тогда еще владел слабо. А для других книг он только давал идеи, а помогали их писать редакторы...
Статья эта, словно камень, бултыхнулась в мутную воду подозрительности, косых и завистливых взглядов. И — побежали круги в разные стороны. Оказывается, еще раньше некий малоизвестный поэт Джордж Риви (Reavey) заявил, что это он на самом деле написал "Птицу". А тут еще подоспели сведения из Польши о том, что "Раскрашенная птица" — вовсе не автобиография, судьба Ежи во время войны сложилась совершенно иначе. Косинский пытался защищаться: я никогда не утверждал, говорил он, что моя книга является в точности моим жизнеописанием. Она полуавтобиографична, ибо любое воспоминание выборочно — что-то память выхватывает из прошлого, что-то додумывает, искажает или приукрашивает. А кое-что вообще навсегда остается за кадром. Так и создается художественное произведение, а все мои книги — именно художественная проза, а не документальная, говорил он. Но его никто не слушал.
Вдобавок ко всему, последовало обвинение в плагиате — опять-таки из бывшей родины: дескать, роман "Будучи там" по идее и структуре напоминает давний, довоенный польский бестселлер. В защиту Косинского выступили серьезные критики. Но их никто не читал.
В 1988-89 гг. в Польше происходят радикальные перемены. Ежи Косинский приезжает на родину впервые за последние три десятилетия. "Раскрашенную птицу" издают, наконец, на польском, и чтобы купить ее, выстраивается огромная очередь, невиданная для Варшавы. Люди проводят в ней по 8 часов. Ежи использует свои знакомства, чтобы основать первый в Польше западный банк — Американский, в который спонсоры вносят 7,5 млн. долларов. Параллельно с этим он создает Еврейский фонд, основная цель которого — способствовать пониманию вклада евреев в мировую цивилизацию.
У него полно дел, масса друзей, он путешествует. Он — автор 11 книг. И, неожиданно для всех, в майскую ночь 1991 года — добровольный уход из жизни и предсмертная записка: "Я отправляюсь сейчас ко сну, чтобы поспать немного дольше, чем обычно. Назовем это Вечностью". Записка, которая ничего не объясняла.
Его друг, тоже американский поляк, Збигнев Бжезинский, заметил, что, несмотря на публикации в защиту Косинского, его имя оставалось запятнанным. "Я думаю, — написал он, — именно это привело его к смерти". Кажется, вполне разумный довод, который всё объясняет. И на этом можно было бы поставить точку, если бы... Если бы не было другой, параллельной жизни Ежи Косинского, глубоко упрятанной от всех, для которой первая, видимая жизнь, служила лишь ярким прикрытием.
Имеются две биографии Косинского — американца Джеймса Слоана и польки Иоанны Седлецкой. Обе написаны после его смерти. Слоан считает своего героя анархистом по духу и сексуальным революционером. Седлецкая — проводником антипольских настроений, несмотря на то, что поляки спасли жизнь ему и его семье (именно она раскопала истинную историю семьи Ежи во время войны). Таким образом, и тот, и другая исходят из действий и побуждений, а еще точнее — эмоций, свойственных взрослому человеку. Думается, однако, что оба они неправы. Истоки неординарного и во многом парадоксального жизненного пути писателя надо искать в его детстве.
Попробуем взглянуть на определяющие вехи биографии этого человека не со стороны, а пропустить через себя его видение мира, его боль, недоумение, улыбку и плач (а ведь именно этого он ждал, когда обращался к нам своими книгами). И тогда мы увидим главное, незабываемое и неискоренимое в его памяти. Этим главным была война.
Ежи родился 14 июня 1933 года в большом польском городе Лодзь, и звали его тогда Йоська Левинкопф. Он был единственным сыном торговца текстилем Мойши Левинкопфа и его жены Лизы. Когда в сентябре 1939-го Германия вторглась в Польшу, Йоськин отец действовал быстро и решительно. Он изменил свою фамилию на польскую — Косинский и оформил соответствующие документы; были изменены и все имена, Йоська стал Ежи. А затем увез семью в лесистую местность на юго-востоке страны. Сына своего он никому не отдавал, более того, взял с собой еще одного мальчика — ребенка своих друзей. Ежи было строго-настрого наказано говорить только по-польски, родной язык забыть, с другим мальчиком общаться как со своим братом.
Косинские под видом поляков поселились в деревне Домброва Жэчыцка...
Добавить комментарий