Окончание. Начало см. "Чайка" #14, 2001
История про то, как Григулевич получил это задание, сегодня читается, словно приключенческий роман, но в те замечательные годы все было возможно. В органах происходил перманентный погром. В пятьдесят первом взяли министра - Абакумова Виктора Семеныча - по обвинению в том, что снюхался с жидами, пардон, сионистами. Никто не чувствовал себя в безопасности, и не без оснований. В первую очередь гнали лиц еврейской национальности, потому что Корифей Науки и Знаменосец Мира потерял к ним всякое доверие. Прежде он испытывал к ним естественное для христианина отвращение, однако после войны до конца раскусил их корыстную, жестоковыйную натуру. Начался мучительный, трудный процесс очищения от евреев всех сфер советской жизни: органов печати, культурных учреждений и вообще идеологической сферы, дипломатической службы, органов безопасности. Кое-где их приходилось еще терпеть, но это временно, пока не подрастут свои кадры; надеялся вождь - временно, вслед за ним надеялись простые люди.
Министр Абакумов не был виноват в связях с сионистами (история его оправдала), но притупление бдительности было налицо, равно, как и недопустимая терпимость. Кадры органов безопасности, щит и меч страны социализма, были безнадежно засорены чуждыми элементами. Офицеров МГБ еврейской национальности, независимо от заслуг, гнали со службы. Те, кого при этом не арестовали, должны были считать, что им крупно повезло. Из героев нашей истории взяли Эйтингона. Судоплатов оставался начальником управления, ответственного за диверсии и покушения (особые задания), но каждый день ожидал ареста, заодно тревожился за судьбу жены-еврейки. 20 февраля 1953 года министр Игнатьев повез его в Кремль, к Сталину. Вождь выглядел сильно постаревшим, говорил с трудом (результат нескольких инсультов). Он достал из кармана рукописный документ, протянул Судоплатову. Судоплатов считает, что узнал почерк Евгения Петровича Питовранова, замминистра госбезопасности. Это был план покушения на Тито, совершить которое должен был Григулевич.
Документ этот в 1993 году опубликовали, он захватывающе интересен. Начинается он так:
Министерство Государственной Безопасности просит разрешения подготовить и организовать теракт против Тито с использованием нелегального агента Макса (Иосиф Ромальдович Григулевич, гражданин СССР, член КПСС с 1950 г.)...
Итак, Григулевич получил советское подданство, скорее всего, тогда же, когда стал членом партии. Последнее обстоятельство интересное. Первоначально он состоял в компартии Литвы, которая с 1940 стала частью ВКП (б). Десятилетний разрыв, скорее всего, связан с тем, что сразу Григулевича в советскую партию не взяли. Такое с иностранными агентами случалось. Иноподданные, работая на НКВД или МГБ, оставались гражданскими лицами, офицерских званий им не присваивали. Ким Филби был агентом советских органов на протяжении почти четверти века, однако, бежав в СССР, обнаружил, что он не офицер КГБ; пенсию, квартиру и прочие материальные блага ему дали, но не звание (намеки в интервью с иностранными корреспондентами, что он полковник - всего лишь фантазия. Даже на Лубянку Филби пригласили только через 14 лет проживания в Москве). Партбилеты тоже не раздавали направо и налево. Феликс Вержбицкий, соратник Гигулевича по аргентинскому подполью, в 1944 был серьезно ранен при изготовлении взрывного устройства, почти ослеп, но ничего не сказал полиции. Десять лет ему отказывали в разрешении иммигрировать в СССР, наконец, сжалились, приняли и дали 100 рублей месячной пенсии, но в КПСС так и не приняли.
План покушения основывался на том, что Макс-Григулевич, проживая в Риме, был по совместительству послом Коста-Рики в Югославии и дважды встречался с Тито. На страницах, которые Сталин предложил просмотреть Судоплатову, было указано четыре варианта теракта:
1) во время личной аудиенции у югославского президента Григулевич незаметно выпустит в воздух бактерии легочной чумы; все присутствующие погибнут, кроме самого террориста, которому будет сделана прививка вакцины (в дополнение к этой гуманистической оговорке, в документе сказано, что исполнитель теракта не будет информирован о том, какой газ он выпустит);
2) во время пребывания Тито в Лондоне Григулевич на приеме в югославском посольстве застрелит его из бесшумного пистолета, после чего выпустит слезоточивый газ и в суматохе скроется;
3) применить такую же тактику, как в пункте 2, но на дипломатическом приеме в Белграде;
4) Григулевич передаст через одного из дипломатов Коста-Рики подарок для Тито, ювелирные украшения в коробке с механизмом для выпуска отравляющего газа.
Мы видим, что намерения у МГБ были самые серьезные. В документе говорилось, что во время встречи с представителем Центра в Вене в феврале 1953 года Григулевич сам вызвался быть исполнителем и написал письмо, которое жена должна была опубликовать в случае его смерти - что-де покушение вызвано личными мотивами. Судоплатов, однако, думает, что план составил Питовранов. Сей джентльмен приятной наружности был женат на племяннице Маленкова, благодаря чему сделал быструю карьеру в органах. В конце 1951 года он организовал арест Эйтингона, своего приятеля и охотничьего компаньона. Через две недели его самого взяли, но скоро выпустили - хлопотами того же Маленкова. По мнению Судоплатова, Питовранов хотел выслужиться, укрепить свое служебное положение. Судоплатов, глядя в глаза вождю, сказал, что плана не одобряет: Григулевич как диверсант не подготовлен, физическим исполнителем терактов никогда прежде не был, занимался только организацией и координацией (звучит логично; одновременно Судоплатов отстаивал свою территорию руководителя диверсионной службы).
- Ладно, - сказал Сталин, - это дело надо еще обдумать.
В МГБ начались лихорадочные совещания, куда Питовранов привлек Судоплатова. Питовранов, поддержанный Савченко, пытался его уговорить, что Григулевич вполне пригоден для этой акции. Нет, уперся Судоплатов, мой долг члена партии состоит в том, чтобы указать товарищу Сталину и руководству МГБ, что мы посылаем агента на верную смерть; в мирное время это нецелесообразно. Еще он добавляет: не мог же я им сказать, что план просто детский! При описании этих совещаний Судоплатов не скрывает раздражения и презрения. Присутствовало слишком много народу, главным образом ставленники Хрущева: Савченко, Рясной и Епишев, все партаппаратчики, не чекисты, плюс будущий министр Серов, скверный чекист. Сталину доложили, что теракт против Тито пока что откладывается
Ошибутся читатели, подумавшие, что методы покушения, описанные в документе, больше подошли бы для шпионского романа. Вооруженные самым научным в истории мировоззрением, чекисты постоянно были на острие научно-технического прогресса. В октябре 1957 года в ФРГ украинский эмигрант Богдан Сташинский по заданию КГБ ликвидировал одного их руководителей НТС (Народно-Трудового Союза) Льва Ребета. Орудием покушения был водяной пистолетик, сконструированный в лаборатории КГБ: если нажать на спусковой крючок, раздавливалась капсула с цианидом. Поверхностно картина смерти напоминала разрыв сердца. Сташинский подстерег свою жертву на темной лестнице, выпустил ему в лицо струю яда. Все сошло благополучно, и через два года он таким же способом устранил главу ОУН (Организации Украинских Националистов) Степана Бандеру; еще два года спустя, накануне воздвижения Берлинской стены, террорист бежал из ГДР в Западную Германию и сдался тамошним властям.
Зачем было Григулевичу участвовать в такой акции? Неужели он думал, что власти позабудут про его подмоченное происхождение? В это трудно поверить. Он не мог не знать про перманентный еврейский погром, происходивший в СССР в целом (дело врачей было в разгаре) и в МГБ - в частности (после ареста Абакумова там взяли 50 генералов и полковников еврейского происхождения). Почему к нему должны были отнестись иначе, лучше? Органы и советская власть славились черной неблагодарностью по отношению к тем, кто служил им, постоянно рискуя жизнью. Из "великих нелегалов" тридцатых годов почти все были ликвидированы органами. Можно задать другой вопрос: почему еврейские ученые в этой атмосфере изо всех сил работали над тем, чтобы поскорее вооружить ненавидевший их режим новейшим оружием (нельзя отделаться от впечатления, что по мере того, как евреев изгоняли отовсюду, уцелевшие работали все больше и все продуктивнее). У меня на этот счет имеются две гипотезы. Первая - религиозная, агиографическая. Жертвы (разведчики, физики и прочие) хотели убить палачей (Сталина, Ежова и прочих) своей добротой, своей преданностью идее. Вы, дескать, нас обвиняете во всех смертных грехах, бросаете в застенки, подвергаете пыткам и издевательствам, а мы все равно будет служить Великой Идее. Один из выдающихся резидентов НКВД Теодор Малый сказал другу, когда его отозвали в Москву из Лондона в конце тридцатых:
- Надо ехать; меня, наверняка, арестуют, но ехать надо. А то будут говорить, что этот поп (Малый был бывший монах), действительно, был предателем.
Такова гипотеза номер один. Я ее не считаю универсальной, она не объясняет все случаи, но что-то в ней безусловно есть. Имеется еще одна гипотеза - патриотическая. Да, говорили физики, да, говорили труженики плаща и кинжала, пусть антисемитизм и мракобесие, пусть репрессии и произвол, пусть, но мы - советские патриоты. Какое Сталин ни чудовище, но Трумэн и Маршалл - еще хуже. Если у них останется монополия на ядерное оружие, они таких дел могут натворить. Чего доброго, навяжут нам американский образ жизни, установят у нас ихнюю демократию. Вы только себе представьте, свободные выборы в СССР! Все культурные люди знают, что это выборы без выбора. Ни за что! Россия должна по сей день отбивать этим людям земные поклоны - за то, что они так хорошо ее вооружили. Взять хотя бы недавние события. Ситуация в Чечне, как две капли воды, похожа на Косово. Милошевича бомбили, а Ельцина только увещевали. Представьте, что было бы, не окажись у России ядерного щита.
Судьба и жизнь Григулевича круто поменялись после смерти тезки, последовавшей 5 марта. В мае 1953 года ему пришлось в спешке бежать в Москву. Журнал Лайф объявил, что будет печатать воспоминания невозвращенца Александра Орлова. Берия, который после долгого перерыва снова стал во главе органов, опасался разоблачения Григулевича: Орлов работал с ним в Испании. Орлов, однако, ограничился в мемуарах общими соображениями и из агентов никого не выдал. (После побега на Запад он написал Сталину письмо: если со мной что-нибудь случится, надежные люди опубликуют все, что я знаю про зарубежную агентуру НКВД. Знал Орлов много: он побывал резидентом в Париже, Лондоне и Мадриде; Сталин приказал его не трогать. В конце шестидесятых КГБ усиленно приглашало Орлова вернуться в Москву на должность "человека из легенды". Он предпочел остаться в США, где умер в 1971 году). Берия, между тем, носился с многочисленными планами. Один из них предусматривал воссоединение Германии, которая становилась нейтральной. Если Орлов промолчит, предполагалось возродить Григулевича и использовать его ватиканские связи. Берия, однако, увлекшись своими новациями, пренебрег азами большевизма: для начала нужно было убрать или обезвредить потенциальных соперников. Соперники, однако, не забыли, с чего начинать. Расплата наступила быстро: в конце июня с Берией расправился Хрущев (ЦК) при поддержке Маленкова (Совет Министров) и Булганина (Министерство Обороны). В органах прокатилась новая волна арестов, она унесла Судоплатова и Эйтингона (только что вышедшего на свободу). Григулевич, однако, уцелел - скорее всего, потому, что не был в штате. В 1958 году он защитил диссертацию, устроился старшим научным сотрудников Института этнографии (как он провел пять лет, не знаю, но, похоже, на свободе). Григулевич превратился в специалиста по истории и религии народов Латинской Америки, его статьи и книги до сих пор цитируют: про инквизицию, про ведьмовство, про культы. Он печатался под своим именем или под псевдонимом И.Р.Лаврецкий, иногда как И.Р.Григулевич-Лаврецкий (Бог весть, зачем понадобился такой маскарад). Из уважения к прошлым заслугам его назначили вице-президентом двух обществ дружбы - с Кубой и Венесуэлой. В 1988 году опубликовал книгу "Русь и христианство", спешил, видимо, заработать на модной теме. Похоже, членкоррской зарплаты и чекистской пенсии не хватало. Григулевич умер в начале девяностых, похоронен в колумбарии Донского кладбища: рядом с Абелем, Эйтингоном, Судоплатовым и его женой Эммой.
Добавить комментарий