kur2.jpg
Продолжение. Начало в №15, 1-15 августа 2011 г.
Михал Огинский
В Друскениках существовала должность врача-консультанта по лечению водами местных минеральных источников. В течение ряда лет ее занимал доктор Ян Пилецкий, друг известной польской писательницы Элизы Ожешко, живший, как и она, в Гродно. Когда он скончался, его заменил врач Юзеф Маркевич, приезжавший на курортный сезон из Варшавы. Это была личность неординарная.
После окончания медицинского факультета Маркевич жил в Москве, имел там частную практику. В 1861-м переезжает в Гродно и вскоре становится активным участником знаменитого Польского восстания 1863 года. После его подавления ему, с помощью жены, удается избежать расправы — казни или ссылки в Сибирь. Он перебирается в Варшаву, где в 80-х годах основывает тайную благотворительную организацию Белый Крест. Ее цель — оказание врачебной помощи беднякам.
Во время летних наездов в Друскеники семья Маркевичей подружилась с семьей Чюрлёнисов. Доктор поражен музыкальной одаренностью старшего сына органиста. Он убежден, что мальчику необходимо учиться, развивать свой дар. Он видит, что Адель и Константинас тоже это понимают, но сделать ничего не могут. Среди небедных пациентов Маркевича числится князь Михал Огинский, известный любитель музыки, фанатично преданный ей. К нему-то и обращается доктор за помощью.
Князь живет на другом краю Литвы в своем имении Плунге. Он продолжает хранить традиции своего рода. Почти век назад участник восстания Тадеуша Костюшко Михал Клеофас Огинский написал знаменитый полонез «Прощание с родиной». С тех пор Полонез Огинского знает каждый поляк. А его внук и тезка основал в Плунге оркестровую школу для мальчиков.
В 14 лет, в 1889 году, Кастукас становится учеником этой школы и четыре года проводит в ее стенах. Он окунается в мир музыки, совершенствует игру на определенном ему инструменте — флейте и участвует в выездных концертах. Даже получает ежемесячное жалованье как оркестрант — целых 5 рублей! Своим талантом и трудолюбием юный музыкант заслуживает уважение князя, и тот решает оплатить его дальнейшие шаги в постижении профессии.
Варшава
С благословения Огинского Кастукас поступает в варшавский Музыкальный институт. Фактически это консерватория, но так ее назовут позже. Юный Чюрлёнис выбирает фортепианное отделение — оно ему ближе еще с детства. Проучившись год, он, однако, чувствует, что его призвание лежит в другой области и переходит на композицию.
Он учится с удовольствием. Обстановка в институте способствует этому. Прекрасные педагоги, доброжелательная атмосфера. Так же тепло и уютно ему было в Плунге. У него появляется закадычный друг, тоже будущий композитор Еугениуш Моравский — а проще говоря, — Генек. Кастукас вовсю старается ликвидировать пробелы и недостатки своего образования. Возможности для этого не надо далеко искать — в учебной программе, кроме теории и истории музыки, такие дисциплины, как философия, естественные науки, астрономия, литература.
Он много читает. Его умом завладевают выдающиеся польские мастера слова Адам Мицкевич, Болеслав Прус, Юлиуш Словацкий. Он увлекается Л.Толстым и Ф.Достоевским, находит близкие ему мотивы в философии Ницше, Канта, Шопенгауэра.
В связи с этим не стоит забывать один очень существенный момент: Царство Польское, куда входит Литва, является частью Российской Империи. Язык обучения — русский. В то же время во всех городах говорят и на польском. Именно эти два языка знал отец Кастукаса, ими отлично владеет он сам. А вот что касается родного языка, то литовец Чюрлёнис литовского не знает. Пока не знает. Хотя в окружающих деревнях все говорят по-литовски.
Отсюда, между прочим, разночтения в его имени. Несмотря на данное ему при рождении двойное имя — Микалоюс-Константинас, среди родных и знакомых всегда употреблялось только второе. Микалоюс (по-русски — Николай) проходило лишь в документах. Так же, как в русском используется Костя в качестве уменьшительного от Константин, так и в польском варианте это — Костек, а в литовском — Кастукас.
Вернемся, однако, в Варшаву. В эти напряженные годы учения над более-менее безоблачным до сих пор существованием юноши из Друскеник проносится первая гроза. Ему уже за двадцать, он — влюбляется. В институте, разумеется, преобладают мужчины, и милое женское личико завладевает его вниманием совсем в другой обстановке. Он часто бывает теперь в доме своего друга, а у Генека есть сестра. Ее зовут Мария. Воспитанная на душещипательных историях, которых полным-полно в выходящих десятками романах, девушка видит в молодом литовце романтического героя. Он талантлив, у него красивая речь, он хорош собою и наверняка отважен. Правда, ростом пониже ее брата, но у него такие ласковые глаза. И руки... Кастукас отвечает на ее пылкое чувство. Они предстают перед ее родителями и просят их благословения.
Старшие Моравские не приходят в восторг от этой затеи. За спиной жениха нет ничего, кроме призрачных надежд на будущее. А умудренные опытом родители Марии не встречали еще ни одного композитора, который получал бы за свою работу приличные деньги. Обрекать свою дочь на нищету? Во имя чего? Они говорят твердое «Нет!»
Мария расстроена, но не сдается. Она предлагает любимому бежать и тайно обвенчаться. Бедный студент не спит всю ночь. Одно дело — войти в семью по всем правилам и обычаям, и совсем другое дело — быть отверженным. Ну, убегут они. Ну, обвенчаются. А как дальше жить? На что он будет содержать свою жену? Он сам учится на средства Огинского. Еще неизвестно, как тот посмотрит на его поступок. К тому же, он старший сын в своей большой семье — у него уже восемь братьев и сестер. Отец и мать надеются на его помощь...
Наутро он встречается с Марией. «Извини, я не готов к тому, что ты мне предлагаешь. Я не могу тебе объяснить причины. Не потому, что не хочу — всё обстоит гораздо сложнее. Когда-нибудь ты поймешь». Через год он присутствует на ее свадьбе. Мария сохранит свое первое чувство до конца жизни. А Генек останется его преданным другом.
1899 год. Последний этап его студенческого марафона. Чюрлёнис уже многому научился. Он написал немало фортепианных пьес, в папках хранятся сочиненные им прелюды, фуги, каноны. Его дипломная работа — кантата для смешанного хора и симфонического оркестра «De profundis» — получает отличную оценку.
Институт закончен. Он — настоящий композитор. Как раз в это время в городе Люблине открывается новая музыкальная школа. Ему, способному выпускнику, предлагают возглавить ее.
Это такая удача — сразу получить работу! Многообещающее начало самостоятельной жизни. Не надо будет думать, как заработать на кусок хлеба. А что ему сулит эта должность? Сомнения закрадываются в душу Чюрлёниса. Сидеть над программами, принимать экзамены, подбирать преподавателей, писать отчеты, иметь над собою начальников... Для чего же он тогда учился пять лет?
Музыка с детства жила в нём, но тогда он не знал, как ее выразить. Теперь он не только знает, но и умеет это делать. Его удел — творчество, нельзя растрачивать ни одного часа впустую на посторонние дела. Никто из великих не позволял себе такое. Можно ли себе представить Шопена в роли директора школы?!
Кастукас отказывается от выгодного предложения. Частные уроки — вот что даст ему и пропитание, и свободу. Он будет сам себе хозяин, сам станет распоряжаться своим временем. А пока он уезжает на лето в Друскеники и становится добрым и авторитетным учителем музыки для оравы маленьких Чюрлёнисов. И, конечно — лес, Неман, озеро, Райгардас.
Осенью 1900 года он возвращается в Варшаву. Его брат, Повилас, поступил в тот же Музыкальный институт. Его надо содержать, а заодно и самому где-то жить и кормиться. Кастукас набирает изрядное количество частных уроков. А в промежутках между ними пишет музыку. Создает полонез для духового оркестра, в ежемесячнике «Меломан» появляются его ноктюрн и мазурка. В Варшаве открывается филармония, и по этому случаю объявляется конкурс на лучшее оркестровое произведение. Чюрлёнис решает принять в нем участие.
Перебрав возможные варианты, он останавливается на симфонической поэме. Каким будет ее название? Ответить на этот вопрос проще простого, оно у него давно готово — конечно же, «В лесу». Композиторы часто посвящают свои вещи кому-либо. И тут всё ясно: кому ее посвятить, если не лучшему другу, Еугениушу Моравскому? Весной следующего года он завершает свой труд и пишет о поэме в письме Генеку: «Она начинается тихими, широкими аккордами — такими, каким мы слышим тихий и раздольный шум наших литовских сосен». Работа Чюрлёниса получила специальный похвальный отзыв жюри. А в своем более глубоком значении — симфоническая поэма «В лесу» ознаменовала начало литовской профессиональной музыки.
Казалось бы, живи и радуйся, но дипломированного композитора М.К.Чюрлёниса нет-нет да и кольнет чувство неудовлетворенности. Как ни крути, Варшава — не настоящая столица, она, скорее, музыкальная провинция. Он понимает, что его знаниям не хватает глубины, кругозора, лоска. Ему бы в Европу...
Школа живописи
С помощью всё того же князя Огинского осенью 1901 года Кастукас уезжает в Германию и поступает в Лейпцигскую консерваторию. Времени у него в обрез, а планов много. В первую очередь, он совершенствует композиторское мастерство, усиленно работает над контрапунктом. Старается творчески, а порой и критически воспринять то, что слышит на лекциях от профессоров. Ходит на концерты. Не упускает возможности углубиться в историю искусства, разобраться в различных эстетических теориях, которые владели умами прежде и господствуют сейчас. И, кроме того, пишет музыку, — в частности, струнный квартет в 4-х частях.
В марте 1902-го литовского студента настигает неожиданный удар — умирает Михал Огинский. Но вдова князя не забывает бывшего оркестранта. Помогает и друг, Генек. В итоге летом Чюрлёнис получает еще один диплом — на сей раз преподавателя музыки — и возвращается домой.
В Варшаве он узнает приятную новость — его альма матер, варшавский Музыкальный институт — предлагает ему место преподавателя. На сей раз ничто не помешает принять выгодное предложение. Должность эта — достаточно высокий социальный статус, самостоятельность в методах обучения, устойчивое жалованье и наличие свободного времени.
Чюрлёнис отказывается.
Что случилось? Богатый дядюшка оставил ему наследство? В него влюбилась дочка миллионера? Он вырастил денежное дерево?
Нет — ни дядюшки, ни миллионера, ни дерева. Дело совсем в другом — у него появилась новая страсть. Называется она — живопись. Преподавательская работа в институте может ей помешать. Еще в Лейпциге Кастукас, сэкономив на еде, купил краски и холст. И начал рисовать. Первые опыты были неумелыми, но он сразу понял, что у него — получится. Хотя и отзывался об этом своем увлечении поначалу иронически. Однако он воспринимал мир теперь уже не только как звучащий, ему захотелось передать его суть в линиях и цвете.
История развития цивилизации показывает, как человек постигал три способа образного отражения действительности — изображение, слово, музыку. На первых этапах все они были неразрывны, объединены. Потом каждая ветвь искусства стала самостоятельной, а их служители — специалистами узкого профиля. В хрупкой фигурке литовского паренька Микалоюса Константинаса Чюрлёниса природа закодировала все три программы, связав их невидимой эмоциональной нитью.
Первой включилась Музыка. Тогда-то он, став профессионалом, и сказал, что воспринимает мир как большую симфонию, в которой люди — ноты. Вскоре дала о себе знать вторая программа — Слово. Это со всей очевидностью проявлялось в письмах Кастукаса. Каждое его послание, каждое обращение к близким и друзьям написано ярко, насыщено образами и представляет из себя маленький поэтический рассказ.
Может быть, литературный дар развился бы и захватил Кастукаса полностью, если бы... Если бы Музыка и Слово не стимулировали проявление самой мощной, самой главной страсти, которая до тех пор жила в нём скрытно — Живописи. То, что другие видели или слышали раздельно, для него теперь составляло единую звуко-видео-картину. Он рвался отразить мир в его полифоничности, он чувствовал, что в состоянии это сделать, а рука не слушалась. Он понимал, что это — неотвратимо, что огонь станет разгораться всё сильнее и сильнее, что без него он распадется как личность. А кисть вырисовывала что-то невнятное. Значит, выход один — надо учиться.
Чюрлёнис находит в Варшаве частную школу живописи и художественных ремесел Я.Каузика. С осени 1902-го он начинает брать в ней уроки рисования. К нему присоединяется его друг Генек — вдвоем веселее. Тем более, что занятия однообразные — наброски гипсовых голов, отработка пропорций, перспектива. Но в то же время — и техника работы красками. Так что через год начинающий живописец пишет свою первую картину. Ее название легко угадать — «Музыка леса».
Учеба — лишь одна половина дневного распорядка Кастукаса. Вторая направлена на то, чтобы заработать деньги на эту учебу. Он бегает по частным урокам, в своем единственном костюме, в любую погоду, потому что уже два его брата — студенты Музыкального института, и за них тоже некому платить, кроме него.
Пиетет к классическим традициям в заведении Каузика быстро надоедает Чюрлёнису, и они вместе с другом покидают его. Как раз в это время молодой выпускник петербургской Академии Художеств Казимерас Стабраускас с группой единомышленников основывают в Варшаве Школу изящных искусств. Их привлекают новые подходы к живописи. «Хотим быть не копиистами и рукодельниками, а настоящими художниками!» — провозглашают они. Невиданное дело для Польши — в мастерских появляются женщины, в роли натурщиц. Негласно эти паненки считались особами не слишком серьезного поведения, однако обстановку явно оживляли.
Сам Стабровский (так его звали на польский лад) прошел через руки блестящих наставников — учился рисунку у одного из лучших русских мастеров, Павла Чистякова, а затем два года стажировался у Ильи Репина. Его соратники, профессора Варшавской Школы, тоже были не лыком шиты. Все вместе они создали насыщенную атмосферу развития творческих способностей студентов, предлагая им работу над гравюрой, над эскизами декораций, разработку витражей, оформление книжных обложек и многое другое. Такое обучение импонировало Чюрлёнису. Вместе с другом, Еугениушем Моравским, он в марте 1904 года поступает в Школу изящных искусств. И уже в апреле 1905-го получает там право на свою первую персональную выставку.
А в декабре 1904 года в жизни Кастукаса произошло важное событие — он стал своим человеком в известном в Варшаве семействе Вольманов. Бронислава Вольман ценила искусство, а кроме того, обладала двумя не часто совпадающими качествами — была по натуре доброй женщиной и притом — не очень стеснена в деньгах. Ее сын, однокурсник Кастукаса, привел друга к себе домой, и Чюрлёнису предложили учить музыке его младшую сестру. Это вылилось не только и не просто в заработок, а в длительную дружбу с хозяйкой дома. Бронислава Вольман покупала картины Чюрлёниса (которые никто не покупал), восхищалась его талантом и говорила, что от него исходит свет и сияние доброты.
Весной 1905 года преподаватель Школы пейзажист Фердинанд Рущиц организует пленер в селе Аркадия, подальше от Варшавы. Кроме натурных зарисовок, нужно еще найти среди жителей подходящие типажи для позирования. Крестьяне смотрят на студентов подозрительно, боятся их и называют «детьми дьявола». Рущиц, окончивший петербургскую Академию художеств, учившийся у Ивана Шишкина и Архипа Куинджи, видит, что его начинанию грозит провал. Поразмыслив, он обращается за помощью к ксендзу. Священник произносит в костеле проповедь, в которой говорит «Добро пожаловать!» столичным гостям. Лед недоверия тает, находятся желающие стать моделями, и всё кончается к взаимному удовольствию. Чюрлёнис увлеченно воспроизводит натуру, но изобразив какие-то сельские домики, понимает: нет, это не его стиль.
Летом Вольманы отправляются на отдых на юг России и берут с собой семейного учителя музыки. Сначала они останавливаются в Крыму, в Анапе. Каждый день с утра Кастукас уже на море. Следующий пункт путешествия — Кавказ. Горы производят на уроженца равнинной Литвы неизгладимое впечатление. Снежные шапки гор. Дарьяльское ущелье. Ревущий внизу Терек. Они поднимаются на Казбек, ступают на ледник. Такая тишина вокруг, замечает Кастукас, что, кажется — хлопни в ладоши, и от негромкого звука отвалится кусок скалы...
Приходит осень — опять Варшава, школа и тяжкое бремя частных уроков. Отдушина наступает через четыре месяца — Рождество Кастукас проводит по традиции в семье, в Друскениках. В уходящем году ему исполнилось 30, и впервые он глубоко прочувствовал свои корни, впервые осознал себя литовцем. 7 января 1906 года он пишет брату: «Я твердо решил все свои теперешние и будущие работы посвятить Литве». Для начала он берется за фольклорные истоки и погружается в гармонизацию народных песен.
Но снова, как было уже не раз в последнее время, притяжение живописи оказывается сильнее зова музыки. Тем более, что предстоит ответственная выставка на очень высоком уровне — в российской столице. В мае 1906-го в Петербурге проводится показ достижений художественных училищ со всех концов страны. В экспозицию варшавской Школы изящных искусств включены работы Чюрлёниса — «Покой», «Буря», листы из циклов «Потоп» и «Сотворение мира» и другие. Именно они оказываются в центре внимания критики, которая отзывается о самобытном литовском мастере весьма похвально.
Чюрлёнис окрылен. Между тем, школа Стабровского организует второй пленер, на сей раз с обширной программой и длительными переездами. Генек Моравский и сын Брониславы Вольман собирают чемоданы и готовятся в путь. А как же Кастукас? Для поездки нужны большие деньги, которых у него нет. Выручает верная почитательница его таланта — пани Вольман выделяет нужную сумму.
Летом 1906 года студенты прибывают в первую точку их маршрута — село Истебня в Прикарпатье, на самой границе Польши с Чехословакией, но уже не в российских владениях, а в австро-венгерских. Жители встречают их с энтузиазмом, разбирают по домам и накрывают столы. Выяснив, что двое художников к тому же еще и музыканты, староста привозит инструменты, и в считанные часы возникает духовой оркестр. Генек специально для него с ходу сочиняет «Истебнянский марш». Под его звуки группа оркестрантов и живописцев с мольбертами двинулась по улице. К ним стали присоединяться дети, любопытные, собаки, и вся эта разношерстная компания в полном составе добралась до места натурных работ. Пленер удался на славу.
А дальше была Европа, студенты знакомились со знаменитыми музеями и картинными галереями. Прага, Вена, Мюнхен. Чюрлёнис не только восхищается полотнами признанных мастеров, к нему приходит понимание своей непохожести. Он — другой, совсем не такой, он видит иначе. Именно это возбуждающее и немного тревожное состояние сопровождает его на пути домой.
Надо сказать, что Казимир Стабровский, создатель первой польской «академии» изобразительного искусства, был заметной фигурой в среде столичного творческого истеблишмента. В его доме собиралась интеллектуальная элита Варшавы. Красавица-жена Казимира собственноручно готовила необыкновенно вкусное земляничное печенье к чаю. Вне сомнения, и сама пани Стабровская и ее угощение являлись мощной притягательной силой для неординарных и самоуверенных мужчин, заполнявших гостиную. Но далеко не последнюю роль играла возможность высказаться, поспорить, обсудить животрепещущие проблемы.
Теософия и дар внушения
В 1996 году вышла первая польская монография о Чюрлёнисе: «Ciurlionis. Preludium Warszawskie». Ее автор, Ядвига Седлецка, обнаружила, что на собраниях в салоне Стабровских присутствовал и Чюрлёнис, хотя был он в то время всего лишь студентом. И не просто присутствовал, а являлся одним из самых активных участников дискуссий. Касались они входившей тогда в моду теософии — учения удивительной русской женщины Елены Блаватской, писательницы и мыслителя, которая стремилась создать сплав науки, религии и философии. Круто замешенная на различных древних верованиях и специфике восточных культур, провозглашенная как раз в конце XIX столетия, теософия всколыхнула мир и захватила умы многих. В гостиной Стабровских споры крутились и вокруг примыкающих к главной теме явлений — реинкарнации душ, йоги, гипноза.
Ядвига Седлецка считает, что отзвуки этих обсуждений можно увидеть в картинах Чюрлёниса. Думается, однако, что дело обстояло наоборот. Ведь его первый большой живописный цикл из 7 картин — «Симфония похорон», в котором отразилось его особое видение мира, был создан гораздо раньше, в 1903 году. Чем же, в таком случае, привлекали Кастукаса теософские дискуссии? Имелась на то причина, причем очень веская.
Речь идет о еще одной, далеко не рядовой способности, которой наградила Чюрлёниса природа: сын органиста обладал даром внушения. Упоминает об этом лишь его сестра Ядвига в своей книге воспоминаний. Она рассказывает, что в молодости Кастукас мог на улице, глядя в спину идущего впереди прохожего, заставить человека остановиться, повернуться и пойти назад, причем тот выполнял мысленные приказы как само собой разумеющееся, не осознавая, зачем и почему он это делает.
Приводит она и другой случай, когда в костеле, по просьбе друзей, брат провел эксперимент над ксендзом, личностью весьма неприятной. На глазах у верующих священник вдруг стал спотыкаться в речи, потом вообще прервал проповедь и покинул помещение. Правда, после этой истории экспериментатор жалел о содеянном, признается сестра. Скорее всего, стыд от происшедшего побудил Чюрлёниса сказать «нет» своему такому заманчивому и одновременно жестокому умению. Больше никогда о чём-либо подобном никто не слышал.
Но именно эта, скрытая от всех, сторона его натуры, начинает всё глубже тревожить сознание, возбуждает в нем жгучее любопытство, подогретое теософскими постулатами. Насколько его дар связан с восприятием мира? Следует ли из него, что сам он тоже внушаем и получает отражение в готовом виде? Да, он многого добился, ему уже многое открылось в понимании себя. Теперь наступило время разобраться в своих взаимоотношениях с природой и Вселенной.
И в компании людей мыслящих, высокообразованных он пытался найти ответ на волновавший его вопрос — почему у него получается не так, как у других. Почему величайшие проблемы человеческого бытия — любовь, дружба, познание, смерть — находят у него воплощение не в сюжетных картинах, а трансформируются в совершенно иные образы. Искал — и не находил ответа. Пока не догадался: просто он таким создан.
А эта мысль привела к очевидному выводу: продолжение обучения не даст ему ничего — всё, что можно было взять, он взял. Остается одно — творчество.
Осенью 1907 года Чюрлёнис уходит из Школы изящных искусств. Решение принято — он поселится в Вильно (так назывался тогда Вильнюс). На что он будет жить? Как всегда — на частные уроки.
Вильно
Чюрлёнис берется за работу на новом месте с энтузиазмом..
Добавить комментарий