Россия глазами из Америки: Книжная ярмарка

Профессор Бостонского университета Марина Медведева-Хазанова ежегодно летом посещает Москву. В прошлом году мы опубликовали ее впечатления о московских театрах.  В этом году мы публикуем ее заметки о Москве этого года.

Одно из самых интересных событий в Москве в дни моего там пребывания — Московский международный открытый книжный фестиваль, проводимый шестой год подряд. В течение трех дней Центральный дом художника бурлил, спорил, пел, торговал, рисовал, наслаждался, пил и ел. Пели потому, что выступало много модных музыкальных групп, рисовали потому, что было много детских секций. На площадках во внутреннем дворике ЦДХ были разложены карандаши, и детишки на пузе, на коленках, на боку рисовали что-нибудь из книжек или давали волю своему воображению. Пили — потому что там же делали очень вкусные молочные коктейли. Ну а ели — потому, что все начинали в 11 часов утра, а заканчивали в 11 часов вечера, показывая российские и иностранные фильмы.

Ну а торговали потому, что огромный второй этаж представлял торговый зал, где собралось огромное количество издательств со своей продукцией.

От многих книг невозможно оторвать глаз — с таким вкусом и изяществом они изданы. Почти все детские книжки — маленькие шедевры. Я покупала их, дарила москвичам, которые охали и ахали. (Конечно, если ты покупаешь книги в киосках или с лотков — это совершенно другая продукция). Правда, цены зашкаливают. Детскую книжку меньше, чем за 6-7 долларов не купишь, а взрослую — меньше, чем за 15. Не выдержала, покупала и взрослые: тут и Виталий Шанталинский («Донос на Сократа» Автор продолжает работать в архивах КГБ и прокуратуры и рассказывает о судьбах писателей XX века), тут и новомоднейший Захар Прилепин, получивший премию «Национальный бестселлер», пишущий о молодежи, пытающийся найти свое место в сегодняшнем буржуазном обществе, тут и узник Гулага Георгий Демидов, которого сравнивают со Львом Толстым. Продолжать перечисление не стоит. Могу только сказать, что разговоры о том, что русская литература кончилась, — бред и невежество. Есть кого читать и о ком спорить. Новые имена появляются все время: Чижова, Гаврилов, Иличевский, не говоря уже о том, что продолжают Пелевин, Улицкая, Терехов, Маканин.

Но все-таки самое главное для меня на ярмарке — симпозиумы. Проблема одна — куда бежать, если одновременно читает стихи Сергей Гандлевский, рядом обсуждают, нужен ли России политический театр, а в третьем павильоне тема «С чего начинается Путин — интеллигенция и коллаборация».

В общем, расскажу о той толике, на которой успела побывать. В первый день прибежала на презентацию книги А.Пумпнянского, С.Ковалева и художника Б.Жутовского «Дело Ходорсковского». Это не первая попытка описать 2-ой процесс над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. Но впервые это взгляд людей, лично присутствовавших на процессе. В книге две части: первая — сам процесс (Пумпнянский и художник Житовский) и вторая — что представляет собой правосудие (С. Ковалев).

Было много журналистов, всё снимали на видео, но при этом люди говорили абсолютно свободно. Конечно, это давно не новость. Мы знаем про «Эхо Москвы» и «Новую газету». Но все-таки приятно слышать свободные дискуссии, участвовать в них и не оглядываться. Когда я сказала об этом своей подруге, она резонно меня остановила: интеллигенция сама с собой спорит, а народу до этого дела нет. Спорить с этим не приходится, и во время дискуссии об этом же я спросила Сергея Адамовича Ковалева: что происходит с людьми? Я много раз была на процессе Ходорковского, и зал мест на сорок был полупустым, к тому же несколько мест занимала пресса. (Постоянно была корреспондент «Новой газеты» Вера Челищева). Конечно, когда выступали свидетели-«звезды», зал наполнялся, но постоянного давления общества ни суд, ни власть не чувствовали. Поэтому происходило то, что происходило.

В эти дни Московский городской суд признал, что обвинения сотрудницы райсуда Натальи Васильевой недействительны, а просьбы об освобождении, поданные Лебедевым и Ходорковским, отвергнуты. И их немедленно выслали из Москвы на продолжение отбывания наказания с циничным указанием, что просьбу о досрочном освобождении они могут подавать и оттуда (В условно-досрочном освобождении им было отказано и там. — Прим. ред.).

Все постановления Московского суда не удивляют — от них никто и ничего не ждал. Поражает цинизм. Да, против закона. Ну и что? Плюнь в глаза — скажут: божья роса. «Новая газета» публикует материалы, принесенные Васильевой, где текст приговора председателя районного суда г-на Данилкина перечеркнут, а сверху написано: «Отменить». А городской суд заявляет, что неизвестно-де, кто зачеркивал. По закону и Ходорковский, и Лебедев имели право на апелляцию, т.к. отсидели полсрока. Ну и что закон? «А вот мы так!»

«Как же так? — вопрошала я. Ведь в 60-е годы прошлого века было страшнее и информации было меньше, но люди реагировали острее. Завязалась дискуссия. Говорили о том, что интеллигенция умеет строить идеалы, но не умеет воплощать их в жизнь. О том, что созданный Путиным «Народный фронт» — это как знаменитый «блок коммунистов и беспартийных». О том, что в стране существует в реальности одна партия — партия «бабла», и этим все объясняется. (Уже давно не говорят «баксы», новое — «бабло»).

Выступавшие звучали малоутешительно, но и отказываться от своего права свободно высказываться, протестовать, выпускать книги никто не собирался. Об этом как раз говорили и на другом семинаре, где представлялись издания «Мемориала». Уже вышло несколько выпусков из серии путеводителей «Топография террора»: Красноярск, Рязань, Воронеж, Пенза, Сыктывкар, Комсомольск-на-Амуре. Также вышли два тома сборника «Кто руководил органами Госбезопасности» (1934-1954). Присутствующие авторы рассказывали, что архивы КГБ закрывают, в партийные архивы их не пускают, а так как практически все сотрудники КГБ были членами партии, то исследователи нашли всю необходимую информацию в партийных архивах. Сейчас «Мемориал» начал готовить серию «мини-путеводителей» — топография террора. Пока по Москве. Оно и понятно, перефразируя Маяковского: «Здесь каждая улица гебешников слышала». Поразительно, что сотрудники Мемориала, среди которых много молодых, не унывают, не боятся, работают спокойно и доказательно. Существуют они, в основном, на иностранные гранты и в малой степени на российские.

Невероятно интересной была дискуссия по теме: «Бизнес и власть». Бизнесмен Д.Потапенко смотрел на происходящее крайне пессимистично и высказывался очень резко: «Мы виновны сами. Мы отдали власти наше право строить страну, а что теперь? Как строить бизнес, зная, что у тебя его будут отбирать?» Д.Потапенко (у него сеть продовольственных магазинов) не питает никаких иллюзий, он считает, что система выстроена прочно, что силовики и чиновники крышуют бизнес и контролируют денежные потоки. Если попадается «вкусный бизнес», то его в наглую забирают. Уже больше четырехсот тысяч бизнесменов за решеткой, и будет еще хуже. По его мнению, власть имущим не нужно столько населения. Их вполне устроят 20 млн., которые будут на них работать, а остальные пусть отваливают, а не захотят — можно и на лесоповал. Вот такая мрачная картинка.

Бизнесмен Морозов (строитель) абсолютно не согласен. Он считает, что в самой системе наблюдается кризис, что даже если власть и хочет каких-то изменений, то система не допустит, поэтому все разваливается. По его мнению, центр не должен забирать 70 процентов налогов, что если разрушить вертикаль и оставлять деньги на местах, то можно исправить ситуацию. К тому же бизнес стал организовываться снизу и защищаться. Временами я чувствовала, что прав Потапенко, но все-таки хотелось верить Морозову, потому что, к счастью, так устроен человек.

Много дискуссий происходило в рамках круглого стола. Вот одна из них: «Современная Россия: ценности, политическая культура, формы солидарности». Участвовали ведущие сотрудники «Левада-центра». Борис Дубин выпустил книгу «Россия нулевых: политическая культура — историческая память — повседневная жизнь». Он подчеркнул черты нового режима: чеченская война и дело ЮКОСа — вещи закономерные, без них режим не может существовать. Для нынешнего общества характерны фрагментарность, двойственность: главное — ни во что не вникать. Единственная общая картинка жизни — это насилие во всех сферах. Вся кутерьма с общей национальной идеей была абсолютно иллюзорной и не могла закончиться ничем, кроме провала.

Вторым участником дискуссии был Лев Гудков, тоже сотрудник «Левада-центра». Он недавно выпустил книгу «Абортивная модернизация». Его анализ был ничуть не веселее. По его мнению, главная проблема — это состояние социума. В России общество загоняет проблемы внутрь, стараясь произвести сброс сложностей. Наблюдается сильнейшее сопротивление самоанализу, не вырабатывается собственный подход, а выхватываются западные флажки. В обществе процветает имморализм и насилие как способ самоутверждения, которые заполнили даже повседневность. Вывод Л.Гудкова: эксперимент нового общества может быть только религиозным, когда выработаются этика убеждения и ответственности вместо цинизма и стремления к зрелищности.

Другой круглый стол собрал знаменитостей. Среди них политолог Станислав Белковский, социолог Модест Колеров, писатель Сергей Шаргунов и др. Тема: «С чего начинается Путин — интеллигенция и коллаборация». Это было продолжение дискуссии, начатой еще в Интернете. Я там не читала, так что ориентироваться было трудно, но слушать невероятно интересно. Высказывались по поводу интеллигенции резко и нелицеприятно. Белковский говорил, что в начале XX века, со сборника «Вехи», позиция отщепенства была свойственна интеллигенции и была гибельна, что интеллигенты-диссиденты 60-х годов в 90-е получили доступ к власти и к кормушке, но опозорились. В начале двухтысячных интеллигенция приняла Путина, одобряя его движение к укреплению государства, но резко отошла от него после Беслана. Сегодня интеллигенция как категория умирает и вытесняется пост-интеллигенцией, для которой существует две главные категории: свобода потребления и свобода перемещения.

Молодежь тоже ориентируется на эти вещи, так как культура нерентабельна, а главный идеал — «стать менеджером Газпрома». Молодой писатель Шаргунов, возражая, говорил о том, что совесть никто не отменял, что интеллигенция не может стать властью, что если интеллигент становится коллаборантом, то он умножает власть денег и способствует культивированию фальши. Интеллигентом же он быть перестает.

Голова у меня шла кругом от политических дискуссий. Мои московские друзья не разделяли моих эмоций: «Интересно очень. Но ведь это все равно, что толочь воду в ступе. Бесполезно». Я так не думаю. Политические споры необходимы, даже если они не претворяются в жизнь или претворяются не сразу. Иначе не изменится ничего и никогда.

Не думайте, что на ярмарке не было других тем. Сколько угодно. Например: «Что такое высокая литература?» или «Все о моем отце». Сборник современных писателей, рассказывающий об их отцах, встреча с Людмилой Улицкой, Эдуардом Лимоновым, «Что мы получили за 50 лет космонавтики», «Неизвестный Курехин», «Нестрашные кошмарики» (для детей), литературно-кулинарное шоу: «Еда в книгах И.И Зингера (старший брат И.Б.Зингера). По окончанию представления все блюда можно было попробовать.

За три дня было более ста встреч, дискуссий, «круглых столов». Побывать на всех, понятно, не удалось, но нескольких упомяну здесь. Когда я увидела тему «Культурная история юродства и юродивых в Византии и окрестностях», помчалась сразу. Читал ее профессор МГУ византинист Сергей Иванов, написавший серьезную книгу «1000 лет озарений» и получивший за нее премию «Просветитель». Это и в самом деле была просветительская лекция. С.Иванов рассказывал о том, что юродивые появились в Византии в V веке, и высказал предположение, что сказка о Золушке появилась из легенды о юродивом. У праведника Пафнутия было видение, что в монастыре живет святая праведница и у нее на голове корона. Он встретился со всеми тамошними девицами, но не нашел святой. Когда же пришел на кухню, увидел сумасшедшую, но на голове у нее сияла корона.

В Византии юродивых считали безумными и гнали, на Руси, где они появились с XI века, отношение было другим. Они часто излечивали людей и выступали против политической власти. Так, Грозный отошел от Пскова, потому что юродивый Микола пригрозил убить его молнией. Самый знаменитый юродивый Руси Василий Блаженный (собор Василия Блаженного на Красной площади) соединял в себе и величайшее презрение к власти, и величайшую благодать. Легенды, связанные с ним, полны такого накала страстей, каких никогда не было в Византии. Он старался усовестить власть и вызывал страшный ее гнев. Петр Первый начал уничтожать юродивых, обвиняя их в симулянтстве и делая упор на само слово — юродивый — от слова урод, ущербный.

После лекции возник необычайный разговор: «Как мы используем слово «юродивый» сегодня?» А не были ли юродивыми многие диссиденты в 60-ые, включая Сахарова? А есть ли такие сегодня? Может, Анна Политковская?..

На выступлении Людмилы Улицкой «яблочку упасть было некуда». Она отвечала на вопросы страстно, говоря о своем последнем романе «Зеленый шатер», не боялась пафоса, считая эту книгу романом-предупреждением для ностальгирующих по советскому прошлому. Роман, который я уже прочитала, — действительно, предупреждение. Что, хорошо было в 60-ые? А ну-ка вспомните, хорошо вспомните, как сажали (пусть немногих, но активных), как боролись с самиздатом, как калечили жизни. Конечно, не сталинские времена. (О них сейчас как появление из ада три тома Демидова!!). Но горько и очень больно было и тогда...

Три дня пронеслись как один час, уходить не хотелось, приезжала к подруге в первом часу ночи с горящими глазами.