Не могу не написать о спектакле «Джекилл&Хайд», что идет на сцене Санкт-Петербургского театра музкомедии. Это мюзикл Фрэнка Уайлдхорна, авторы сценической версии - Стив Куден и Фрэнк Уайлдхорн, либретто Лесли Брикасс, русский текст Алексея Франдетти, композитор Фрэнк Уайлдхорн, режиссер–постановщик Керо, музыкальный руководитель и дирижер Алексей Нефедов.
Когда смотрела этот сценический вариант прочтения повести Роберта Луиса Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», мне на ум пришло отнюдь не произведение, которое легло в основу мюзикла.
Согласитесь, повесть – в большей степени дань моде XIX века на естественные науки. Спектакль куда как глубже, он посвящен анализу сущности человека и влияния на него общества. Я вспомнила следующую мою любимую притчу. Как-то раз священник в наказание за некое прегрешение велел одному художнику показать всю красоту Добра – написать образ Христа.
Долго странствовал художник по разным землям в поисках нужной ему модели. Видел он разные лица. Порой под прекрасной маской скрывалась уродливая сущность. Бывало и наоборот. На удивительной красоты душу природа надела неприглядную личину. Не встретил художник нужного ему лица. Огорчился. И вернулся домой. И у ворот своего дома увидел человека с необыкновенно прекрасным, одухотворенным лицом. Обрадовался. Узрел в этом перст провидения. Попросил человека позировать. Тот согласился. Написал наш художник Христа. Образ повесили в храме. Все смотрели и восхищались. Увидел священник работу художника и сказал: «Ты своими красками смог показать всю красоту Добра. Покажи же всю мерзость Зла – напиши Дьявола». Десять лет бродил художник по чужим странам. Много он видел лиц – уродливых, отталкивающих, отмеченных печатью порока. Но все же не смог найти нужной ему модели. Отчаявшись, вернулся домой. И у ворот своего дома встретил мерзкое Чудовище. Несказанно обрадовался. И написал Дьявола. Когда работа была закончена, пришли люди, смотрели и ужасались. Пришло и Чудовище. Взглянуло и рассмеялось. «Чему ты смеешься?» - удивился художник. И услышал ответ: «Десять лет назад ты написал с меня Христа!»
Вернемся к мюзиклу. Немного терпения - и вы поймете, почему я вспомнила эту притчу. «В каждом из нас сокрыты два начала - добра и зла» - эти слова слышат зрители перед началом спектакля. Действие начинается в психиатрической лечебнице, где находится на излечении отец ученого Генри Джекилла. Ученый пытается создать препарат, дабы вернуть сознание отца из тьмы.
На продолжение исследований требуются финансовые средства, за которыми Джекилл обращается в Фонд. Учредители отказывают ему, мотивируя это моральными принципами. Происходит помолвка Джекилла с Эммой Кэрью (Елена Газаева, Вера Свешникова). Затем мальчишник, на котором Генри знакомится с девушкой легкого поведения Люси Харрис (Наталья Диевская, Агата Вавилова) и не на шутку увлекается ею. Ученый принимает решение провести эксперимент на себе.
В результате чего происходит его перерождение, потаенные желания и страсти вырываются наружу. Вместо Генри Джекилла перед нами предстает Эдвард Хайд. Эдвард вершит расправу над лицемерными и аморальными учредителями Фонда. Начинает с епископа (Сергей Брага), когда тот приобретает у сутенерши девочку, почти ребенка, для своих грязных утех. Хайд начинает доминировать. Джекилл принимает решение покончить с ним. На собственной свадьбе Генри просит своего друга Джона Аттерсона (Александр Суханов, Константин Китанин) пристрелить его, что тот и делает.
Две сущности одного человека, две разных личности играет один и тот же актер. Связующим звеном является тело исполнителей. Кардинально иная пластика, манера говорить, трансформация прически и костюма - и вот перед зрителями предстает вместо интеллигентного и воспитанного доктора Генри Джекилла резкий, грубый, не признающий никаких рамок и условностей Эдвард Хайд.
Актеров, занятых в этой роли/ролях, трое – Иван Ожогин, Ростислав Колпаков, Кирилл Гордеев. Герой Кирилла Гордеева, говоря языком притчи, это Христос, которого принудили стать чудовищем. Актер наделил Джекилла искренней верой в свое дело, верой в общество и толикой юношеской непосредственности. Хайд Гордеева – чудовище, которое уничтожает все границы, установленные принятыми в обществе нормами. Он – как мощный горный поток, как лава вулкана, что сметает все на своем пути, покоряет бьющей через край энергией. Эдвард Хайд – может, и справедливый, но безжалостный палач. Он не прощает предательства. Не ведает страха, не испытывает сомнений и колебаний. Что проявляется и в любви. Хайд без тени сомнения выбрал Люси. Джекилл разрывается между Люси и Эммой.
Джекилл&Хайд в трактовке Ивана Ожогина, если использовать образы притчи, это чудовище, до которого Христу надо было «дорасти». В «светлом» Генри мы видим такие «зачатки» Эдварда, как жесткость и категоричность. В чудовище же проглядывает Христос - стремление к справедливости Хайда, праведность его суда. Даже убийство Эдвардом Люси в исполнении Ожогина выглядит как кара за предательство в его глазах, она солгала, обманула, бросая его и его любовь. Не последнюю роль в создании образа играет чарующий вокал актера. Джекилл не сразу решается покончить с Хайдом: «Ведь жаль его, пленительна вся страсть его и жизнь…». «Пленительный» - определение, которое показывает отношение Генри к своему антиподу.
Несколько особняком стоит сильное исполнение Ростислава Колпакова. Собственно, сильной является игра всех трех актеров. Джекилла и Хайда Колпакова я бы сравнила с двумя противоположными чашами весов. Лучше всего манеру игры актера характеризуют строки Владимира Высоцкого: «И вкусы, и запросы мои странны. Во мне два человека, два врага.
Когда один стремится на балеты, другой стремится прямо на бега… Когда в душе я раскрываю гранки на тех местах, где истина сама, тогда мне в долг дают официантки и женщины ласкают задарма. Но вот летят к чертям все идеалы. Но вот я груб, я нетерпим и зол…». Хочу сказать, что исполнение Колпакова всегда стабильно, качественно. Осмелюсь использовать это определение применительно к искусству.
Далеко не каждый российский актер может порадовать зрителей однозначно хорошей игрой, на какой бы спектакль мы ни пришли. Стоит добавить, что в «Джекилле&Хайде» Ростислав Колпаков играет в другом составе еще и Спайдера, владельца заведения, в котором работает Люси. Этого своего героя актер наградил некоторыми чертами Хайда, добавив к ним продажность и отсутствие даже намека на справедливость. Для довершения образа Спайдера Колпаков использовал элементы гротеска.
Отмечу Наталью Диевскую, исполнительницу роли Люси. Она создала запоминающийся женский образ. Прекрасно попала в типаж. Яркие рыжие волосы, неприкрытая сексуальность ее героини в «профессии» и трогательность, стеснительная улыбка в обычной жизни. Зрители – мужчины, покидая театр, практически единодушно говорят: «Мне больше нравится рыжая».
Агата Вавилова предпочла следовать правде жизни. Ее героиня – типичная представительница лондонского «дна», яркая, с налетом вульгарности.
Две сущности, которые кроются в одном человеке, показаны и в образах Эммы и Люси. Утонченная Эмма бывает весьма категорична и напориста. Проститутка Люси стесняется своих чувств, боится признаться в любви к доктору Джекиллу.
Обрисую выразительную сцену, картину, центром которой является Генри Джекилл. По одну сторону от него находится Эмма, взошедшая на помост и привязывающая себя к стрип-шесту алым шарфом. По другую – Люси, скромно кутающая свои плечи белоснежной шалью.
Еще несколько слов об Эмме, точнее, об исполнительницах этой роли. Газаева добавила своей героини больше мягкости, романтики. Если бы история Джекилла не закончилась столь трагично, Эмма Газаевой стала бы отдохновением души Генри. Так и видишь эту парочку у камина, когда огромные глаза Газаевской Эммы уводят ее Генри в далекие от науки сферы... Энергичная героиня Свешниковой, напротив, была бы отличной «боевой подругой».
Не последнюю роль в спектакле играет замечательная работа художников -оформителей. Даже оттенки костюмов героев «работают» на действие, на актеров. Цвет морской волны рубашки Генри и платья Эммы в первом действии сменяет черный цвет кожаных брюк Эдварда, рубашки Генри и кожаного костюма Эммы во втором действии.
Рамки статьи не позволяют описать все оттенки и узоры сотканного сценического полотна, все нюансы трансформации главного героя, те паузы между высокими и низкими нотами, в которых и таится истина. Каждый участник ансамбля лондонского «дна», каждый актер и сотворенный им образ, достоин отдельного внимания. К примеру, леди Бэконсфилд в исполнении неповторимой Мананы Гогитидзе - лицемерная, уверенная в себе, харизматично порочная. Героиня Мананы всем своим видом, поведением говорит: «Да, я такая, а вы свои грехи в Назарете замолите». Или Джон, друг Джекилла. Болеющий душой, переживающий за Генри – в трактовке Китанина. Единомышленник, идущий чуть позади – в исполнении Суханова.
В заключение немного о театре музкомедии. Он сейчас находится на «взлете». Очень интересные, непохожие друг на друга спектакли идут на его сцене. Посещение этого театра – праздник, и не только для души. Золоченые ложи, бархат кресел, непозволительная красота зала-холла заставляют нас, зрителей, заранее настроиться, продумать наряды, в котором мы поднимемся по мраморной лестнице, окруженной зеркалами, пофотографируемся у лепного камина под шестисвечием светильников, прежде чем окунемся в волшебный мир спектакля. Но если захотите усладить себя в антракте бокалом шампанского или чашечкой ароматного кофе с чем-нибудь вкусным, запаситесь изрядной суммой денег. В музкомедии один из самых «дорогих» театральных буфетов.
Добавить комментарий