Супешник из Сайгона
Давно не бывала я в Чарльзтауне и тамошнем казино, месяцев четыре-пять. Даже соскучилась. Уже не говоря о том, что сама дорога туда вызывает только приятные эмоции и чувство любви и гордости к стране.
Погода в середине февраля - в Валентинов день - стояла хотя и свежая - утром около ноля Цельсия, - но днем все хорошо прогрелось, и лично у меня от этого тепла возникло хорошее настроение.
Поля вдоль дороги желтого цвета: трава вымерзла за зиму, и новая еще не отросла. Народу на дорогах в этот раз было не очень много, и мы быстренько, за час с небольшим, доехали до Западной Вирджинии и до славного городка Чарльзтауна.
Главная новость - достроена и вовсю функционирует гостиница в казино. И вообще, как ни странно, по дороге больше, чем можно было ожидать в период кризиса, встречалось новых строек. Строят в основном большие торговые центры и какие-то крупные объекты. Не знаю, чем это объяснить, но впечатление от этого отрадное.
Мы потихонечку ехали по одной неширокой дороге, рядов на шесть в две стороны, и узнавали давно знакомые места. Много сельскохозяйственных ферм в этом районе, и фермы заметно расширились по сравнению с прошлым годом. Прибавились силосные башни, и постройки на фермах стали гуще. Когда часто ездишь, это бросается в глаза. Однозначно можно сказать, что фермы здесь не бедствуют.
В загородках гуляют коровы и лошади, толпятся у высоких кормушек. Провезли на платформе несколько, два или три, зеленых мини-трактора. Проехали мимо большой площадки, уставленной зелеными и желтыми тракторами. То ли выставка-продажа, то ли торговая площадка.
Вдалеке, параллельно дороге, показались пологие горные хребты, дорога стала подниматься и падать вниз. Въехали в древние Аппалачи. Как всегда, неожиданно, вынырнула река Потомак, ее верхняя, горная и порожистая, часть. Старинный храм, или монастырь, на высоком труднодоступном берегу. Дикая, суровая и красивая природа. Старое кладбище. Новейшая гостиница. Автозаправка, небольшой базарчик с местными продуктами.
После стремительного спуска с горы показался Чарльзтаун, городок районного масштаба, с главной достопримечательностью - игорным центром: казино, ипподром.
Проведя три часа в джунглях Чарльзтаунского казино, потратив несколько сотен долларов, но не слишком много, на то, чтобы американская экономика функционировала в привычном режиме, и видя в этом свой гражданский долг, мы вышли из казино, погрузились в машину и поехали домой.
Мимо длинных ипподромовских конюшен, мимо стадиона, на котором уже шли скачки, и мы даже видели сквозь изгородь развевающиеся хвосты лошадей, мимо автозаправок с дешевым бензином, мимо ферм, мимо аккуратных белых городков из красивых домиков, все ближе к Вашингтону.
- Ну что, - спросила меня моя американска сноха. - Как вы смотрите на горячий супчик во вьетнамском ресторанчике?
- А откуда в Америке вьетнамцы? - вместо ответа сказала я, памятуя также о далекой Вьетнамской войне.
- Когда мы уходили из Вьетнама, - сказала сноха, - мы забрали с собой всех своих союзников и сторонников. В Америке они поселились большими сообществами в нескольких крупных городах. Не оставлять же их было коммунистам на растерзание!
- Вы-то молодцы, - сказала я. - А вот когда советские драпали из Афганистана, они бросили Наджибуллу на произвол судьбы и "ой" не сказали. Это был, пожалуй, первый раз, когда я задумалась о том, какие совки ненадежные союзники. Бедного Наджибуллу моджахеды приканчивали чуть ли не в прямом эфире.
Тем временем свернули на боковую дорогу, въехали в какой-то городок, и на большой площади перед нами выстроился ряд закусочных.
- Я когда-то свозила сюда свою маму, - сказала сноха, - и теперь она, когда бывает в этих краях, обязательно приезжает поесть здешнего супчику.
- Ты меня совсем заинтриговала этим супом, - сказала я. - Ну пойдем попробуем.
Вьетнамский ресторан был на полдороге к своему процветанию. Сейчас он больше напоминал какую-нибудь дорогую столовую, но направление, на мой взгляд, было выбрано верно.
В большом ресторанном зале мало чего было, но то, что присутствовало, отличалось очень хорошим качеством. Столы и стулья тяжелого красного дерева, столешницы из толстого полированного темно-зеленого стекла, на которых был изображен еще более темно-зеленый дракон, гоняющийся за своим хвостом. На стенах несколько больших картин вьетнамской природы. Одна из внутренних стен была зеркальная и отражала солнечный день за стеклянными широкими дверями.
Мы не успели войти, как к нам с приветливой улыбкой подскочил какой-то пожилой, не по годам энергичный, официант-вьетнамец и сразу провел к свободному столику. Тут же молодая симпатичная девушка принесла нам по стакану воды. Потом нам дали пять минут оглядеться.
Половина столиков была занята посетителями, и посетители почти все были вьетнамцами.
Так получилось, что с народами Юго-Восточной Азии я стала знакомиться лишь в Америке, по большей части, в их национальных ресторанах. Теперь я могу отличить японца от корейца и их обоих от китайца и таиландца. Я не могла бы сформулировать словесно их различия и этнические признаки, но зрительно узнаю их безошибочно.
За соседний столик официант привел семью: молодого, необычайной красоты мужчину и двоих его маленьких детей, девочку и мальчика.
Красавец-вьетнамец смотрелся как восточный принц, одежда его была тоже прекрасна. Он выглядел исключительно утонченным и современным. Его дети тут же начали канючить, и молодой папаша повел их в туалет.
А над нашим столиком склонился в выжидательной позе энергичный официант.
- Я закажу на свой вкус, ладно? - спросила сноха. - Пока вы не освоились. Только скажите, какой суп вы будете: мясной, овощной или с морепродуктами? И какую порцию: большую или маленькую.
Я решила, что лучше поменьше экспериментировать с незнакомой едой и заказала себе овощной, маленькую порцию.
Сноха раскрыла меню и продиктовала официанту четыре буквы: " А-2, А-7, А-12 и А-35".
Это было гениально!
Все пространные названия и описания блюд были зашифрованы-закодированы и заняли одну секунду для заказа.
Официант во мгновение ока записал эти буквы и исчез.
Я немного повернулась и стала разглядывать посетителей. Я люблю смотреть, как люди едят. Это само по себе вкусно и доставляет удовольствие. У многих на столах стояли высокие белые чаши-пиалы, наверное, с пресловутым супом. Мужики копались в них почему-то деревянными палочками для еды.
Не дав проскучать нам и пяти минут, наш расторопный официант принес нам сначала орудия труда - палочки для еды, вилки и черпачки-ложки, - а потом, на пробу, первое из заказанных блюд. Это были мои любимые эгролы - жаренные в масле хрустящие маленькие пирожочки из тончайшего пресного теста. Я даже предполагаю, как их делают: на тонко раскатанную лепешечку теста кладут колбаску начинки, заворачивают с двух сторон, и оставшееся скручивают рулетиком. Потом - в раскаленное масло.
Самые вкусные эгролы все-таки - таиландские. Тайская кухня здесь вне конкуренции. Но вьетнамские эгролы тоже ничего себе. В их начинке очень мало травы и зелени, в основном, мясо, причем свиное и рубленое.
Только-только проглотили последний кусочек, а на столе уже новое блюдо - какие-то недлинные колбаски почти чёрного цвета на подушке из маринованной морковки и свежей капусты.
- Это говядина в виноградных листьях, - сказала сноха.
Ну что сказать? Я, по-моему, и вкуса сейчас не вспомню, настолько это далеко от нашего рациона питания. Но вкусно, спорить не стану.
И не успели мы по-братски разрезать последнюю колбаску и разорвать тончайший виноградный листик, как на наш стол снизошла благодать и явился Король Суп о двух лицах: мясной и овощной.
Во-первых, супа было не просто много, а очень много, целый литр или даже больше. И это составляло плюс. В суп можно было погрузиться с головой, нырнуть и сидеть на дне, сколько хочешь долго, в супе можно было плавать и плескаться.
Во-вторых, он был красив. Настоящий натюрморт. Я пригляделась.
В прозрачном бульоне без единой жиринки переплелись и синхронно плавали ювелирно нарезанные, настроганные плети, ломтики и кусочки трав и овощей. Различились некоторые знакомые объекты: оранжевые лепестки морковки, точно, как у розы тонкие и прозрачные; коричневые, с чернотой, три или четыре скользких удлиненных грибца, норовящих проскользнуть в желудок нежеванными; тоненькие и маленькие, с мизинчик, кукурузные зародыши початков - бэби-кукурузки; нарезанные перья зеленого лучка... А больше я ничего не узнала, да и узнавать стало некогда.
Сноха взяла палочки для еды, ткнула ими в самое дно своей чаши и подняла оттуда целое облако готовой растаять восточной лапшички из рисового крахмала. У нее, кроме того, бултыхались в бульоне несколько пластинок тончайше нарезанного мяса. Другой рукой она залезла в принесенную нашим заботливым шефом сопутствующую тарелку, полную бледных и упругих проростков бобового растения, как впоследствии выяснилось - гороха, перемешанных с ветками и листьями душистого зеленого базилика, нагребла полную пригоршню и сыпанула в свою чашку.
Больше я ничего не видела, так как зеркально повторила ее действия и, опьяненная ароматом собственного супа, приступила к его поглощению.
Мы погрузились каждая в свою чашу и перестали воспринимать окружающую действительность.
Когда я вынырнула в очередной раз из своей чаши-пиалы и отлепила лапшичку от ресниц, то увидела над собою смеющееся лицо нашего пожилого официанта, который с видом заговорщика говорил моей снохе, указывая на меня глазами:
- Леди у нас в первый раз, да?
Леди была, конечно, в первый раз, но до сих пор ложку мимо рта ни разу не проносила, и скажите, пожалуйста, что это такое за официант, который то еду в меню буквами шифрует, то изучает физиономии посетителей на предмет - в который раз пришли?
- Не старый ли это спецслужбист из дальнего и забытого Сайгона? - подумала я в шутку, одновременно официанту лучезарно улыбаясь.
Интересно, соберутся ли ведущие страны мира когда-нибудь и не запретят ли навсегда спецслужбистскую деятельность как противоречащую основным правам и самому смыслу существования человечества?! Это был уже нешуточный вопрос, но додумывать его я дальше не стала. Обстановка совсем не располагала.
Со мной был мой Суп, и это было главное.
- Я вижу, мама, вам здесь нравится, - с улыбкой сказала сноха, сидя напротив меня с таким же красным и распаренным, как у меня, лицом. - Но вы еще больше полюбите этот суп, если я скажу вам, как он готовится!
- А как он готовится? - эхом отозвалась я.
- Его не варят, - объяснила сноха. - Закладывают на дно чаши сырую лапшичку и другие овощные ингредиенты, немного солят-перчат и заливают крутейшим из крутых бульонов-кипятков. Настаивают десять минут - и готово!
Я поверила сразу. Потому что вспомнила свой первый глоток из черпачка - это был чуть остывший совершенно пресный кипяток. Но позвольте!
- А мясо? - изумилась я.
- И мясо, - сказала сноха. - Кладут сырое мясо. Тончайшими пластинками. Посмотрите, сквозь это мясо книгу можно читать. Так что этот супчик не только очень вкусный, но еще и целебный. Ничто природное в нем огнем не разрушено.
- О, да, да!!! - хором подтвердили ее слова мои Внутренние Органы.
Орошенные только что животворной влагой, от души отхлестанные пушистым веником базилика, их распаренные и не очень уж молодые тела возлежали на полке в нирване и приходили в себя после оздоровительной процедуры.
Процедура обошлась в тридцать долларов на двоих.
Обогащенные выпитыми литрами, мы со снохой, как две дорогие вазы с бесценным содержимым, потихоньку дошли до машины, осторожно сели, боясь расплескаться, и поехали себе восвояси, куда глядели наши довольные и сытые глаза.
M-GENERATION
Так глубоко за душу меня трогал только Элвис.
А тут - с десяток ребятишек: хор еврейских мальчиков из Нью-Йорка, под названием M-GENERATION. Означает - "Поколение Мошиаха".
Где-то, от 8 до 12 лет, все разные, и среди них - один толстячок - вылитый мой средний внук: и повадки те же, и личико...
Сердце защемило: это был, оказывается, лучший период в моей жизни, когда я их 15 лет выращивала в доме сына и его жены - коренной американки, когда те пропадали на работе целыми днями.
И мы катались с тремя внуками по 3-этажному американскому дому лохматым и орущим клубком.
И я водила их за руку к трём разным дверям одной школы.
Потом заболела «канцером» от перенапряжения и усталости.
А теперь оказалось - лучшее время в жизни.
Как только хор по ТВ показывают, - бросаю всё и смотрю их, сижу со слезами на глазах.
Ребятишки поют как ангелы, и на трёх-четырёх языках.
Посредством их песен - от хора ангелов к моему сердцу - я поняла, наконец, через долгое сопротивление и преодоление, что еврейский народ - наш общий человеческий отец.
Мы все вышли из пыльного и босоногого Моисеева пустынного отряда, и выросли, и стыдимся порой своего отца.
Мне было 10 лет, и на шее у меня развевался Красный Галстук Пионерский, и я была Председателем Совета Дружины школы.
Ну что ты! - Ответственное Лицо!
И стояла в Почётном Карауле у Красного Знамени на втором этаже школы во время Всенародных Выборов.
Когда в школу голосовать пришёл мой отец.
В семье у нас в это время было нехорошо. Отец и мама часто ссорились.
Иногда отец брал меня к себе на работу, в свой отдел кадров. И там была тётя Зина, на которую отец смотрел так же, как на маму.
И вечерами мама кричала на отца высоким неприятным голосом.
И однажды отец маму ударил.
Я тотчас понеслась на общую коммунальную кухню, схватила чей-то кипящий на примусе чайник и побежала с чайником к отцу, чтобы вылить на него этот чайник и чтобы его рука, ударившая маму, больше никогда не поднялась.
Чайник по дороге опрокинулся на меня и ошпарил руку - мне.
До сих пор от локтя до запястья у меня на правой руке еле заметный шрам.
Ну вот, и в это время я стою у Красного Пионерского Знамени и вижу входящего для голосования отца.
И я позорно бежала от отца и спряталась в пустой раздевалке, и мечтала, чтобы он меня не увидел.
Он увидел и запомнил. И через много лет - простил.
Я знаю, сейчас найдутся охломоны нестриженые, набегут из Фейсбука, обзываться начнут, писать гадости.
Да мне-то что до вас!
Я свою душу спасаю.
Добавить комментарий