След в след
Ещё раз пришлось мне поработать с цыганским артистом во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства (ВТМЭИ), где я сначала был режиссёром-практикантом, затем внештатным, и, наконец, штатным режиссёром. В этой мастерской, здание которой находилось на территории ВДНХ (Выставки достижений народного хозяйства), со стороны Останкино, работали замечательные режиссёры-педагоги.
Вокалистов учил Георгий Павлович Виноградов, внешне мрачноватый, густобровый, сосредоточенный на своей внутренней жизни. Это его красивый лирический тенор звучит на старых, ностальгических записях танго "Счастье моё" и "Вам возвращая ваш портрет..." композитора Ефима Марковича Розенфельда. С артистами оригинального жанра занимались акробаты Тамара Абрамовна Птицина и Леонид Семёнович Маслюков (он был создателем и руководителем ВТМЭИ).
А с речевиками работала Александра Алексеевна Харламова, в прошлом актриса и режиссёр театра Советской армии, редкого терпения и благожелательности педагог. Это она открыла путь на московскую эстраду начинающему артисту Сергею Блюману, поменявшему фамилию на Дитятев и ставшему одним из лучших конферансье-импровизаторов. А мне достался начинающий артист разговорного жанра Алексей Шишков из династии цыганских актёров Шишковых. Правда, тогда этот чернобровый, черноволосый молодой человек, как мне казалось, больше интересовался автомобилями, чем сценой.
И опять хочется повторить за Шолом Алейхемом: талант, как деньги, или есть, или нет. Не знаю, как сложилась потом его судьба. Так случилось, что ко мне попадали дети известных в те годы артистов. У актёра Центрального театра Советской армии Даниила Сагала была дочь Наташа. Она пришла в Творческую мастерскую, чтобы с ней подготовили эстрадный репертуар. Наташе было, наверно, лет 19-20. Очень эмоциональная, непосредственная, она постоянно прерывала репетицию, чтобы со слезами на глазах рассказать, как она любит актёра Геннадия Сайфулина и как мечтает выйти за него замуж.
Много позже я узнал, что эту мечту она осуществила. А её папа, у которого брат и племянница были известными голливудскими кинематографистами, много лет работал в своём театре и пел на эстраде. Помню этого красивого, мужественного артиста с высоким лбом и волнистыми волосами. Он чуть дребезжащим баритоном пел со сцены: "Будьте добры, спасите меня, спасите меня, скорей. Лаской своей, любовью своей спасите меня скорей. Ах, как одинок я. Без вас, как без воды цветок я". Это был русский перевод знаменитой песни Джорджа и Айры Гершвин Oh, Lady, Be Good.
Замечательный актёр Даниил Львович Сагал в театре играл много, а в кино до обидного мало. Власти его не слишком жаловали. Причины для этого были: во-первых, ученик "врага народа" Мейерхольда, во-вторых, родственники за границей, в третьих - еврей. Думаю, Даниил Львович не раз пожалел, что не уехал в своё время вместе с семьёй в Америку. В конце жизни, говорят, стал иногда исполнять песни на еврейском языке.
В Творческую мастерскую эстрадного искусства привёл свою дочь артист театра миниатюр под руководством Аркадия Исааковича Райкина, его лучший и постоянный партнёр Владимир Наумович Ляховицкий. Я, ещё будучи студентом и подрабатывая в Московской Филармонии, не раз был ведущим концертов, в которых разыгрывали эстрадные миниатюры Ляховицкий и Максимов (Макс Райкин, брат Аркадия Исааковича).
На сцене Ляховицкий был очень смешным, но, говоря со мной о судьбе дочери и о её актёрских способностях, он был встревожен, нервничал. Было ясно, что сама дочь не очень понимает, чего хочет, а её папа стремился чем-то её занять, или, вернее, от чего-то отвлечь... Умер легендарный партнёр легендарного Райкина Народный артист России Владимир Наумович Ляховицкий у дочери в Германии.
Работая в Творческой мастерской эстрадного искусства, я услышал от Георгия Виноградова о его ученике Валерии Леонтьеве. Услышал и забыл. А вспомнил об этом разговоре, когда меня пригласили в город Сыктывкар, республика Коми, для постановки эстрадной программы в местной филармонии. Там я встретил инструментальную группу "Мечтатели" (впоследствии "Эхо"), которой руководила бас-гитаристка Людмила Исакович, и молодого солиста группы Валерия Леонтьева. Он сразу произвёл впечатление одарённого эстрадного певца с хорошими актёрскими задатками, умного, трудолюбивого, с прекрасной памятью.
Тогда он находился под влиянием Аллы Пугачёвой. Его лучшим вокальным номером была песня "Арлекино" болгарского композитора Эмила Димитрова. При всём влиянии пугачёвской интерпретации этой песни, Валерий искал и находил собственные краски. Местное филармоническое начальство, естественно, хотело делать национальный акцент в программе.
Чтобы зрителям, а главное, партийному руководству республики было ясно - это Коми - Леонтьева заставляли начинать программу с песни "Деревенька моя" местного коми композитора Якова Перепелицы, где были слова: "В разговоре незаметно вспомним Сыктывкар" (стихи Виктора Кушманова). Над сценарием программы работал Александр Алшутов. По отцу он был Бейлиным, по матери Голицыным (такое смешение еврея с русской аристократкой), но придумал себе псевдоним, который в обратном порядке читается как "Вот ушла".
Он был талантливым поэтом. Наиболее известны его стихи из песни "Проходит кавалерия", музыка композитора Владимира Шаинского: "Каурые и белые, Соловые и рыжие... Проходит кавалерия, - Вы слышите, вы слышите?" С нечёсаной шевелюрой, бородатый Саша Алшутов был похож на политкаторжанина-народовольца. Зимой в заснеженном Сыктывкаре, где на улице редко можно было встретить прохожего, Саша даже в метель ходил в одной и той же серой шинели. На мой вопрос, нет ли у него более тёплого пальто, он ответил:
- У меня нет ничего дороже этой шинели, подаренной со своего плеча генералом Петром Григорьевичем Григоренко.
Стихи он писать умел, а вот эстраду знал плохо, и я помогал ему выстраивать сценарий.
Леонтьеву режиссёр не был нужен. Всё, что требовалось от постановщика, - не мешать артисту, не затруднять ему жизнь на сцене. Поэтому развитие темы ложилось на плечи конферансье. Вокруг Валерия Леонтьева много разных слухов. Внешне он, действительно, похож на цыгана, поэтому не исключено, что его биологическим отцом был заезжий цыган.
С Милой (Людмилой) Исакович он был очень нежен и дружен. Это я видел. В автобусе после концерта он устало клал голову ей на колени. Мила была немногословна. В ней ощущалась какая-то внутренняя, почти мужская сила вместе с внешне скуповатой материнской нежностью к Валерию. Бас-гитаристка сама была похожа на бас-гитару. Благодаря Людмиле, Валерий мог заниматься чистым творчеством, а остальное - организацию концертов, гастролей, споры с администраторами и директорами филармоний - всё это брала на себя Людмила.
Третьим членом этой дружной семьи была вызывающе сексапильная, эпатажная и кокетливая клавишница Ольга Пушкова. Она касалась клавиш подушечками пальцев нежно, словно кошечка лапкой. Видимо, за это её в группе звали Коточкой. Ольгу нельзя было назвать красивой, но она была очень женственной, привлекательной, и я видел, как не сводили с неё глаз мужчины. Их внимание ей нравилось, но она умела держать дистанцию. Это была неразлучная тройка очень близких людей.
Возможно, именно такая близость могла стать причиной домыслов и слухов, хотя, как мне кажется, они просто умели дружить и ценить друг друга.
Как-то в Нью-Йорке после выступления Валерия Леонтьева я подошёл к нему, и певец, по прошествии более чем 30 лет, узнал меня. Встреча была короткой, но достаточно тёплой. Когда я, весь из себя москвич, столичная штучка, приехал в какой-то там провинциальный Сыктывкар, то, к удивлению, обнаружил интереснейших, талантливых, образованных людей, находиться в обществе которых было сплошным удовольствием.
В близкий круг Леонтьева входил, например, музыкант и композитор Михаил Герцман, очень тантливый человек, окончивший Ленинградскую консерваторию. Я провёл в компании Герцмана и его жены, Леонтьева, Исакович и Пушковой всего час или полтора перед выездом в Москву, но атмосфера того вечера помнится мне уже несколько десятков лет.
...Впервые я побывал в Саратове, когда ездил забирать тело умершего там тестя Александра Борисовича Аронова. Второй раз я поехал в этот город, когда в саратовской филармонии был создан эстрадный коллектив под названием "Россы". Руководителем и ведущим был Роман Брант. Но основной доход филармония получала благодаря театру миниатюр "Микро" под руководством Льва Горелика.
Маленького роста Лев Григорьевич Горелик был саратовским Райкиным: выступал в масках, как Райкин, произносил сатирические монологи, разыгрывал с партнёрами сценки, много гастролировал. Публика его знала, потому что жанр, в котором он выступал, зрители любили. В актёрской среде ходил анекдот: "У Райкина мания величия. Он ходит и говорит: "Я Лев Горелик!" Его смешной старенький папа, который дневал и ночевал в филармонии, всем говорил, что его сын лучше Райкина. "Россам" нужны были новые песни. Я, как постановщик программы, предложил пригласить молодого композитора Георгия Мовсесяна.
Через много лет Жора Мовсесян прославился песней "Мои года - моё богатство" на стихи Роберта Рождественского. А тогда, в Саратове, он, можно сказать, был начинающим. Высокий, курчавый, смешливый, он садился за рояль и - все женщины были его. Особенно певицы. Делать в Саратове было нечего. Мы жили в соседних номерах гостиницы. Обедали в какой-то столовой, которая называлась рестораном. Поэтому главным делом для нас была работа над программой.
В Саратове я стал свидетелем того, как художественный руководитель филармонии унижал приехавшую на гастроли Елену Камбурову, придирчиво проверяя, соответствует ли её репертуар тому, что записано в программе концерта и разрешено цензурой. Ту неприятную сцену я позднее описал в рассказе "Литературовед в штатском" (рассказ опубликован в моём сборнике "Москва - Нью-Йорк, далее везде...").
Если с папой Льва Горелика я был шапочно знаком, то с мамой актрисы МХАТа Ирины Мирошниченко (по отцу фамилия Ирины - Вайнштейн), я работал как режиссёр. Екатерина Антоновна Мирошниченко служила в Москонцерте массовиком-затейником. Была такая профессия. Руководители Москонцерта долго думали, куда бы пристроить довольно большую группу массовиков, и пристроили к Творческой мастерской сатиры и юмора.
Среди массовиков были уникальные мастера своего дела, такие как Леонид Серебро и Наум Окс. Хотя работа массовиков была построена на импровизации, начальство требовало от них, как от обычных артистов, показывать свои массовые игры и то, что приходилось по ходу дела говорить, художественному совету Мастерской. А посему массовики обращались за помощью к режиссёру. Мне пришлось готовить их к показу.
Готовил я и Екатерину Антоновну Мирошниченко. Мы оба понимали, что задача перед нами стоит идиотская, но таковы были цензурные условия. Когда через много лет я видел Ирину Мирошниченко в возрасте её мамы, то удивлялся их поразительному сходству.
Одним из моих артистов был Константин Карельских. Раньше он танцевал в театре оперетты, а выйдя на раннюю "балетную" пенсию, переквалифицировался в артисты разговорного жанра, и я готовил с ним соответствующий репертуар: монологи, репризы, короткие рассказы. Костя очень гордился своим сыном Женей, который, окончив Щукинское театральное училище, стал одним из ведущих артистов театра имени Вахтангова и много снимался в кино. Евгений Константирович Карельских женат на моей однокурснице, актрисе Вахтанговского театра Любови Александровне Корневой.
Михаил Григорьевич Казовский ещё не был плодовитым писателем и драматургом, когда я был режиссёром его папы - артиста эстрады Григория Казовского. Очень способный артист работал в паре с партнёршей, разыгрывал скетчи и сценки из семейной жизни. Оказавшись без партнёрши, долго искал для себя новый репертуар и, отчаявшись, стал писать для себя сам. Его рассказы и монологи были проникнуты мягким, интеллигентным юмором. Выступал он вполне достойно, хотя и не стал знаменитым. Но именно под его влиянием сын Миша начал писать юмористические рассказы, чем папа очень гордился, показывал мне первые публикации сына.
Такой же гордостью эстрадного режиссёра, моего давнего знакомого Артура Вишневецкого стала его дочь, Марина. Она тоже начинала с юмористических рассказов. Артур при встрече со мной каждый раз рассказывал о новых литературных успехах дочери.
Действительно, Марина Артуровна Вишневецкая заняла довольно заметное место в современной литературе России. Думая о детях, которые радовали успехами своих родителей, могу сказать, что и я не очень огорчал свою маму, актрису еврейского театра Нехаму Сиротину, пойдя по её стопам: став сначала актёром, потом режиссёром и, наконец, остановившись на профессии журналиста.
Разница лишь в том, что она играла и писала на мамэ лошн, то есть на родном для неё языке идиш, а я на родном для меня русском. Так получилось. А теперь родным языком моего сына и моих внуков стал английский. Так получилось.
Добавить комментарий