Осколки
Когда я поступил на актёрский факультет театрального училища имени Щукина при театре Вахтангова, моя мама, Нехама Сиротина, бывшая актриса Государственного еврейского театра (ГОСЕТ), поделилась своей мечтой: сыграть со мной знаменитую сцену матери и сына из пьесы Александра Николаевича Островского "Без вины виноватые". Эта мечта не осуществилась. Мы не сыграли вместе в одном спектакле, но на одной сцене, в одном театре играли - это произошло через много лет в Нью-Йорке, в еврейском театре Фолксбине. Но ещё в Москве мы оказались вместе в одной творческой организации. Мама играла в Еврейском драматическом ансамбле Москонцерта, а я был режиссёром Мастерской сатиры и юмора Москонцерта.
С наступлением нового, седьмого десятилетия прошлого века, Еврейский ансамбль стал расширяться и превратился почти в полноценный театр. Почти, потому что у этого театра не было своего помещения. Если применить сталинское определение нации, то раз у театра нет своей территории, то это не театр. Это общность, объединение, бродячий ансамбль с талантливой труппой. С приёмом в состав труппы новых, молодых артистов, появилась возможность ставить вполне полноценные спектакли, такие как "Три изюминки" и "Заколдованный портной".
Этим постановкам предшествовал приход в труппу Полины Айнбиндер в 1970 году. Талантливая, очень музыкальная девушка сразу стала любимицей старых госетовцев, которые наперебой старались учить её драматическому искусству и правильному произношению. В ГОСЕТе под руководством Михоэлса был принят идиш не украинско-польских, а литовско-белорусских евреев. Именно это произношение считалось литературным, классическим. Примечательно, что, например, Эмиль Горовец, приехавший в Москву с Украины, из Гайсина, и поступивший в театральную школу при Государственном еврейском театре, должен был перейти с украинско-польского идиша на литовско-белорусский с твёрдым, а не картавым "р", но оказавшись в Америке, он должен был вернуться к украинско-польскому произношению, поскольку здесь еврейским театром издавна руководили евреи из Польши.
Полина Айнбиндер приехала из Таллина. Евреи Эстонии и Латвии тяготели к литовско-белорусскому произношению, поэтому Полине было не трудно опередить других молодых артистов, вошедших в труппу вообще без знания языка. Полина окончила Таллинскую консерваторию по классу фортепьяно. Потом начала петь еврейские песни. В Москве она сначала выступала в домашних концертах. Если в доме было пианино, она пела под аккомпанемент сестры Светланы, тоже выпускницы Таллинской консерватории. Некоторые песни сёстры исполняли дуэтом. Если в квартире не было музыкального инструмента, Полина пела без музыкального сопровождения. Так бывало, например, у Александры Вениаминовны Азарх, в 12-метровую комнатку которой набивалось до 20 человек. Азарх упрямо произносила имя Полины на европейский манер: Паулина.
Полина Айнбиндер могла петь везде и всегда. Когда мы познакомились, она тут же произнесла: "Саша, я буду для вас петь". Моя мама полюбила её чуть не как родную дочь и ходила почти на все её концерты. Сёстры Полина и Светлана были, действительно, светлые, восторженные, влюблённые в еврейские песни и заражавшие своей любовью публику. Это принесло совершенно неожиданные плоды, когда Полина решилась принять участие во Всероссийском конкурсе молодых артистов эстрады. Впервые за долгие годы со сцены театра эстрады прозвучали песни на еврейском языке. Председателем жюри был Леонид Осипович Утёсов.
В таланте Полины мало кто из членов жюри сомневался, но вопрос, отметить ли этот талант премией, вызвал большие споры. Кое-кто из членов жюри предлагал никак не выделять выступление Айнбиндер, дабы не привлекать внимание к еврейской теме. Но по настоянию Утёсова и при поддержке композитора Никиты Владимировича Богословского, Полине всё же дали звание лауреата конкурса. Впрочем, об этом факте советское телевидение умолчало и в концерт лауреатов исполнительницу еврейских песен не включили. Музыкальная фирма "Мелодия" выпустила тогда маленькую гибкую пластинку Полины с четырьмя песнями на языке идиш. Весь тираж пластинки был раскуплен в считанные дни. Хранилась пластинка и у нас в доме. Коллекцию пластинок я вывез в Америку и, работая в течение десяти лет (с 1980 по 1990-й год) ведущим на русской радиостанции "Горизонт", часто включал песни Полины Айнбиндер в свои программы.
Одновременно с победой на Всероссийском конкурсе артистов эстрады Полина Айнбиндер одержала ещё одну победу - в Еврейском драматическом ансамбле Москонцерта она сыграла в спектакле "Заколдованный портной" роль Цигеле (козочки). Постановка режиссёра Феликса Бермана в художестсвенном оформлении Григория Перкеля стала событием не только театральной, но общественной и даже политической жизни Москвы. Это был спектакль-праздник с типично еврейской грустью.
Я осмелюсь провести параллель с госетовским "Фрейлехсом". Оба спектакля были всплесками национальной радости, но радости прощальной. Как ГОСЕТ вскоре попрощался с Соломоном Михайловичем Михоэлсом и затем прекратил своё существование, так "Заколдованный портной" оказался, практически, последним в СССР спектаклем для Полины Айнбиндер и для некоторых других еврейских актёров этой труппы. Полина вскоре подала заявление на выезд в Израиль, а моя мама Нехама Сиротина подала заявление об уходе из драматического ансамбля. Позднее, провожая Полину с мужем в Израиль, мы попросили,чтобы она выслала нам вызов-приглашение от несуществующей израильской тёти. Но до этого произошло ещё много разных событий.
...В Творческой мастерской сатиры и юмора Москонцерта судьба свела меня с выпускниками еврейского театрального училища, ранее техникума, при ГОСЕТе, которые стали артистами разговорного жанра. Это Маргарита Полонская, которая была ведущей в сольных концертах своего мужа Эмиля Горовца, это конферансье Эммануил Нэлин (Фрейдзон) и артист-сатирик Алексей Галицкий, в прошлом репрессированный, как "еврейский буржуазный националист", "иностранный шпион", "террорист" и так далее. У Галицкого, выросшего в Москве, русский язык был безупречным. Он, подражая артисту Льву Борисовичу Мирову, был хорош в образе этакого хамоватого простака или, по цирковой клоунской терминологии, "Рыжего". Не случайно он любил рассказы Зощенко, высмеивавшего невежество и хамство советского человека "новой формации".
Галицкий был артистом замечательным, но недооценённым. В театральную школу при ГОСЕТе он поступил в 1946 году, не зная еврейского языка, как и многие студенты послевоенного поколения. Кстати, и Александра Вениаминовна Азарх, и основатель театра Алексей Михайлович Грановский тоже не говорили и не читали по-еврейски. Правда, Грановский знал немецкий. Азарх помогла Галицкому сделать первые шаги на еврейской сцене. Его, как и других студентов, занимали в массовых сценах разных спектаклей. Иногда давали даже маленькие роли. Но окончить училище и получить диплом актёра Алёша Галицкий не успел. Михоэлса убили, театр и его школу закрыли. Начали арестовывать актёров ГОСЕТа и студентов.
Дошла очередь до Галицкого. Донос написал его старший товарищ, актёр ГОСЕТа, красавчик Михаил Израилевич Шапиро-Шатров, оказавшийся сотрудником соответствующих органов. Эту роль артист Шапиро исполнял гораздо лучше, чем роли в спектаклях. Позже о доносительстве Шапиро рассказывали Моисей Соломонович Беленький и Наталья Соломоновна Михоэлс. Однако это не помешало Мише Шапиро-Шатрову оказаться, пусть и на короткое время, в труппе Еврейского драматического ансамбля Москонцерта. Алексея Галицкого обвинили в подготовке к покушению на Сталина, приговорили к 10 годам тяжёлых работ и отправили в лагерь в Северном Казахстане.
Emmanuil_Nelin.jpg
Эммануил Нэлин
Вернувшись в Москву через 6 лет, невинно осуждённый и реабилитированный Алексей Галицкий, хорошо помыкавшись, сумел вернуться к своей профессии и был принят в Творческую мастерскую сатиры и юмора, где начал работать с молодым режиссёром Александром Сиротиным, мать которого, актрису Нехаму Сиротину, хорошо помнил по Еврейскому театру. Мы с Алексеем легко нашли общий язык, вместе искали репертуар при помощи нашего редактора Ефима Захаровича Захарова, пытались найти оригинальную форму для эстрадных монологов. Но заметным артистом на советской эстраде Алексей, к сожалению, не стал. Сломали человеку судьбу.
Актёрская судьба Эммануила Нэлина сложилась удачнее, хотя русский язык у него был несравнимо хуже, чем у Галицкого. Происхождение выдавал сильный еврейский акцент. Дома, в городке под Винницей, откуда был родом Эмка Фрейдзон, все говорили на идише и на смешении украинского и русского. Фронтовик, получивший боевое ранение, Нэлин поступил в театральное училище при ГОСЕТе, но еврейским актёром стать не успел. Долго был без работы. Хорошо, что хоть не арестовали, как Галицкого. Сумел устроиться в один из московских областных, разъездных театров. Сыграл эпизодическую роль Зямки-Кенгуру в кинофильме "Цепная реакция". В той же картине снялся и другой артист эстрады - Леонид Усач, с которым у меня тоже сложились дружеские отношения.
Нэлин был артистом смешным и смешливым, с очень хорошим природным чувством юмора. Исполнял юмористические монологи очень мягко, без нажима и плюсования. Но особенно ему удавались материалы, в которых был хоть какой-то намёк на еврейскую тему. Мы с ним подготовили рассказ о попугае Грише (автора, к сожалению, не помню). Когда Нэлин выступил с этим рассказом перед Художественным советом Творческой мастерской сатиры и юмора, народ лежал от хохота. Кстати, все артисты обязаны были сдавать Художественному совету каждый новый номер. Как конферансье, Эммануил не числился в первом эшелоне, однако вёл довольно большие эстрадные концерты, и его фамилия часто появлялась на москонцертовских афишах. Когда артист эстрады Александр Левенбук возглавил Еврейский драматический ансамбль и создал на его основе театр "Шалом", он пригласил в труппу Нэлина. Так судьба через несколько десятков лет вернула Эммануила на еврейскую сцену.
Я как режиссёр работал над репертуаром ещё одной бывшей студентки театральной школы при ГОСЕТЕ. Речь идёт о Маргарите Полонской, жене Эмиля Горовца, сказочно популярного в Советском Союзе 1960-х годов исполнителя шлягеров. Маргарита, которую все звали Мусей, вела концерты мужа и должна была заполять паузы, во время которых певец и его музыканты могли немного отдохнуть. В репертуаре ведущей должны были быть вступительный монолог и по одному юмористическому рассказу минут на 10 в каждом из двух отделений. Муся напоминала мне воробушка: миниатюрая, говорила, вернее щебетала скороговоркой, была очень доброжелательной, восторженной... В ГОСЕТе она, будучи студенткой, играла, в основном, мальчиков, то есть по амплуа была травести. Не успев получить диплом актрисы из-за закрытия театра и театрального училища, она сумела поступить на заочный юридический факультет, получила диплом юриста, и, хотя по этой профессии не работала, но знания советского законодательства очень пригодились ей для помощи Эмилю Горовцу.
Маргарита Полонская была его, как сказали бы сегодня, менеджером, продюсером, импресарио, улаживала все его проблемы, то есть была гораздо больше, чем женой. Как-то мы сделали с ней монолог "В очереди за счастьем". (Через много лет в Нью-Йорке я рассказал об этом кинорежиссёру Валерию Шатину, и он вставил эту историю в документальный фильм о жизни Эмиля Горовца.) Бывшие актёры ГОСЕТа - Горовец, Полонская, Нэлин, Галицкий, Этель Ковенская, Григорий Лямпе, Иосиф Колин, Владимир Шварцер, Нехама Сиротина и многие другие каждый раз занимали длинную очередь за счастьем, но пока доходила их очередь, счастье заканчивалось. Это должно быть хорошо понятно тем, кто жил в Советском Союзе с его постоянным дефицитом всего и с постоянными очередями.
Еврейские актёры, физически оставшиеся в живых после убийства Михоэлса, после закрытия театра, закрытия еврейской театральной школы, закрытия еврейского издательства, расстрела еврейских писателей, поэтов, актёра Вениамина Львовича Зускина 12 августа 1952 года, после срока в лагерях, после лет безработицы, крайней бедности, - все эти осколки ГОСЕТа были изгнаны из своей культуры, из своего языка, из своей национальной общности.
В каждом из этих осколков Театра умирал их Театр, их ГОСЕТ. Они ещё надеялись его воскресить, перебравшись кто в театр "Шалом", кто в Америку или в Израиль, и надеясь Там найти своё еврейское счастье, Там изменить свою судьбу. Как будто Там "живёт один такой закройщик, чтобы по-новой мог скроить судьбу мою", как пел Эммануил Нэлин в фильме "Цепная реакция" (слова Окуджавы).
Добавить комментарий