Символично, что Александр Аркадьевич Галич родился 19 октября, в годовщину основания Пушкинского лицея. Мне кажется, он должен был знать об этом, точно так, как Борис Леонидович Пастернак знал, что родился 29 января (10 февраля по новому стилю) - в день, когда Александра Сергеевича не стало...
Осенью 1973 года в Москву приехали наши харьковские друзья Борис Алексеевич и Лиля Чичибабины. Остановились они в квартире замечательного детского писателя Шеры Израйлевича Шарова, жившего неподалеку от нас на Ленинском проспекте столицы. Как-то Лиля спрашивает меня: «Хочешь послушать Галича?» Кто же откажется от такого предложения? Кто такой Галич, я знал, однако ни разу его не слышал. Я взял принесенный с собой магнитофон «Астра» и в течение получаса был у квартиры Шаровых. Борис Алексеевич и Лиля были уже там. Втроем с Чичибабиными мы пришли, когда квартира Шаровых была заполнена людьми.
В просторных комнатах собралось человек 30, концерт должен был состояться в самой большой комнате - зале. Я со своей «Астрой» расположился у ног Александра Аркадьевича, поскольку считал, что чем ближе буду к Галичу, тем лучше окажется запись. Так оно и случилось, правда, бесценная пленка с записью песен в исполнении Галича при многочисленных переездах нашей семьи потерялась.
Однако многократные прослушивания записи позволили мне хорошо запомнить знаменательное событие. Рядом со мной на полу сидели две прелестные французские девушки, к которым Александр Аркадьевич иногда обращался на их родном языке.
Говор стих, воцарилась предконцертная тишина. Вдруг в нее врезается резкий звук дверного звонка, все замерли. Галич мгновенно отреагировал:
- Это уже они... Причем голосом выделил слово они. Всем стало ясно, кого имел в виду Галич, и дружно засмеялись. Оказалось, звонила в дверь запоздавшая и запыхашаяся молодая семейная пара...
Прежде чем начать концерт, Галич спросил:
- Вы хотите послушать старые или новые песни?
Раньше всех нашелся хозяин квартиры Шера Израйлевич Шаров. На пленке
хорошо записался его голос:
- И старые, и новые...
Первой песней была – это я прекрасно помню – одна из лучших песен Галича «Памяти Бориса Леонидовича Пастернака». Напомню читателям ее начало и
приведу один «куплет» из ее средины:
Разобрали венки на веники,
на полчасика погрустнели.
Как гордимся мы, современники,
что он умер в своей постели...
......................................................
Мы не забудем этот смех и эту скуку.
Мы поименно вспомним тех, кто поднял
руку.
В интервью, данном мне спустя более полувека после исключения Пастернака из Союза писателей в 1958 году, сын поэта, Евгений Борисович, на мой вопрос «Кто был главным гонителем Пастернака?» ответил: «Георгий Мокеевич Марков», главный, так сказать, писатель тех времен. Кто из читателей помнит, что он написал? Кто читал и сегодня читает его толстенные «сибирские» романы?
По окончании пения Галич попросил собравшихся назвать четырех лучших ныне живущих поэтов. Стали выкрикивать имена, назвали фамилию Пастернака. Галич уточнил свой вопрос:
- Я просил назвать имена ныне живущих поэтов.
Дело кончилось тем, что в числе лучших поэтов современности Галич назвал Бориса Чичибабина.
А.А. спел несколько до колик смешных своих песен, в том числе «Рассказ о том, как Клим Петрович Коломийцев выступал на митинге в защиту мира»,
«Рассказ об отдыхе в Серебряном Бору» («Пейзаж»), «О том, как Клим Петрович восстал против экономической помощи слаборазвитым странам».
Огромное впечатление на присутствующих произвела песня памяти Януша Корчака «Кадиш по Янушу Корчаку".
Тот запомнившийся мне на долгие годы концерт продолжался три с лишним часа. Теперь мне кажется, что в репертуар концерта Александр Аркадьевич включил свои лучшие песни, зная что их будет слушать Борис Чичибабин.
В заключение вечера он прочитал стихотворение Чичибабина «Галичу», которое я с некоторыми сокращениями привожу ниже:
Борис Чичибабин
ГАЛИЧУ
Когда с жестокостью и ложью
больным годам не совладать,
сильней тоска по царству Божью,
непостижимей благодать.
Взъярясь на вралищах гундосых,
пока безмолвствует народ,
пророк откладывает посох,
гитару в рученьки берет.
Ему б на площадь, да поширше,
а он один, как свет в ночи,
а в нем менты, а в нем кассирши,
поэты, психи, палачи.
Еще ль, голубчики, не все тут?
О, как мутится ум от кар!..
В какие годы голос этот,
один за всех, не умолкал!
Как дикий бык, склоняя выю,
измучен волею Творца,
он сеет светлую Россию
в испепеленные сердца.
Он судит пошлость и надменность,
и потешается над злом,
и видит мертвыми на дне нас,
и чует на сердце надлом.
И замирает близь и далечь
в тоске несбывшихся времен,
и что для жизни значит Галич,
мы лишь предчувствуем при нем.
Он нас возвысил и восполнил,
что было низко и мертво.
На грозный спрос в Суде Господнем
ответим именем его.
И нет ни страха, ни позерства
под вольной пушкинской листвой.
Им наше время не спасется,
но оправдается с лихвой.
***
Как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира
Добавить комментарий