Вначале - несколько цитат из фильма, посвященного Второй школе:
«Неудавшийся проект» (Леонид Радзиховский, выпускник 1971)
«Главное событие жизни» (Петр Авен, выпускник 1972)
«Мне жить мешают воспоминания, я все время сравниваю» (Владимир Овчинников, директор Второй школы с 1956 по 1971 и с 2002 по наст.вр.)
Этот фильм показали 10 августа только на канале КУЛЬТУРА, причем в такое время, когда уже даже совы-взрослые видят не первый сон. Между тем, фильм касался школы, в нем выступали учителя и школьники, правда, те и другие – бывшие. Но какая разница? Вспоминали-то они о школе. И этим учителям, и этим бывшим ученикам посчастливилось на своем пути встретить не вполне обыкновенную школу. Таких больше не было тогда и нет теперь, недаром ее номер стал именем нарицательным. Речь идет о легендарной московской Второй школе. Школе с физ-мат уклоном.
Возможно, нынешние поколения воспримут это наименование безразлично, не понимая, в чем дело.
Люди же, родившиеся в 1950-60-х гг., должны на него реагировать. Вполне допускаю, что по-разному. Кто с завистливой ревностью и восхищением: повезло некоторым! Кто со смешком: советская элита! А кто и со злобой прошепчет: «Маленький Иерусалим!»
Почему же фильм о школе, возникшей в самом начале «оттепели» (1956), просуществовавшей 15 лет, а затем – внимание! - после обсуждения на Бюро ЦК КПСС – закрытой в 1972 году, был показан поздней ночью, чтобы ни один «трудящийся» привыкший рано ложиться и вставать, не дай бог, не увидел его на экране?
Уж не потому ли, что сегодняшняя Россия весьма напоминает советскую: та же боязнь свободных мыслей и высказываний, тот же страх перед правозащитниками и заграницей.
А между тем, как говорит закадровый голос, большая часть тех, кто промелькнул перед нами в картине, живут ныне за границей, а именно в США. Что является чистейшей правдой, могу засвидетельствовать.
И даже имела возможность видеть сбор американских «второшкольников» по одному важному и замечательному поводу. Но об этом – дальше.
Сейчас же вернусь к самой картине.
Назвать ее бесспорной удачей не могу. Да, авторы ленты (режиссеры Федор Кудряшов и Иван Скворцов) собрали колоссальный материал, опросили многих, воспользовались архивными и домашними кадрами, засняли «второшкольников», заброшенных и в российскую глубинку, и в Майями, пришли на вечер сегодняшних старшеклассников...
Они структурировали материал, разбив его на части: «Территория свободы», «После уроков», «Дружба», «Диссиденты», «Эмигранты», Итоги» и проч.
Однако, по моему ощущению, фильм затянут, местами топчется на месте, какие-то кадры стоило бы убрать. И даже мне, человеку от кино далекому, видно какие.
В этом смысле могу привести протвоположный пример точного и скупого - безошибочного - отбора документального материала – недавнюю ленту бывшего москвича, ныне бостонца Сергея Линкова «Толя Якобсон из Хлыновского тупика».
Я писала уже об этом фильме, отчасти совпадающем по своему содержанию с ныне показанной на канале «КУЛЬТУРА» лентой (Анатолий Якобсон два года учительствовал во Второй школе). Сергей Линков, ученик Михаила Ромма и его ассистент на «Обыкновенном фашизме», работает с документальными кадрами как мастер. Он оставляет между ними зазоры, что добавляет фильму воздуха и делает его не собранием информации, хоть и очень интересной, а фактом искусства.
Кстати говоря, тут я и вставлю обещанный рассказ о сборе «второшкольников» на американской земле, а именно в Бостоне.
И я, и Сергей Линков, однажды в 2010 году случайно попали в Бостонский университет на презентацию книги, посвященной Якобсону. В зале сидело большое число тех, кто учился во Второй физ-мат школе и кто в ней учил.
Многие из них выступали. Звучал голос Анатолия, читавшего стихи, пелись любимые им песни. Все вместе, вкупе с прочитанной затем замечательной книгой, не могло не потрясти.
Тогда-то у Сергея Линкова родилась идея снять фильм о Якобсоне, позднее осуществленная «на народные деньги» (в интернете был объявлен сбор средств). Я написала рецензию сначала на книгу, а потом на фильм.
Итак, фильм непосредственно говорящий о феномене Второй школы. В те 15 лет, что были ей отпущены, на ее территории осуществлялся своеобразный социальный эксперимент: школьникам предлагалось свободное постижение наук и искусств под руководством высокопрофессиональных наставников-асов.
Атмосфера школы – свободная от догматизма и вранья – резко противоречила тому, что окружало детей и взрослых в СССР.
И для того, чтобы культивировать и сохранять эту атмосферу, директор школы-лицея Владимир Федорович Овчинников и ее завуч и преподаватель литературы Герман Наумович Фейн, шли на всевозможные ухищрения.
В фильме есть горестный рассказ Фейна о том, что существование «в двух мирах», необходимость балансирования на их границе пошатнули его психику, привели к психическому заболеванию.
Невольно приходит на ум сегодняшнее Сколково, искусственный оазис науки, чья деятельность, однако, не может проходить вне зависимости от общего неустройства, несвободы и общественной подавленности.
А если кругом технический разор, если Академия наук по сути разгромлена и оставшиеся на родине ученые думают не о решении научных задач, а о элементарном выживании, то никакое Сколково дела не изменит. Наоборот, уже доносятся слухи о сколковской коррупции, о неоправданных тратах... Печальный итог «эксперимента» несложно предугадать.
В фильме есть несколько особенно значимых для меня моментов.
Первый. Некто Саша Бейлинсон храктеризуется Петром Авеном как «интеллектуальный гений»: в классе он был в состоянии уследить за мыслью высоколобого учителя-профессора, в то время как другие давно потеряли нить математического дискурса.
И вот перед нами сам Саша уже в наши дни, где-то на берегу то ли Гудзона, то ли Потомака, то ли Тихого океана. На вопрос интервьюера о Второй школе он говорит буквально следующее: «Математика... – она была не главное, главное – были стихи и литература». Нужны ли здесь комментарии?
Второй момент. Словесник Фейн рассказывает, как приходилось лавировать на уроках, ибо программу никто не отменял и нужно было изучать и роман «Мать», и «Поднятую целину».
В этой связи я тоже вспомнила свой опыт, когда ко мне на урок по роману «Мать» неожиданно нагрянули районные методисты. Помню, как я показывала ученикам репродукции Мадонн Возрождения, а затем Владимирскую богоматерь... Как мы сравнивали подход к теме «мать и сын» в разных культурах. Методисты сидели с вытянутыми лицами, но в итоге все сошло благополучно, они не стали ко мне придираться...
Третий момент. Не секрет, что контингент Второй был особый. Овчинников, человек широких взглядов, женатый на еврейке, принимал в школу независимо от того, что стояло в паспорте в пятой графе учителя или ученика. В школе было много евреев. Учитель физики рассказывает, что, впервые попав во Вторую, был поражен обилием людей, «ослабленных пятым пунктом» (чудесно сконструированный эвфемизм!)
Школа выпускала тех, кто стремился попасть на мехмат университета.
Но именно в конце 1960-х - начале 1970-х (в связи с победоносной Шестидневной войной и стартовавшей еврейской эмиграцией) евреям перегородили доступ в Московский университет.
В фильме говорится о мехмате, но я добавлю сюда и филфак. В начале Перестройки в журнале НОВЫЙ МИР был опубликован давнишний циркуляр, рекомендовавший не принимать лиц еврейской национальности на филфак МГУ.
Видела циркуляр своими глазами, а за много лет до этого почувствовала его действие на своей шкуре, когда нас с сестрой, медалисток, заваливали на экзамене по литературе.
Прекрасно помню, как экзаменатор - потом выяснилось специалист по 18-му веку - спрашивал у меня, какие произведения Хераскова я читала. Но и на следующий год, когда, наученные тяжелым унизительным опытом, мы поступали уже в Ленинский Педагогический, для евреев, как оказалось, была особая процентная норма. Всех «ослабленных пятым пунктом» объединили в отдельную группу. По окончании экзаменов мы с сестрой остались одни, правда, когда начались занятия, «сверху» прислали еще парочку-тройку евреев.
Про фокусы на экзамене по математике на мехмате МГУ я слышала из разных уст. В фильме рассказывается про «специальные» задачи для абитуриентов-евреев, практически не решаемые или повышенной сложности... Тема эта ветвится. Все же евреев не только не принимали в МГУ, их не брали в аспирантуру и на работу. Не эти ли притеснения и унижения стали одной из причин массового оттока из СССР, а потом из России еврейской молодежи, ученых и просто людей не желающих быть «вторым сортом» в своей стране?
В эпилоге картины показан выпускной вечер в сегодняшней Второй школе, где снова директорствует Овчинников. Но правы древние. Нельзя два раза войти в одну и ту же воду. Вода другая, другие и мы, в нее входящие. Вяло и не в тон тянет что-то ребячий ансамбль на сцене, Овчинников говорит интервьюеру об отсутствии в школе «гуманитарной среды», а я думаю о том, как долго нужно удобрять почву, чтобы на ней выросло что-то путное, и как легко сделать так, что не останется ни растений, ни самой почвы.
А ведь школа – это как раз то место, где почва создается.
Вторая и единственная
***
Алексей Навальный, все ребята, которым преградили дорогу к свободным выборам,
держитесь! Мы с вами!
