Быстрый украинский ответ подписали глава Генерального секретариата Винниченко и секретарь по военным делам Петлюра.
Обвинения и требования советского правительства были в нем отвергнуты и сформулированы свои условия: признание Украинской Народной Республики, невмешательство в ее внутренние дела и в дела самостоятельного Украинского фронта, вычлененного Киевом в одностороннем порядке из общероссийского фронта.
Шла в ответе речь и о разрешении Петроградом перемещения украинизированных частей в Украину, о разделении финансов бывшей Российской империи и о самостоятельном участии Украинской Народной Республики в мирных переговорах в Бресте наравне с русской делегацией.
Тогда же Центральная рада неохотно, но пошла навстречу требованиям украинских большевиков: 17 декабря открылся Всеукраинский съезд Советов. Один из обвинительных аргументов «Манифеста…» отпал. Но одновременно Киев сделал еще один недружественный шаг против Петрограда: 18 декабря Петлюра приказал украинскому комиссару Северного фронта не выполнять никаких распоряжений главнокомандующего советскими войсками Крыленко.
В результате Совнарком на заседании 18 декабря признал ответ Генерального секретариата по всем пунктам «Манифеста…» неудовлетворительным и постановил «считать Раду в состоянии войны с нами» (Декреты революции. С. 236).
Одновременно Совнарком поручил комиссии, в том же составе Ленина, Сталина и Троцкого, связаться со Ставкой в Могилеве, где с верными советскому правительству частями, находился Крыленко, а саму комиссию уполномочили действовать от имени Совнаркома.
Мнение советского правительства о том, что ответ Центральной рады недостаточен, что он равносилен объявлению войны, что ответственность за возможную войну падет на Центральную раду, было доведено до Крыленко 19 декабря через секретаря Ленина.
Но Центральная рада отнюдь не стремилась к действительной войне с советским правительством. Хотя в ответе Генерального секретариата и звучали воинственные нотки, украинские вооруженные силы только начинали свое формирование, осложненное разногласиями в военно-правительственных сферах.
Попытку сгладить противоречия между Украиной и Советской Россией предпринял Украинский революционный штаб в Петрограде. Однажды он уже выступил посредником в вопросе возвращения украинских реликвий и на этот раз вновь получил от Центральной рады полномочия обратиться в Совнарком с изложением проблемных вопросов.
Правда, в записке Украинского революционного штаба в Петрограде по сути дела повторялись те же условия, что и в быстром ответе Генерального секретариата. Речь в ней шла о признании Украинской Народной Республики, об украинизации воинских частей и их перемещении в Украину, об украинском фронте, о финансах и золотом запасе, и о самостоятельном участии украинских делегатов в мирных переговорах. Скользкий же вопрос о Каледине был штабом обойден.
Ответ Совнаркома не заставил себя ждать. Уже 19 декабря он был сформулирован из четырех пунктов.
В первом пункте Совнарком признавал желательность мирного разрешения конфликта и утверждал, что делал для этого все.
Во втором пункте отмечал, что те условия, которые имеют принципиальный характер, в частности право на самоопределение, «не составляли и не составляют предмета спора или конфликта, так как Совет Народных Комиссаров признает и проводит эти принципы во всей их полноте» (Декреты Советской власти. С. 186).
Отметив в третьем пункте, что действительным предметом конфликта, совершенно замалчиваемым в переданных Украинским революционным Штабом в Петрограде условиях, «является поддержка Радой буржуазной кадетско-калединской контрреволюции» (Там же), Совнарком в четвертом пункте подытожил, что соглашение с Радой возможно только при условии ее категорического заявления о готовности «немедленно отказаться от какой бы то ни было поддержки калединского мятежа и контрреволюционного заговора кадетской буржуазии» (Там же).
Отказ от поддержки Каледина, действия которого Центральная рада интерпретировала как «движение в пользу самоопределения Дона», был для нее неприемлемым, поскольку означал отказ от принципиального положения: права народов на самоопределение. В этом случае и право на самоопределение самой Украины могло быть поставлено под сомнение.
Но в Петрограде, очевидно, и не питали особой надежды на то, что Центральная рада добровольно примет предложенные ей условия. А потому
полномочная комиссия в составе Ленина, Сталина и Троцкого от имени Совнаркома (совершенно очевидно, что голос Ленина, как председателя Совнаркома, был решающим) «осуществила контакт» с Крыленко в Могилеве, в результате чего было решено сформировать Южную группу советских войск. Командовать ею назначили этнического украинца, уроженца Чернигова, известного участника штурма Зимнего дворца, В.А. Антонова-Овсеенко.
Обеспокоенная нежелательным ходом событий, делегация Украинского революционного штаба в Петрограде 20 декабря посетила Совнарком, предложив посреднические услуги. Но последствия этого шага остались не известны.
Другим посредником между Центральной радой и Совнаркомом в те же дни выступил Второй Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов (заседал в Петрограде с 9 по 23 декабря 1917 г.). На заседании 19 декабря президиум этого съезда уполномочил украинскую делегацию переговорить с Центральной радой по прямому проводу и на следующий день такой разговор состоялся, но ни к чему не привел.
Тогда в Киев выехала делегация съезда во главе с П.П. Прошьяном, видным левым эсером. Дата ее отъезда нам не известна, но скорее всего, делегаты отправились в Киев после того, как 23 декабря Прошьяна назначили народным комиссаром почт и телеграфов, и, возможно, переговоры продолжались не один день, судя по тому, что Прошьян представил отчет о переговорах на заседании Совнаркома только 1 января 1918 г.
Ленин продолжал видеть в Каледине главного врага, которого надо устранить силой. Одновременно он не переставал считать Центральную раду несомненным противником второго плана, к неизбежному столкновению с которым все равно надо готовиться.
Для начала, исходя из этого ленинского подхода, по Центральной раде произвели пропагандистский залп. На совместном заседании ВЦИК и Совнаркома 21 декабря, в присутствии представителей различных общественных организаций, таких, как Всероссийский крестьянский съезд, Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, Штаб Красной гвардии, профессиональные союзы, фабрично-заводские и полковые комитеты, и даже районные Советы рабочих и солдатских депутатов, было принято «Воззвание к украинским рабочим, солдатам, крестьянам, ко всему украинскому народу».
Длинное название этого документа, на наш взгляд, содержало некоторое противоречие.
Три категории украинского населения, рабочие, солдаты и крестьяне, по мысли участников заседания, очевидно, были причислены к априорным сторонникам советской власти. А какие же остаточные представители «всего украинского народа» оставались за вычетом этих трех категорий? Совсем равнодушные к политике или… сторонники Центральной рады? При этом участники совместного заседания в Петрограде хотели уверить этот остаточный «весь украинский народ» в своей приверженности к его праву на самоопределение, на самом деле понимая под ним советизацию Украины.
«Братья-украинцы! Вас уверяют, будто мы выступаем против самоопределения Украины. Это ложь. Ни на минуту не помышляем мы покушаться на права Украины» (Декреты Советской власти. С. 191). А далее «Воззвание…» призывало рабочих, солдат и крестьян требовать немедленного переизбрания Центральной рады и перехода всей власти на Украине к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. «Пусть в Советах этих преобладают украинцы (как говорится, «спасибо за разрешение»!). Пусть и у вас укрепится Советская власть, единственно способная обеспечить интересы рабочих, солдат и крестьян» (Там же). В этом абзаце уже не шла речь об интересах остаточного «всего украинского народа». О нем благополучно забыли.
Тем временем в Киеве накалялись политические страсти. Там 17 декабря начал работать Всеукраинский съезд Советов, на котором украинские большевики посредством махинаций с мандатами, планировали оказаться в большинстве и выразить Центральной раде недоверие. Однако, Центральная рада приняла контрмеры. Было объявлено, что мандаты любых представителей армейских и общественных организаций, явочным порядком прибывших на съезд, будут признаны законными. В результате украинские большевики оказались в меньшинстве, а Всеукраинский съезд Советов к концу своей работы 24 декабря выразил доверие Центральной раде и одобрил резкий ответ Генерального секретариата на диктат Совнаркома.
В промежутке, в один из дней 21 или 22 декабря, Генеральный секретариат и Малая рада, учтя недостаточность присутствия в Бресте только украинских наблюдателей, приняли решение направить на мирные переговоры в Брест самостоятельную делегацию.
Украинские большевистские делегаты, потерпевшие 24 декабря на Всеукраинском съезде Советов политическую неудачу, вместе с частью делегатов украинских левых эсеров и нескольких украинских меньшевиков направились в Харьков. В этот город, представлявший собой главный железнодорожный узел в направлении Донбасса и вообще юга России, еще 21 - 22 декабря прибыли эшелоны с красногвардейцами, направленные Крыленко. Командовали ими прапорщик Р.Ф. Сиверс и матрос Н.А. Ховрин. Вместе с пробольшевистски настроенными солдатами эти отряды красногвардейцев составили первоначальное ядро Южной группы советских войск.
Прибыли эти эшелоны, мягко говоря, не совсем в дружественную среду. В Харькове, вопреки возможным представлениям Петрограда, было велико влияние сторонников Центральной рады. Дислоцированный в городе 28-й полк был переименован во 2-й Украинский и насчитывал около трех тысяч солдат и более 400 офицеров. Кроме того, местный гарнизон был «только что пополнен также украинизированным Чигиринским полком с большим количеством украинского офицерства» (Антонов. С. 56).
Эти полки были неплохо вооружены, но вот чего им не хватало, так это решительности в противостоянии с «первоначальным ядром». Командиры последнего не замедлили этим воспользоваться.
Уже в ночь с 22 на 23 декабря несколько отрядов под руководством Сиверса повели себя крайне агрессивно по отношению к украинским военнослужащим - сторонникам Центральной рады, несмотря на то что харьковский военно-революционный комитет был против таких действий. Под прицелом артиллерийских орудий, взявших на прямую наводку ворота украинского бронедивизиона, все бронеавтомобили были вывезены и пополнили арсенал «первоначального ядра».
«Одновременно были арестованы комендант города Чеботарев и член войсковой рады Павленко» (Антонов. С. 54).
Арестованных, правда, вскоре отпустили, а в обмен украинская администрация, стараясь избежать повторных ненужных эксцессов, согласилась пропускать продовольствие в северном направлении.
Сам главнокомандующий Южной группой советских войск Антонов-Овсеенко направился в Харьков из Петрограда вместе с назначенным по его рекомендации начальником штаба подполковником М.А. Муравьевым. На расходы они имели всего 20 тысяч рублей.
Их путь лежал через Москву, куда они прибыли 21 декабря. Следующим крупным городом был Орел.
Отношение большевиков к сторонникам Центральной рады на местах пока еще было терпимым. Орловский военно-революционный комитет, и это, наверное, не единственный случай, не знал, как поступить с «вооруженными украинцами, пробиравшимися к Киеву» (Антонов. С. 52). По этому случаю приказ главнокомандующего Южной группой советских войск, отданный 23 декабря, был сравнительно мягким, без расстрелов и жестких репрессий: «украинские части, следующие в распоряжение Центральной рады разоружать» (Там же). Доводить отношения с Киевом до точки кипения советской власти пока было невыгодно. У Южной группы советских войск не было еще достаточных сил даже для борьбы с главной угрозой – Калединым. Пока только «первоначальное ядро».
Приехавшие в Харьков 24 декабря Антонов-Овсеенко и Муравьев договорились о нейтралитете с городским гарнизоном, представлявшим к тому времени внушительную силу и потому ссориться с ним «первоначальному ядру» вроде было не с руки (вспомним дополнительный Чигиринский полк). Оба командира начали поиски красногвардейских эшелонов среди хаоса из бесчисленного количества различных составов, скопившихся на вокзале. Надо было спешить. В следующие дни из Петрограда, Москвы и Твери должны были прибыть дополнительные эшелоны с красногвардейцами.
Сюда же, в Харьков, под крыло «первоначального ядра», переместились к 25 декабря и украинские большевистские делегаты вместе с частью делегатов украинских левых эсеров и нескольких украинских меньшевиков. В дополнение к ним в Харьков приехали депутаты 3-го Областного съезда Советов Донбасса и Криворожья. По мнению Совнаркома (читай: Ленина) необходимый кворум для создания правительства, альтернативного украинским властям, оказался налицо. Плюс внушительная военная сила. Муравьев по приказу Антонова-Овсеенко отправился в Москву за дополнительными подкреплениями и в Харьков непрерывным потоком направились эшелоны с красногвардейцами. К 29 декабря их прибыло туда около пяти тысяч человек.
Необходимые организационные приготовления заняли буквально один день и 26 декабря в Харькове собрался «Первый Всеукраинский съезд Советов», названный «Первым», чтобы подчеркнуть отсутствие какой-либо политической связи с «Всеукраинским съездом Советов», за два дня до этого закончившем в Киеве свою работу.
Первый Всеукраинский съезд Советов 26 декабря избрал временный Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) Советов Украины, который приняв на себя всю полноту власти, утвердил состав нового правительства, названного в пику Генеральному секретариату в Киеве – «Народным секретариатом».
В тот же день ЦИК Советов Украины принял текст телеграммы в адрес Совнаркома, в которой заявил об общности интересов демократии всей России, особенно в момент калединской опасности, и уверил Совнарком, что войны между двумя ветвями демократии не будет.
Многообразие органов советской власти на местах и в центре, все эти военно-революционные комитеты, районные, областные и прочие советы, центральный и иные исполнительные комитеты (ВЦИК, ЦИК и т.п.), а над ними всеми еще парил Совнарком, хотя официально ВЦИК считался высшим органом, часто дублировали функции друг друга. Это приводило к серьезному противостоянию и, в частности, у ЦИК Советов Украины «тотчас же начались конфликты с Военно-Революционным Комитетом Харькова» (Антонов. С. 62).
Но это были издержки и 28 декабря телеграмма ЦИК Советов Украины в адрес Совнаркома была отправлена. Ленин был очень доволен ходом событий и 29 декабря из Петрограда от имени Совнаркома пошла ответная телеграмма в адрес «Рабоче-Крестьянской рады». Возможно, в Петрограде еще не разобрались в харьковских ветвях власти и так назвали Первый Всеукраинский съезд Советов.
В телеграмме говорилось: «Приветствуя образование в Харькове истинно-народной Советской власти на Украине, видя в этой Рабоче-Крестьянской Раде подлинное правительство Украинской Народной Республики, Совет Народных Комиссаров обещает новому правительству братской Республики полную и всемерную поддержку в деле борьбы за мир, а также в деле передачи всех земель, фабрик, заводов и банков трудящемуся народу Украины» (Декреты Октябрьской революции. С. 327).
С этого момента Совнарком обещал поддерживать «новое правительство братской Республики», созданное при его откровенной помощи, еще и материально. Финансовые средства из Петрограда отныне должны были приходить «на имя правительства Украины, то есть Центрального Исполнительного Комитета Украины» (Декреты Советской власти. С. 246).
Так, с помощью Советской России, в Украине возник зародыш советской власти. Ему еще предстояло кристаллизоваться, но начало созданию новой - Советской Украины – Лениным было положено.
Использованные источники
1. Антонов: Антонов-Овсеенко В.А. Записки о гражданской войне. Т. 1. – М.: редакционный Совет, 1924.
2. Декреты революции: Декреты Октябрьской революции. 1. От Октябрьского переворота до роспуска Учредительного собрания. – М.: Парт. изд-во, 1933.
3.Декреты Советской власти: Декреты Советской власти. Т.1. 25 окт. 1917 г. – 16 марта 1918 г. – М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957.
Продолжение следует
Комментарии
Отличный обзор очень
Отличный обзор очень запутанных событий, спасибо!
Добавить комментарий