По ту сторону метафор

Педагогика, как сказал кто-то из прошлых великих, это наука не о сущем, а о должном. Мне как физику какому-никакому этого умом не взять. Если наука, то она ведь изучает что-то, и это что-то должно же уже быть? А если нет объекта, то и изучать его невозможно. Вот и получается у меня, что педагогика никакая не наука и нет у нее ни языка своего, ни законов никаких ...

Но Симон Львович Соловейчик, добрая душа, написал в свое время, что педагогика - это наука об искусстве воспитания детей, не своих, а только чужих. Помочь нам, педагогам, хотел. То есть вот искусство воспитания, а вот наука о нем. Искусствоведение некоторым образом. Но рассыпается тогда и без того шаткое здание педагогики на бесчисленное множество кейсов-произведений (Макаренко, Амонашвили, Шаталов и др.), которые можно описывать бесконечно, можно даже пытаться повторить, но шедевра не создашь по этим прописям, нет.

Ну и метод изучения должного, понятное дело, тоже отсутствует. Так что остаются нам для объяснения и сущего, и должного в этом деле - одни метафоры. На днях мне попалась реклама одной частной школы, назвавшей себя “Взлетная полоса”. Метафора хороша и выразительна, конечно, но кто-нибудь может внятно представить себе, что за ней?! 

А вот, например, метафора садово-огородная, очень популярная еще со времен Яна Амосовича*. Ну помните же: школа – сад, дитя – растение, учитель – садовник. Каждому растению свое тепло, свой полив, свой уход (окопать, укрыть), одни раньше созревают, другие позже..... Природосообразность в общем. Эта умильная картинка особенно мила тем, кто считает школу чуть ли не самым великим благом. За 100 лет садоводство-огородничество, однако, сильно изменилось, ну и метафора эта на глазах наполняется новым содержанием: удобрения, пестициды, ГМП, гидропоника, квадратные арбузы и помидоры, удаление сорняков, а также лишних побегов...

Со стороны противников школы главная метафора – тюрьма. Тоже понятно – безвинный приговор на 9-11-12-13 лет, жизнь по звонку, изо дня в день одни и те же лица вокруг, бессмысленность усилий, труда и достижений,– раньше ведь всё равно не выйти, даже условно-досрочно; бесправие; дедовщина самого скверного толка, и даже здание школы в любом городе мира опознаешь за версту – тюрьма она и есть тюрьма. Но и эта метафора не полна – в настоящей тюрьме всё-таки не заставляют заучивать книги, написанные тюремщиками.

Эти две, конечно главные, но есть и другие. Вот, например, все наши мучения с бесконечным тестированием выросли из метафоры производственной. А то как же - работает огромное производство, чёртова туча народу получает зарплату и отдыхает по два месяца в году, а что они там производят у себя за забором – неизвестно. Сделаем так: техническое задание расписать по предметам и годам, продукт описать подробнейшим образом, учредить отдел контроля качества продукции и тестировать после каждой операции. Сделать-то сделали, а получилось как всегда – потому что даже на самом точном производстве бывает брак, а по самым точным приборам – допуски. Потому что на любом производстве знают, по крайней мере, что и из чего может и должно получиться. А в нашем деле то золото завезли, то глину, а то и вообще какую-то неизвестную субстанцию, а на выходе подай БМВ, хоть тресни. Вот и лепим, что можем, из того, что есть, иногда получается даже похоже на БМВ. Но не едет, всё равно не едет.

Как-то раз работала я в школе, где директор обожал метафоры медицинские. - Ни один врач, - восклицал он, пытаясь подвигнуть учителей на индивидуальный подход, - не станет лечить всех своих больных одним и тем же лекарством! Ни один врач, не будет назначать всем своим больным одни и те же диагностические процедуры! - А как же все эти тесты, экзамены, контрольные?! - спрашивали его учителя. - Ну как-то же надо оценивать результаты нашего труда, - отвечал он, как будто не понимая, что ни один врач никогда бы не согласился принимать каждый час по 25, а то и 40 больных одновременно и лечить их всех по одному и тому же протоколу, невзирая ни на диагноз, ни на состояние. Этот же директор потрясенно показывал учительскому собранию человек в 200 MRI-снимки мозга: спящего (черно-белую) и увлеченно работающего над какой-то неизвестной проблемой (и полыхающую всеми цветами радуги от зашкаливающего перевозбуждения), утверждая, что вот именно так и должен полыхать мозг каждого ученика, увлеченного работой на уроке. Похоже, однако, что средний школьник больше похож на лежащего под капельницей пациента интенсивной терапии, которому кто-то что-то в эту капельницу все время подливает в течение 10-12-15 лет, а потом ему говорят: теперь вставай, иди, выбери себе дело жизни, но сначала съешь-ка вот этот бифштекс и яблоко. А у него за эти годы все уже давно атрофировалось: и мышцы, и ЖКТ, и интерес к жизни.

Лет сорок назад было модно проводить параллели между школой и театром, и именно там, в театральном искусстве, искать средства совершенствования учительского дела. Метафора урока- спектакля, однако, тоже хромала, что называется, “на все ноги” в применении как к учителю, так и к ученику. Если принять, допустим, что учитель - актер, то кто пишет пьесу? А если он - драматург, то кто ее ставит? А если он - “три в одном”, то есть и драматург, и режиссер, и исполнитель главной роли, то какова роль учеников? Пьесы пишутся годами и тысячами, хороших и известных из них - единицы. Спектакль репетируют месяцами, и то успех его никто гарантировать не может. Когда усталый учитель, на ночь глядя, сочиняет “пьесу”, которую ему завтра с утра предстоит разыграть без репетиций с известным составом участников, но с неизвестным уровнем готовности каждого из них к импровизации в своей роли, что позволяет ему рассчитывать на успех?! А ученику - где ему взять силы участвовать с вынужденным энтузиазмом в 4-5-7 спектаклях по неизвестным ему пьесам каждый день?!

И что-то мне последнее время больше всего нравится метафора кулинарно-общепитовская. Вот представьте себе о-о-о-очень большую кухню с множеством плит, разделочных столов, холодильников, миксеров, блендеров, ну и вообще всего того, что может быть на кухне. И стоят везде разные кастрюльки, сковородки, кувшинчики-чайнички, большие и маленькие, новые и битые, и ржавые, и блестящие, и пластиковые, и медные – в общем, всякие. И во всех стенах – двери. Много дверей. И забегают из этих дверей на кухню разные случайные взрослые люди. И бросают во всю эту утварь какие-то случайные ингредиенты, включают и выключают безо всякого порядка и смысла разное оборудование, почему-то рассчитывая, что в результате во всех этих сосудах одновременно изготовится нечто одинаковое и удобоваримое. Не изготовится, нет.

Есть своя любимая фишка и у родителей. – Это твоя работа, - говорят они. – Ты должен её делать, и делать хорошо! – Если бы я так работал(а), как ты учишься, меня бы тут же уволили! – нагнетают они. И хочется мне их спросить всегда: - А вы свою работу любите? А что вы дома рассказываете о ней, о своем начальстве, о коллегах? А домой вы её приносите каждый день? И на выходные? И в отпуск с собой берёте? А если иногда всё же приносите, то рады ли вы ей, когда всё семейство уселось после ужина к телевизору? А вот ещё вопрос: у вас начальников непосредственных сколько? А 6-8 в день, и каждый со своим прибабахом, не хотите? И чтобы они сменяли друг друга по звонку, независимо от того, выполнили вы предыдущее задание или нет? И чтобы каждый требовал, чтобы вы мгновенно и полностью включались, опять же по звонку, в новую работу, отступив теперь не 3 (как у Марь-Иванны), а 4 клеточки от края страницы?!

Как бы нам всё-таки понять, что же такое школа? И зачем она нужна нам? А нашим детям?

* Ян Амос Коменский - известный чешский педагог 16-17 вв. (прим. ред.)