Русский романтик вне России. Памяти художника и поэта Владимира Шаталова. К 100-летию художника

 Шаталов, Владимир Михайлович (1917 — 2002), американский художник русского происхождения, член Национальной Академии Художеств США, поэт, один из основателей альманаха поэзии «Встречи» (первоначально «Перекрёстки»), издаваемого в Филадельфии (из русской ВИКИПЕДИИ)

Одна из картин моего ныне покойного друга, художника и поэта Владимира Михайловича Шаталова (1917-2002) называется "Ностальгия", чувство это - не только тоска по ушедшему, потерянному, но и тоска по несостоявшемуся, невозможному. Она имеет и обратную сторону, рождая силы неприятия и отталкивания от действительности. В этом ключе мы должны рассматривать жизнь моего друга, романтика по своей натуре. Романтиков часто считают людьми оптимистичными, верящими в прекрасное будущее, мечтающими о "небе в алмазах". На самом же деле, это люди, для которых жизнь всегда драма и даже трагедия, но не в бытовом, а в духовном плане. Силы отталкивания в них превышают силы приятия.

Vladimir_Shatalov._Foto_Heleny_Rieski.jpg

Владимир Шаталов (Володя для его друзей) родился в городе Белгороде на юге России. Предок его, боярин Шаталов, прогневал чем-то царя Алексея Михаиловича и был сослан в глубинку России. Там род Шаталовых и пустил корни, вдали не только от Москвы, но и от Санкт-Петербурга, где Петр Великий прорубил "окно в Европу". Окна этого художник не видел, а когда, будучи выброшен войной за пределы России, оказался на Западе, то многое ему было чуждо и неприемлемо.

Володя был славянином со всем максимализмом так называемой непредсказуемой русской души... Так например, зная западное искусство, он далек был от эпохи Возрождения и, тем более от таких течений, как импрессионизм, кубизм и абстрактное искусство. Близок ему был только Гойа, а в музыке - Бетховен, а не Моцарт, терпеть не мог итальянскую оперу и, в особенности, итальянских теноров. В русском искусстве выше всего ставил пейзажную живопись, считая ее наивысшим достижением не только отечественной, но и мировой живописи. Как это понятно! Степи, бескрайние дали, заросшие пруды и омуты, ностальгическая романтика русского человека вне Родины.

Но тут мы видим странный парадокс: получив художественное образование в Харьковском художественном училище и став художником-реалистом в русских традициях, он, попав в Америку, не мог как художник не реагировать на формальные достижения американского абстрактного экспрессионизма. Его живопись стала более плоскостной и формально выразительной, в то время как он не любил город Филадельфию, где он поселился, мутные воды реки Делавер и окружающий быт.

Другой парадокс: в этом быту Володя был достаточно обеспечен, у него был свой дом, автомобиль, он участвовал во многочисленных выставках, получал множество призов и стал членом престижной Национальной Академии Дизайна в Нью-Йорке (число академиков ограничено, их всего четыреста пятьдесят на всю Америку). Но душой своей Володя был в России. В свое время в Советском Союзе говорилось, что советское искусство - национальное по форме и социалистическое по содержанию. Перефразируя эту мысль, можно сказать, что творчество Владимира Шаталова - западное по форме, но русское по настроению, по своей душевности.

gogol.jpg

Конфликт - это "топливо" для творрческого пламени таких людей. Мне кажется, что мы должны не только понимать, но и уважать их творческие муки, как бы далеки мы сами ни были от них. Как человек, художник и поэт Владимир Шаталов заслуживает признания и уважения.

В заключение хочу сказать, что, несмотря на некоторую разницу в возрасте (Володя был на шесть лет старше меня) мы принадлежим к одному поколению, именовавшемуся "перемещенными лицами" или Второй волной российской эмиграции. Мы - бывшие советские граждане, не успевшие вовремя эвакуироваться, попавшие в немецкую оккупацию, то есть из огня да в полымя, испытавшие на себе бомбежки наших будущих освободителей, англо-американцев, пережившие угрозу насильственной репатриации и только в конце сороковых годов получившие возможность эмигрировать в западные страны.

Живя вне Родины, мы сохранили русский язык и продолжали в границах возможностей, традиции русской культуры. Так поступали все три волны российской эмиграции двадцатого, столь трагического для России века. Владимир Шаталов - один из тех, кто эту традицию поддерживал и в этом году, когда ему исполнилось бы сто лет, мы ему за это благодарны.