Соплаватели мои, други верные. Часть 1. О брате Владимире Ильиче

За многие годы хождения в моря северные на ледоколах атомных, каких только людей удивительных, самобытных и непредсказуемых, повидал я, общался с ними и не только за столом питейным, но и по работе осмысленной, я бы сказал, ответственной.

Жизнь на ледоколе, она у всех на виду и от взоров чужих «не спрятаться, не скрыться». Конечно, можно притвориться другим человеком, но нутро твоё, настоящее, всё равно себя покажет и о тебе всё расскажет.

Пётр Первый собирал людей ближних, поил их злым зельем и в пиру кто ещё ближе становился, а кто в сторону уходил. И из указов Петра особливо помнится тот, в коем сказано было: слово реч не по бумажке, дабы дурь каждого видна была. Ушли мы от заветов отцов и дедов наших, не сберегли их. Бывало, на ледоколе говоришь с человеком и ещё говорить хочется, а выйдет он на трибну – не узнать его, такую чущь порет, а иной раз, и ахинею несёт. Молодой я тогда был, неопытный, и диву давался и у товарищей старших спрашивал, отчего бы это? Кто повзрослее, поопытней, те сказывали, что это игра такая: в миру – один и в пиру один, а как вспорхнёт на трибуну, тут его и начинает колбасить и несёт он бредятину такую, что в миру и сказать стыдно. Как писал мой старший брат Александр: «И такую чушь несёт, даже уши вянут». А народ говоруна подзуживает и аплодисментами одаривает: давай, дескать, мели Емеля, твоя неделя.

В то время мы вместе с братом Владимиром на ледоколе «Ленин» работали – я пораньше пришёл, а он, вырвавшись из ревнивых объятий супруги, попозже. С одним портфелем появился на ледоколе. В портфеле том и рубашка была, и даже щётка зубная, но более всего там было лент магнитных, магнитофонных, с записями модными по тем временам, не очень патриотичными. Владимир был старше меня на один год и 9 месяцев, но в техникуме мы учились в одной группе – он поступил после 8 классов, а я после семилетки. Ко времени прихода Владимира на ледокол я уже в повышение пошёл и стал маленьким начальником, руководил работами вахт в нашей службе РБ (Радиационной Безопасности). И сказал я брату, что буду посылать его на самые «грязные», с радиационной точки зрения, работы. – А как иначе, - ответил Владимир, - только так!

 Но через пару месяцев ремонтных работ в Центральном отсеке на атомной установке брат так сумел и работы организовать, и с парнями сдружиться, что большое начальство решило его в нвчальники нашей службы поставить. Так и сназал старший механик атомной установки Шубин Александр Поликарпович (в народе – Полит-Карлович), показывая на меня: - Только один человек в службе РБ умеет работать. И это не ты, а твой брат Владимир!

 Отказался брат идти в начальники: - Я здесь без году неделю и по головам товарищей вверх не полезу.

Но тут появился пароход под названием «Лепсе» с узкой специализацией – обеспечивать перегрузки отработавшего ядерного топлива с ледокола, собирать радиоактивные отходы и хранить их до поры, до времени. Руководство каравана атомных судов поставило начальником службы РБ на т\х «Лепсе» брата Владимира и поселился он в двухкомнатной каюте и взвалил на себя такую кучу забот, что порой ему хотелось жить в 4-местном кубрике, но без таких обязанностей. 

Капитаном на «Лепсе» был Руслан Иванович (фамилию не помню). А у капитана забот почти никаких - судно стоит у стенки и только поднимается и опускается вверх – вниз во время приливов и отливов. Такие суда так и называют «суда вертикального плавания». В море обещают послать через пару лет, главная забота, чтобы экипаж был в хорошем состоянии - накормлен, в спецодежду на работе одет и чтобы «бумаг» на моряков поменьше с берега приходило.

По поводу спецодежды. Выдавали в то время «полуботинки с дырочками» для повседневной носки на судне. Начальник каравана атомных судов (была такая должность) Михаил Иванович Чухманенко, мужик огромной силы, как физической, так и моральной, выглядевший в свои неполные семьдесят на все пятьдесят, съездил в Болгарию по путёвке в этих самых «полуботинках с дырочками». Возможно, из экономии, а возможно, из-за тёплого климата в Болгарии, когда дырочки в полуботинках обеспечивают вентиляцию. Некотоые работники в этой обуви уезжали с работы домой, в Мурманск. Встретив такого работника за пределами базы атомного флота, сослуживцы, как правило, спрашивали, глядя на «полуботинки с дырочками»: - О-о-о! Я смотрю, и ты собрался в Болгарию!

Как и все капитаны Руслан Иванович был членом партии. А в парткоме пароходства на разного рода партийные конференции моряков из плавсостава не дозовёшься: кто только что из рейса и ему дома побыть хочется, а кто в рейс собирается, так у него забот полон рот, а тут под рукой капитан, который в рейсы не ходит, судно у стенки стоит и в пять часов вечера капитан «море на замок» и в береговую квартиру к цветному телевизору. Стали требовать от Руслана Ивановича выступлений на разных собраниях, конференциях и партхозактивах. Деваться некуда - партийное поручение в фановую систему не отправишь, выполнять надо. А тут рядом молодой физик, с этими, как их, нейтронами – позитронами «на ты» и язык у него подвешен – анекдоты начнёт рассказывать – не остановишь. Пусть пишет капитану речи пламенные по событиям важным, к датам знаменательным. Делать нечего, строчит брательник капитану речи партийные, да ещё и на машинке отстукивает пару экземпляров – один в партком, второй – капитану в «партейную папку». Благодать! 

Это уж потом был случай, когда Леонид Ильич попросил «учёного секретаря» написать ему речь коротенькую, минут на 15, а после выступления сделал замечание: - Я же просил на 15 минут, а читать пришлось целый час. - Леонид Ильич, вы прочли все четыре экземпляра!

У капитана была собака, он её любил, и звали её просто Джек. Капитан много о ней рассказывал, об её уме и дворовых подвигах. Моряки на разные байки горазды, а тут повод хороший и слух нехороший пошёл по пароходу. Кто верит, а кто нет. И один матрос из молодых и спрашивает капитана: - А это правда, Руслан Иванович, что вы своего Джека теперь к венерологу водите на уколы?

 Ну что взять с этого салаги – верит всяким глупостям. Капитан, конечно, обиделся, но оргвыводов не сделал.

Приходит капитан к Владимиру и просит написать речь очередную по поводу внеочередного чего-то. Владимир написал. Капитан на собрании прочитал. И больше капитан Владимира не просил речи ему писать. Через некоторое время рассказывал Руслан Иванович. - Выхожу на трибуну и начинаю читать речь заготовленную, Владимиром Ильичом писанную. А там такая фраза: «Как сказал Генеральный секретарь нашей партии, четырежды герой Советского Союза, кавалер орденов… И далее весь перечень орденов, а их у Леонида Ильича было не мерено-не считано, а за орденами медали пошли… А потом перечень всех должностей бывших и настоящих. В зале сначала похихикивали, а потом просто начали хохотать, а Руслан Иванович остановиться не может и перескочить в тексте не может – не читал он эту речь перед выступлением. И таким образом повеселил Владимир Ильич всё партийное сборище, опосредовано, без личного участия.

Не помню, когда Брежнев повесил себе пятую звезду Героя. В народе была присказка: «Что такое «спятить»? Ответ: повесить пятую звезду».