Теперь вы главный

Чернявая крысится на меня. Ей это не к лицу. Родинка рядом с губой делает ее похожей на Синди Кроуфорд, но на этом сходство заканчивается, дальше идет крысиная рожа, которая завидует мне изо всех сил. Она пытается улыбаться, но я давно научился видеть людей такими, какие они есть. Кем бы я был без этого умения? Пожалуй, сейчас бы тоже сидел и безуспешно подавлял свою зависть. Взамен этого встречайте — новый пресс-секретарь президента, который еще вчера был рядовым сотрудником отдела по связям со СМИ управления пресс-службы администрации президента. Проще говоря, еще вчера я был никем, а теперь стал главным.

Рабочий телефон на столе чернявой звякнул. Она снимает трубку, аккуратно прикладывается к трубке, — не помять прическу, — с отсутствующим взглядом несколько раз кивает. 

— Анатолий, проходите, вас ждут.

— Анатоль, — на автомате поправляю я. — Меня зовут Анатоль. Уверен, вы быстро запомните мое имя и впредь будете правильно его произносить. Это в ваших интересах.

Последнюю фразу я сам от себя не ожидал, но всё получилось идеально — крысиная мордочка мгновенно тускнеет. Крысы умеют выживать и тонко чувствуют смену погоды. Сейчас наша кроуфорд находится в эпицентре шторма, который в ближайшие недели должен многое разметать в правящих элитах самой большой страны мира. Видимо, чувствует своим крысиным нутром, что пока со мной лучше не спорить, моя карьера идет вверх по параболе.

— Да, Анатоль, конечно, — сипит чернявая. — Обещаю, впредь такого не повторится.

Мотивационные книги говорят, что новое дело лучше начинать с маленьких побед, потому что впереди неизбежны разочарования и провалы. Поэтому вначале нужен дофамин и прямо сейчас я доволен — подчинить своей воле неизвестного человека всегда непросто, особенно так быстро, как вышло у меня. Может и дальше моя карьера будет строиться столь же успешно? Открываю дверь и вхожу в кабинет. Вот чёрт, забыл стереть самодовольную улыбку с лица!

Уже поздно, я по ту сторону дверей и меня пригвоздили к месту зеленые глаза. Новый начальник прямо напротив входа, оперся о стол, вокруг него смерчем вращается Маша Кузнецова — организатор инаугурации. Она на бешеной скорости тараторит, что при вступлении в должность президент России приносит народу присягу в торжественной обстановке, что на мероприятии будут сенаторы Российской Федерации, депутаты Государственной Думы и судьи Конституционного суда. Она узнала заранее, что все они горячо поддерживают нового президента и аплодисменты, переходящие в овации, гарантированы. Она напоминает, что по традиции новый президент въедет в Кремль через Спасские ворота, пройдет по красной дорожке, положит правую руку на Конституцию и поклянется уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать и защищать Конституцию Российской Федерации.

— Маша, давай вместо Конституции положим «Незнайку на Луне». Так можно? — склабится будущий президент.

— Ну-у, наверное да… — скорость ходьбы Марии немного замедляется. — Если хотите — обязательно положим!

— Шучу, кладите Конституцию, мне без разницы.

Мой начальник не сводит глаз с меня, а я молча осматриваю его. Темно-зеленый костюм тройка, под ним белая рубашка, всё это на мужчине роста чуть ниже среднего. У него розоватая кожа и короткая ухоженная борода. Чуть выше аккуратных размеров рот и нос, а в центре лица глаза. Глаза завораживают — смотришь в них и кажется, сейчас из черепной коробки выплеснется зеленое пламя, которое сожжет всех, кто решился встать на его пути. Эти глаза пылают силой и впечатляют даже больше крохотных рожек, которые венчают голову моего нового начальника. 

— Господин Дворецкий?

Совершенно дурацкая фамилия и отчество Владленович — это единственное, что мне осталось от отца. И к ним, и к вычурному имени я успел привыкнуть. А теперь предстоит новый вызов, потому что прямо сейчас я окончательно поверил в то, о чем многие в России пока еще не догадываются. Мой новый начальник — Сатана. 

Да, на демократических выборах, прошедших в России 17 марта 2024 года, в первом и единственном туре победил Сатана. Кажется, выборы были, и правда, демократическими, поскольку Сатана (он же Антихрист, Вельзевул, Дьявол, Люцифер, ну и так далее) набрал всего 52,94%. Он пришел на выборы как самовыдвиженец и без проблем собрал 300 тысяч голосов, необходимых для регистрации. Центризбирком после первой же личной встречи с кандидатом не стал чинить ему никаких проблем, счетов и ценностей в иностранных банках на момент выдвижения у Сатаны не было, потому его зарегистрировали одним из первых. 

 Уже тогда пошли шептаться о том, что новый кандидат — хозяин преисподней. Имя Иван Дмитриев ему выбрали случайно в том самом ЦИК, который моментально признали нового господина. Сам господин Дмитриев отмалчивался, но после каждой новой встречи журналисты, политтехнологи и прочая шваль, связанная с политикой в России, шептали всё громче: «Сатана пришел на землю». И сейчас, стоя под этим обжигающим взглядом, я сразу и безоговорочно верю — меня повысил нечистый.

 — Господин Дворецкий, — с легким упреком произносит Иван Дмитриев, — аккуратнее.

 Вот чёрт, он умеет читать мысли.

 — Аккуратнее, говорю. Вы тут первый день и, если хотите оставаться в новом статусе как можно дольше, — держите свои эмоции в руках, — он переводит взгляд на Машу. — Дорогая, мы закончили?

 Дорогая говорит, что она вернется через несколько часов, чтобы еще раз прогнать регламент, иначе «порядок из головы может выветриться». Сатана соглашается — порядок важнее всего. Машу я знаю несколько лет, она в жизни поела немало говна и последовательно ненавидела всех российских политиков, с кем ей приходилось работать. Но она была крутым специалистом в организации деликатных событий, от встречи с подсадными избирателями до ужина губернатора Хрен-ской области с представителями администрации президента, за ее навыки платили хорошие деньги, а когда ты главный кормилец семьи — приходится терпеть. Я уважаю Машу, у нее, в отличие от многих, есть яйца. И сейчас я ее понимал тоже, кто бы отказался поработать с нечис… с Сатаной.

 Маша аккуратно прикрывает за собой дверь, и мы с моим непосредственным руководителем остаемся вдвоем. Сатана некоторое время смотрит на меня, склонив голову, а затем прикрывает глаза, будто погрузившись в размышления. Я чувствую себя неуютно, потому что совершенно не понимаю стоящего передо мной. Обычно я вижу людей насквозь, вижу их капризы и все гаденькие желания, но тут… Что он хочет, зачем ему я? Ничего же не понятно, черт меня побери!

— Допроситесь, Анатоль, — с прикрытыми глазами говорит будущий президент. Мне кажется или он при этом улыбнулся? — Мои желания относительно вас до ужаса просты — мне нужен еще один верный слуга. Не кривитесь, я вижу, что вы уже прекрасно поняли, кто я такой. Я давно не был в этом мире, кажется больше ста лет, поэтому я и моя свита за предыдущие четыре месяца не раз попадали впросак, так у вас тут всё изменилось. Новый слуга, или как принято говорить у вас, член молодого и амбициозного коллектива, должен помочь нам понять этот мир. Для этого ему, то есть вам, придется быть рядом со мной, пока я бодрствую, а судя по вашей табели о рангах самое близкое к этому понятия — пресс-секретарь. Пока понятно?

— Да.

— Отлично, мне нравится ваша немногословность. К тому же вы не носите треснувшее пенсне и не похожи на большого кота, это уже плюс. А чего я хочу?.. 

 В это время дверь резко открывается и в проеме возникает чернявая крысиная морда. 

 — Иван Викторович, можно? К вам посетители.

— Еще раз эта дверь откроется без стука - и вы сильно пожалеете, — голосом Сатаны можно резать сталь.

— Я… простите пожалуйста, я…

— Зови посетителей, сама кыш, — он обжигает меня своим взглядом. — Я сейчас на практике покажу, что мне нужно. Теорию оставим на попозже.

 Заходят двое, Шар и Шмыга. Первый с недавних пор отвечает за объединенный силовой аппарат, предыдущему президенту надоело разбираться с бесконечными прокуратурами, следователями, полицейскими, и он всех объединил в одно ведомство, управлять которым поставили этого жирного засранца с повадками садиста. Про Шмыгу я знаю чуть меньше, он занимается пиар-поддержкой на выборах и специалист по черным политтехнологиям — долговязый, носатый, манерами похож на официанта, а при походке качает головой, будто бы боится себя расплескать. Периодически всплывают слухи, что он приложил руку к посадкам сразу пяти бывших губернаторов, якобы они отказались с ним сотрудничать. Но судя по всему, источником этих слухов был сам Шмыга.

 Политтехнолог сразу принимается лебезить: отличный костюм, господин президент, прекрасно выглядите, как хорошо, что вы согласились пойти к стилисту, которого я вам посоветовал, но давайте вернемся к выборам, уверенная победа в первом туре, такой успех, ваша харизма и наша команда профи, позвольте совет, к следующим выборам готовятся сразу после победы в предыдущих, я буду рад предложить свои услуги, поскольку именно мы были первыми, кто поверил в вас и ваши политические таланты, но решать исключительно вам.

 Пока политтехнолог в цветастых выражениях выторговывает себе место под солнцем, Шар стремительно покрывается рабицей из пота. Он изо всех сил пытается держаться ровно, чтобы выглядеть как солдат на параде, но мешает нажратый годами жир. Видно, как ему страшно, столь резкая перемена власти никогда не сулила силовикам ничего хорошего — теперь либо раскрывать тайны предыдущего хозяина и тем самым лишаться доверия будущего, что чревато тюрьмой, либо защищать эти кровавые секреты до конца и опять-таки рисковать своей свободой. Палач умеет пытать, но не понимает, как действовать в непривычной ситуации, поэтому прямо сейчас он выбирает самую понятную тактику — молчать, наблюдать и повиноваться. А там видно будет. Тем временем Шнырь продолжает заливаться соловьем.

 — …и поэтому я предлагаю дальше развивать нашу с вами тактику. Взять хотя бы предвыборный слоган «Мы вместе», которым так прониклись избиратели. Всё-таки с ним мы попали в самую точку! 

— Помнится, с ним были и проблемы, — замечает Сатана.

— Вы про того престарелого рокера, — политтехнолог кривит свой громадный нос. — Это деменция, уверяю вас, налицо все признаки сумасшествия. Он обвинял вас в смертных грехах, даже записал видео, где утверждал что вы, не поверите, сам Антихрист! 

— Да неужели, — наигранно удивляется Антихрист.

— А давайте мы его это! Посадим! — включается в беседу жирный садист.

— Посадите невиновного? — Впервые я вижу, чтобы Саната повеселел.

— Ну почему невиновного? Сначала откроем дело об оскорблении власти. А потом посадим. В ШИЗО!

— Отказать. Вы же его мучеником сделаете. Лучше лишите доступа к телевизору и не давайте ничего публиковать в сети. Сам на себя руки наложит.

 Шар резко кивает и пытается еще сильнее выпрямиться. Шмыга снова заводит шарманку о собственном влиянии. Теперь, по его словам, политтехнологи по всему миру строчат прогнозы о том, как теперь изменятся элиты в России и сколько кремлевских башен будут бороться друг с другом за внимание нового президента. И так выходило, что буквально за каждым политтехнологом, — от Швеции до ЮАР, от Питера до Анкориджа, — стоит Шмыга. Пока паутина воображаемых связей политтехнолога становится плотнее, Шар продолжает молчать и выпячивать грудь. Сетка пота, покрывающая его жирный лоб, из рабицы стремительно превращается в москитную.

 — Я ей сказал, что нужно написать так — предыдущий президент давно созрел для передачи власти преемнику, но искал подходящего человека, — рассказывает политтехнолог. — Поэтому в каком-то смысле он, то есть вы, наследует предыдущему курсу, но при этом являет собой самостоятельную фигуру! 

Сатана начинает хрюкать от смеха, постепенно разгоняясь всё сильнее. Буквально 30 секунд спустя по всему кабинету разносится его заливистый хохот. Шмыга пытается хихикать в унисон, Шар потеет, я молчу. 

 — Ох... Человек, значит? — Сквозь смех говорит Сатана. — Подходящий чел… человек? Хорошо-о-о-о. И значит этот… это вот про преемника — ваша идея? 

— Ну не то чтобы прям полностью. Вы же понимаете, я могу только намекнуть, задать общий вектор. Но идея моя, да! Целиком и полностью!

— Ох, ладно. Человек, значит… — Сатана отклеивается от стола и подходит к двери. — Господа, ваше время на исходе. Давайте встретимся уже после инаугурации, а пока мне нужно ввести в курс дела моего пресс-секретаря. На будущее — согласовывайте свои визиты с ним. И дорогой мой, — эти слова он адресует жирному силовику, — уберите прослушку из кабинета. Тем более, что она уже и так вся перегорела. А на будущее лучше ничего не ставьте, я всё равно узнаю.

 Двое выходят обратно, причем Шар, скорее, выкатывается, судорожно утирая пот с лица. Шмыга на прощание кидает в меня злобный взгляд, он явно рассчитывал на личный доступ к телу после этой отрепетированной речи. Я в ответ смотрю сквозь него, начальнику не пристало опускаться до полемики с подчиненными. Еще будет время показать ему свою власть, а пока нужно игнорировать и наблюдать.

 — Что думаешь? — Сатана очень непринужденно переходит на «ты». И я понимаю, что врать ему нет никакого смысла, он и так знает всё, что я думаю.

— Такого лжеца еще поискать. Но на первых порах может пригодиться, слухи он, и правда, распространяет неплохо.

— А про второго? 

— Трус, садист, будет верен тому, кто заплатит.

— Да, думаю на первых порах пригодятся, но, как я и сказал, время их на исходе. Мне, Анатоль, нужны преданные, а не шакалы на зарплате. И, кстати, 12 ударов ножом меня не пугают.

 Пока я, леденея от ужаса, глотаю воздух, Сатана отлучается к двери. Сразу видно опытного переговорщика, дает мне еще раз подумать [откуда он знает] над его предложением. Быстро прийти в себя! Задержать воздух, сильно выдохнуть, глубоко вдохнуть [откуда], еще раз задержать. Рядом с ним нужны крепкие нервы. Слышу голос секретарши: Вы отключили телефон, Иван Викторович, поэтому приходится вас беспокоить так, извините, тут еще посетители, можно к вам, Иван Викторович? Голос дрожит и я слышу — сегодня чернявая боится потерять свою работу. Интересно, что ее держит больше: деньги или привычка? Ее страх немного успокаивает меня.

 [неважно откуда, главное, что он знает об этом и принимает меня]

 Когда Сатана возвращается к столу, внешне я выгляжу спокойным. По крайней мере, мне хочется в это верить.

 — Никак нам, Анатоль, не удается обстоятельно поговорить. Что за день… Хорошо, зови посетителей, — кричит он в открытую дверь, — И не трясись, увольнять я тебя не планирую — но после этих посетителей мне нужно время поговорить с моим пресс-секретарем. Понятно?

 Я уверен, что прямо сейчас чернявая машет головой изо всех сил. Через некоторое время через дверь, будто бы одновременно, протискиваются двое. Узнаю их сразу — пропагандисты. Шавка ведет вечернее шоу и руководит холдингом, который вещает внутри страны. Клуша, напротив, отвечает за внешний контент. Она говорит, что в совокупности ее канал за границей смотрят два миллиарда человек. По моим данным, показатели гораздо скромнее, несколько сотен тысяч сумасшедших. 

 Шавка и Клуша тоже решают действовать с места в карьер и после церемониального «как вы себя чувствуете?» начинают объяснять Сатане, каких огромных успехов удалось добиться его предвыборному штату благодаря их поддержке. Клуша тыкает в ладонь, изображая рукой телефон, потому что сама Клуша, цитата, «очень недвусмысленно писала о недостатках его соперников в своем телеграм-канале». Шавка вспоминает, как он рекомендовал своим слушателям в еженедельной передаче подумать, насколько важны перемены и что они должны двигаться вперед. Поскольку ему нет смысла тыкать в ладонь, он просто размахивает своими пухлыми ручками. Замечаю, что они умудряются произносить слово «Президент» с большой буквы. Начальник их внимательно слушает.

 — Подскажите, какой будет новый вектор нашей страны в области информационной политики? — Кажется это спросила Клуша, но именно на этом вопросе я прозреваю их нутро. Они деградировали, деградировали настолько, что их можно заменить собакой породы чау-чау - и качество пропаганды не изменится. Оба прекрасно это знают, и сейчас оба боятся. Боятся потерять кормушку и попасть в немилость. Они боятся стать частью этой страны, которую сами и создавали. Нет сомнений, Сатана это видит тоже.

 Он кратко описывает Шавке и Клуше новую линию пропаганды: война с соседями будет окончена. На внешнюю аудиторию, которая живет за рубежами страны, нужно продвигать вектор о том, как в России всё меняется — страна осознала, что натворила, и теперь готова исправить ситуацию. Своему населению оставить истории про исключительность россиян и патриотическое воспитание. И фильмы, без фильмов никуда. Главная цель — чтобы у нас снова начали покупать нефть и газ. А мы эти деньги потратим на восстановление государства. 

 Я не замечаю, с чьих именно губ срывается «вы — гений!». Может, с моих? Сатана кривится.

 — Откуда вам знать, как выглядят гении?

— Я много читала про них, — гордо заявляет Клуша.

— А я большинство из них благословил. Поверьте, чаще всего человек, осознавший свою гениальность, клянчил у меня деньги и бежал отмечать это событие в трактир, где ему через несколько часов и проламывали череп.

— За что?

— Как правило, за дело.

— Насчет войны и наших планов — это правда? — уточняет Шавка.

— С каких пор вас стало интересовать это слово?

Шавка кивает и затыкается. А я соглашаюсь: мой начальник не гений — он выше наших человеческих определений. Одно мне непонятно — зачем? Ну, то есть ситуация в сухом остатке выглядит так: Сатана пришел на землю, чтобы победить на демократических выборах, остановить войну и восстановить Россию. Бред какой-то. Но судя по восторженному кудахтанью пропагандистов их в этой схеме ничего не удивляет. Я знаком с Сатаной не так долго, но ясно вижу, что у него есть четкий план по каждому человеку и наверняка он не просто так решил стать президентом России. Зачем? С какой целью?

— Анатоль, вас унижали в детстве. — Я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как двое посетителей исчезли, будто их и не было. — Унижали, смеялись, недооценивали. Родителям было не до вас, и мир, по инерции, воспринимал вас как беззащитного чужого. И у вас к этому миру огромные претензии. По сути, вас вынудили убить того парня, который над вами издевался в школе.

 Начальник видит меня насквозь, нет смысла ему врать. Поэтому я молча киваю. Сатана молча смотрит на меня, затем он начинает говорить необычайно мягким голосом. Будто бы это вернулся мой несуществующий отец, который очень хочет обо мне позаботиться.

 — Чтобы быть верным мне, вы должны меня понимать, а потому я расскажу вам всё с самого начала. И начнем с заблуждения, под которое подпадают многие, которые видят меня впервые — якобы Библия права и рай существует. Это не так, Анатоль, у вашей души есть два пути: мой ад или забвение в пустоте. И поверьте, уж лучше забвение. 

 Он рассказывает мне, что в преисподнюю попадают только те, кто умер насильственной смертью или покончил с собой. Там они «догорают». Изначально эти горящие души собирались в одном месте и привлекли к себе особую сущность, который попал туда случайно из соседней вселенной. Пути обратно не было, поэтому Сатана начал обустраиваться и построил свой мир — преисподнюю. Топливом выступали эти самые души. Постепенно росло количество людей, войны не останавливались, и топлива для его пекла становилось всё больше. 

 А затем случилось непредсказуемое — две глобальные войны. На них Сатане удалось забить свою преисподнюю энергией до отвала. И дальше произошел классический казус: выросли потребности, ведь когда у тебя так много свободной энергии, есть соблазн ее использовать. После войн оба мира, наш и его, расцвели, но поскольку мы стали меньше воевать, поток горящих душ снизился. Проще говоря, возник энергетический коллапс: люди никогда не ели так много, как сейчас, никогда не были так счастливы, как сейчас, и никогда еще они так сильно не боролись за мир. Эпоха людского благополучия означала конец преисподней. Для ада нет ничего хуже, чем счастливые люди, умирающие от старости.

— Мне нужна новая война, Анатоль, — с обезоруживающей честностью говорит Сатана. — Большая война, чтобы пополнить свои запасы. А кто сейчас готов к ней лучше России? Но для этого нужно поправить все промахи предыдущего идиота. Нам с вами вначале придется закончить нынешнюю войну с соседями и привести Россию в порядок, иначе просто страну сгноят и никакой третьей мировой не получится. 

 Итак, резюмируем. Прямо сейчас мне Сатана рассказал, что он хочет устроить продолжительную массовую бойню и что он видит меня своим верным слугой. В то же время ему важно сохранить людей, чтобы они продолжили поставлять ему истерзанные души. Интересно, сколько же он энергии потребляет? 

Пока мир окончательно не поплыл под ногами, уточняю, что будет со мной после того, как всё закончится. В ответ Иван Дмитриев обещает, что он организует войну таким образом, чтобы она не тронула юг Португалии, где его новый пресс-секретарь, то есть я, уже присмотрел себе дом. Не вижу смысла отнекиваться — я давно влюбился в небольшую рыбацкую деревушку на берегу океана, Карвоэйро. Хороший коттедж там стоит всего полтора миллиона евро, а в придачу идет оформление ВНЖ за инвестиции в недвижимость.

 — Заодно свою матушку сможете забрать с собой. И Веру, — я снова столбенею от шока, как он узнал? Никто на работе не слышал о моей Верочке, никто.

— Анатоль, ну что вы как я не знаю, — устало роняет мой визави. — Я же говорю, что мне всё про вас известно: как бросил отец, как травили в детстве. Я знаю, что вы асексуал, хотя некоторые коллеги подозревают вас в гомосексуальности — к слову, ничего не имею против. И про Веру, которую вы удочерили из детского дома, потому что хотели заботиться о ребенке, я тоже всё знаю. Никто не тронет вас, вашу маму и вашу Веру, пока вы будете служить мне. Обещаю.

 Сглатываю ком в горле — чертовы слезы. И правда, что мне дал этот мир? Он закалил меня, взрастил в ненависти, приучил терпеть. Иди драться после уроков или зассал, чмо? Бей ссыкуна, за него никто не заступится. Ботан, лох, пидор — что хорошего мне было от людей, которых хозяин планирует отправить себе в ад? Надеюсь тот ублюдок из 10Б в итоге сгорел в преисподней! Сатана говорит мне, что хочет войну! Ха-ха, с таким же успехом он мог бы рассказать больному раком, что планирует уничтожить злокачественную опухоль в его голове. 

 — Я… Я готов быть вашим пресс-секретарем. Я хочу вам служить, хозяин, — фигура Сатаны расплывается в моих глазах, и сквозь слезы я будто бы вижу другого человека на его месте. На четвертом десятке лет я обретаю того, кого мне не хватало всю предыдущую жизнь: заступника, благодетеля, верящего в меня папу.

Снова стук в дверь — отворачиваюсь, чтобы спрятать слезы. Их может видеть только мой хозяин, больше никто.

 — Это что? — в голосе хозяина слышно удивление.

Захлопывается дверь, я размазываю слезы по лицу и оборачиваюсь. Сатана держит в руках посеребренный поднос с кучей бумажных писем на нем.

 — Предыдущий умел читать только с бумажек, — объясняю я. 

— Прошлый век, — фыркает Сатана, — у меня в аду стоит последний Apple. 

 Он принюхивается и аккуратно ставит поднос себе на стол. Среди писем явно выделяется одно на голубой бумаге. Я беру письмо в руки, оно написано начальником всех верующих страны и пахнет ладаном. Не понимаю — что это? Он так быстро решил засвидетельствовать свое почтение Князю тьмы?

 — Я с таким уже сталкивался в предыдущие визиты, — интонации хозяина до краев наполнены брезгливостью. — Это объявление войны.

— Какой войны?

— Священной, какой еще. Сейчас там вперемешку перечислят цитаты из Ветхого и Нового завета, которые вспомнят, затем как-нибудь меня оскорбят и пообещают призвать под свои знамена войско, с которым пойдут на меня и будут биться до победы… Ну вот прям знал, знал же — без этого никак. Насколько проще было бы выбрать страну с меньшим количеством верующих! Теперь из-за этих упырей в рясах придется генофонд впустую растрачивать, гайки закручивать, запускать искусственную секуляризацию… Как бы хотелось всего этого избежать! Ладно, читай письмо вслух и пойдем в неизбежное.

 Вскрываю письмо дешевым канцелярским ножом, который лежит на краю подноса. Быстро пробегаю вступительный абзац с обращением и перехожу к фабуле, она на удивление короткая.

  «Мы дожили с вами до судьбоносного времени, а в судьбоносное время следует обновить нашу веру, обострить наше сознание и нашу память, на многое посмотреть иначе, на что мы еще вчера смотрели без всякого внимания особого, особой заботы. Впереди у нас духовная мобилизация, к которой я готов призвать всех верующих Российской православной церкви так же, как я призывал их к мобилизации всех сил нашего Отечества. Наша совместная работа должно сопровождаться непременным сохранением за собой права стоять на собственной стороне света, если она поддерживается Божией правдой и Божественными заповедями. Мы всегда будем придерживаться того, что открывает нам свет Христов, Его Слово, Его Евангелие, Его величайшие заветы, данные роду человеческому. Все сказанное свидетельствует о том, что вместе с вами все верующие страны уже сегодня готовы вступить в борьбу, которая имеет не физическое, а метафизическое значение. И я буду рад подставить вам свое плечо, чтобы с Божьей помощью мы смогли пройти этот тернистый путь».

 За всё время, что я нахожусь рядом с новым главой России, он впервые выглядит удивленным. Его лицо перекошено, кожа побелела, а потускневшие глаза уставились в одну точку на стене, будто ищут там ответ на сложные вопросы мироздания. Спустя некоторое время он смотрит на меня и тяжело вздыхает. Если бы я понимал выражение его глаз, то мог бы сказать, что сейчас они полны недоумения — оказывается, хозяин тоже ошибается.

 — А он… Э-э-э, он вообще понимает, кому писал это письмо? Думаешь, он знает, кто я?

— Конечно знает, — я высоко ценил хитрость чинуши, сумевшего возглавить целую церковь, и не сомневался, что ему о деликатных особенностях будущего президента донесли еще несколько месяцев назад.

— И кто? Кто же я для него?

 Я смотрю на часы и понимаю, что мне понадобилось провести рядом с хозяином час, — ровно час, минута в минуту, — чтобы осознать, теперь я хочу быть его самым преданным слугой. И я ощущаю определенную радость, наподобие той радости, которую чувствует собака, встречая вернувшегося домой человека, когда четко и ясно отвечаю:

 — Теперь вы — главный.