Я и сама себя в последнее время удивляю. Интервью с Мариной Королевой

Марина Королева –  известный радиожурналист, работавшая заместителем главного редактора на радио «Эхо Москвы», неожиданно для слушателей покинула популярную радиостанцию. C тех пор прошло полгода. Марина любезно согласилась дать интервью журналу ЧАЙКА.

  

Ирина Чайковская. Марина, вот уже полгода прошло с вашего ухода с радиостанции ЭХО МОСКВЫ. Мы до сих пор слышим на ней ваш голос, идет в повторе ваша передача «Как правильно», но вас на ЭХЕ нет. Не мучат «фантомные» боли? Не жалеете? Это было осознанное решение или спонтанное?

Марина Королева. Могу только повторить то, что говорила сразу после ухода: решение было стремительное, был конкретный повод. Но я не швырялась заявлением об уходе в надежде, что меня станут уговаривать, останавливать. Я специально тогда дала себе сутки на «подумать» - и за это время продумала все последствия, задала себе все вопросы. Поняла: я не смогу больше работать заместителем Венедиктова, ни при каких условиях. Такая работа – это ведь вопрос доверия (или недоверия). Если бы я приходила на «Эхо» время от времени, как гость или как автор, этим вопросом могла бы не задаваться, пришел-отработал-ушел. Но я была заместителем, так что для меня доверие своему начальнику было вопросом ключевым. В этом смысле уход был осознанный. Не истерика, не взбрык. Да я этого и не умею.

 

О «жалеете\не жалеете»: нет, ни секунды не жалею, ни тогда, ни сейчас. Да, была конкретная ситуация, конкретный повод, но были и последние несколько лет на «Эхе», когда я маялась от отсутствия перспектив, развития. Бесконечным самотиражированием я заниматься совсем не готова, год за годом выпускать одни и те же программы, какими бы прекрасными они ни были. Знаю, что хороши – хотя бы потому, что их копируют и даже подворовывают, значит, есть что воровать. Или вот идут сейчас на «Эхе» повторы моих программ – ну, пусть пока идут. А я, пока жива и работаю, останавливаться не собираюсь. Внутри «Эха» развиваться больше не получалось, ни творчески, ни административно, ни финансово. Так что надо спасибо сказать тому, что было, и идти дальше.

ИЧ. Расскажите про сегодняшние ваши дела. Видела ваши видеоуроки на сайте «Российской газеты» - понравилось: профессионально, четко, красиво. Будете продолжать?

МК. В «Российской газете» колонка о русском языке выходит уже лет пятнадцать, причем в еженедельном номере, а у него какой-то запредельный тираж, около 3 миллионов. И колонка там «для всех», популярная. Знаю, что ее многие вырезали, хранили, когда еще не было архива колонок на сайте. Мой любимый академик Виталий Костомаров, например, вырезает до сих пор. При встрече всегда подмигивает: вы, мол, знаете, где искать ваш архив, если что! Эту колонку буду поддерживать, пока могу, она полезная. Отвечает на конкретные вопросы, которые по-прежнему мне задают по всем возможным каналам. А некоторое время назад я предложила «РГ» попробовать снимать видеоколонки, на основе газетных: попробовали, вроде получилось. Есть люди, которым удобнее читать, а есть те, кому больше нравится смотреть и слушать, они так лучше воспринимают информацию. Теперь есть выбор: или печатная колонка (она же есть на сайте: https://rg.ru/), или видео там же, на сайте. Думаю, продолжим и это.

Но колонка – это не новое. Новое – это «Бюро Марины Королёвой», которое я открыла в марте, это проекты, которые связаны с консультированием по вопросам речевой правильности, с корпоративным обучением, «русский для взрослых», так это можно назвать. С одной стороны, тоже вроде ничего для меня нового: были радиопрограммы, теперь семинары, занятия, вебинары. Разница, пожалуй, в том, что мы встречаемся с аудиторией вживую, лицом к лицу, причем с аудиторией не случайной, заинтересованной, качественной, очень интересной. Во многом абсолютно для меня новой. Знаете, радио и ТВ гонятся за рейтингами, сайты за числом заходов, соцсети за лайками. Меня эти полгода научили, в частности, тому, что двести, сто, пятьдесят, а иногда даже десять качественных собеседников – это ничуть не менее интересно, чем миллион слушателей. Да и один может быть важнее миллиона. Отдача эмоциональная от разговора с такой аудиторией точно больше. И мне теперь действительно неважно, сколько их у меня, слушателей.

ИЧ. Вы ведь не только журналист. В нашем журнале публиковались отрывки из вашего романа «Верещагин». Есть ли планы продолжать писать прозу?

МК. Вот тут я суеверна, извините. Пока тебя к компьютеру не пригонит невозможность НЕ ПИСАТЬ и ты ради этого не отложишь все дела, говорить вообще не о чем. Это как пистолет у виска, я это трижды проходила, и с пьесами двумя, и с «Верещагиным». Планы планами, но вот эта невозможность ломает обычно все планы, в том числе и рабочие. Посмотрим. Не хочу ничего планировать. Мне кажется, «Верещагина», несмотря на два проданных тиража и многих именитых читателей, так толком и не прочитали еще в России.

ИЧ. Не прибавились ли еще какие-то занятия к уже имевшимся? Все же высвободилось время, появилась относительная свобода им распоряжаться...

МК. В смысле – не начала ли я вышивать крестиком? Пока нет. И не похоже на то, что начну. Сейчас, после ураганного полугодия совсем другой жизни, у меня небольшой летний перерыв, но уже на сентябрь у «Бюро Марины Королёвой» (то есть у меня) несколько заявок на корпоративные занятия, и не только. Это значит – в августе начинается планирование и подготовка. А свобода и мобильность Бюро – это как раз возможность не закрываться на выходные, праздники и отпуск. Возник вопрос – пожалуйста, вот ответ. В соцсетях, где у меня в общей сложности около 30 тысяч подписчиков, я практически ежедневно «вывешиваю» ответ на какой-нибудь интересный вопрос.

Был и совершенно неожиданный, тоже новый для меня опыт – участие в экспертном совете театрального фестиваля «Вокруг классики», когда я почти неделю провела в Новоуральске, одном из закрытых городов Росатома. Туда съехались провинциальные театры, со спектаклями по классическим литературным произведениям. Финалом было ток-шоу, которое я проводила на сцене Новоуральского театра – под телекамеры, со зрителями и участниками фестиваля. Тут пригодились и радийные навыки, и телевизионные.

ИЧ. Нам из-за рубежа кажется, что в России нажим государства на граждан, свободную прессу, свободу высказываний постоянно растет. Принимаются все новые и новые репрессивные законы. Вы это ощущаете на себе? Как вы решаете для себя эту ситуацию?

МК. Я свободна. У меня нет своего СМИ, я не работаю в СМИ, если не считать колонки о языке в «Российской газете». В своих аккаунтах в фейсбуке и твиттере я могу писать всё, что думаю. Я вот так это для себя решила.

ИЧ. Как вы сегодня относитесь к ЭХУ Москвы и к его главному редактору?

МК. Без сердца. Это прошлое для меня. Иногда включаю «Эхо», но очень точечно, я же помню, когда там лучше всего послушать новости, если я их вдруг не успела открыть в интернете. Как я уже сказала, иногда попадаю на повторы своих программ «Как правильно» и мне, ей-богу, кажется, что у меня в этих программах изменился голос. Уже постфактум изменился. Всё-таки голос, оставленный человеком без присмотра – мистическая сущность, воля ваша.

ИЧ. Не кажется ли вам, что на ЭХЕ появился страх произнести не то слово, слишком прямо высказаться?

МК. Вот здесь я точно не могу быть экспертом, я не слежу за «Эхом» ревниво и пристально, как это делают постоянные слушатели. Я там работала, теперь не работаю, а слушаю изредка и только новости. Программы – нет. Просто для меня степень предсказуемости программ, гостей, самой интонации там такова, что мне это не очень интересно. Я точно знаю, что услышу в эфире в такой-то час, в такой и такой. Есть люди, которым это нравится, предсказуемость. Мне нет, не нравится совсем.

ИЧ. Есть ли угроза, на ваш взгляд, что ЭХО закроют?

МК. Послушайте, такая угроза была последние лет пятнадцать, по разным причинам. Сначала мы еще пугались, потом привыкли. Мне, когда я работала, вообще было неважно, что снаружи, меня это не пугало. Ну, закрыли бы – нашла бы другую работу, пусть и не журналистскую. То, что происходит внутри редакции, гораздо важнее для меня было. И ушла я из-за того, что было внутри, а не снаружи.

Другое дело – за своих бывших коллег с сайта «Эха» я переживаю, конечно, когда читаю, что их таскают на допросы и очные ставки за перепечатки блогов. Переживаю и очень хочу, чтобы у них всё было хорошо.

ИЧ. Радиоэфир – сильный наркотик. Думаете ли вы продолжить вашу работу на каком-то радиоканале, уже существующем или вновь созданном?

МК. Хороший вопрос, про эфир как наркотик. Даже не собираюсь отрицать. Но тут ведь что важно – отдавать себе в этом отчет. Я отдавала. Знала, что должно пройти какое-то время, чтобы эфирная зависимость улетучилась. Может, помогло еще и то, что для меня любая зависимость смерти подобна, и эта не была исключением. В общем, я сказала себе, что «за дозу» (в данном случае – дозу эфира) я работать никогда не стану, и спокойно прошла этот непростой период, благо он был совсем короткий. Практически сразу я начала работать уже в несколько ином качестве, да и микрофон на выступлениях дают, чего уж.

Другое радио – будут достойные предложения, отчего и не поработать. Нет – ничего страшного, цитируя Булгакова, «наша аппаратура всегда при нас». Кто захочет найти меня, тот найдет.

ИЧ. На меня тяжелейшее впечатление произвел арест Никиты Белых, то, как он был обставлен и подан в СМИ. Бесконечно сочувствую Никите Юрьевичу и могу представить на его месте любого честного человека. В той игре, которую затевает с людьми государство, трудно не только оправдаться, но и произнести какие-то слова в свою защиту, чтобы они были услышаны, не искажены и превратно не истолкованы. Отсюда и его голодовка. Что скажете?

МК. Ужасно это было. Мы много раз пересекались с Никитой Юрьевичем на «Эхе», в эфире вместе бывали, в том числе и в том «Особом мнении» 27 февраля 2015 года, перед последним эфиром Бориса Немцова, за несколько часов до его убийства. Я рассказывала уже: мы с Н.Ю. вышли в эховскую гостевую, там был Немцов с ведущими Лариной и Дымарским. Белых и Немцов обнялись, а до этого не виделись год… Вот такое вспоминается прежде всего, когда смотришь безумные какие-то кадры с подсвеченными купюрами, видишь глаза Никиты Белых… И ничего не понимаешь. Что бы это ни было, ему сейчас очень тяжело. И я не понимаю, как и в случае с Ходорковским в свое время, почему людей по экономическим статьям держат за решеткой, как будто нет других способов контролировать подследственных.

ИЧ. С чем вы связываете надежды на изменение ситуации в России?

МК. Знаете, я очень люблю «формулу Ясина», как мы с ним называли это в программе «Выбор ясен». Свобода предпринимательства, свободная конкуренция, верховенство права. Хорошая формула. Но мне-то кажется, ничего этого не будет, пока в сознании людей не перевернется эта проклятая пирамида – когда интересы отдельного человека в самом низу, а государство (или те, кто представляется государством) давит на него всей своей массой. Пока каждый отдельный человек не научится говорить себе самому и всем: нет ничего важнее меня и таких, как я. И государство для меня, а не я для него. Вот за этот переворот я бы билась изо всех сил, а не за то, чтобы Путин ушел, потому что – ну, уйдет он, а пирамида останется. И придет другой, с другой фамилией, и пирамида эта выстроится уже под него. Дурная бесконечность.

ИЧ. У вас много друзей среди американских читателей. Чего им ждать от вас в будущем? Чем вы их порадуете или удивите?

МК. Просто передавайте им привет. А я поработаю пока, я и сама себя в последнее время удивляю, куда уж мне удивлять других.

Вашингтон - Москва