Откладывали-откладывали моё постригалово, всё время сравнивали, что важнее: казино или парикмахерская. И всё время побеждало казино.
Наконец, наступил час, когда я поняла, что надо стричься.
Поехали с сыном с утра в субботу в парикмахерскую, которая открывается в девять часов.
Приехали в торговый центр, а в нашем городке в непременный набор такого центра входят: закусочные "Макдональдс", "Бургер-Кинг" или "Сабвэй", химчистка, одна-две парикмахерские (мужская, женская и специальная для афроамериканских кудрявых волос), винный магазин, кондитерская, где продают сладкие плюшки-донатсы, аптека, огромный супермаркет, отделение банка...
Парикмахерская была закрыта - до девяти оставалось минут двадцать, и наша машина была первой у её дверей.
Решили прогуляться в туалет супермаркета, пешочком.
Вернулись минут через пятнадцать, - а на парковке, вместе с нашей, стоят уже три машины и ждут открытия.
С утра уже жара и духота. В окрестностях Вашингтона самый плохой летний месяц - июль. Сто градусов по Фаренгейту и влажность 90 процентов. Все равно что жить в парной. Для меня - гиблое дело здешнее лето. Афроамериканцы - в восторге от него.
Мы направились к закрытым стеклянным дверям парикмахерской, чтобы поскорее зайти внутрь, в прохладу кондиционера. Оставалось минут пять до открытия.
Из машины стального цвета, завидев нас, выскочила сухонькая седенькая старушонка и кинулась к дверям. Она повернулась лицом ко входу и выставила тощенький зад, как оборонительный щит, всем видом показывая, что за право первой войти в парикмахерскую ляжет у порога своими гремучими костьми.
- Что делает кризис с людьми, - вздохнула я. - Еще каких-то десять лет назад эти седые леди со сладкими улыбками на устах пропускали друг друга, подобно Ивану Ивановичу и Ивану Никифоровичу: "Нет, только после вас!"
- А по-моему, они всегда такими были, - возразил сын. - Эти белые американские снобы всегда готовы сражаться по мелочам.
Из второй машины, похожей на лакированный черный танк, выскочил седой крепкий старик с белой клочковатой бородой и тоже занял оборонительную позицию у дверей парикмахерской.
- Смотри, - сказал сын. - Старик готов драться с нами!
Мне стало ясно, что придется сидеть в очереди.
- Вот поэтому я больше люблю чернокожих, - сказал сын. - Черные американцы намного лучше и проще. Если с ними по-хорошему, - они нормально ведут себя.
- И латиносы, - сказала я. - Добрые многодетные тетки. Не то, что белые, - которые стремятся показать всем, что они - на рубль дороже.
- Давай не будем соревноваться с ними в низости, - сказала я.
И мы, не сговариваясь, сели в машину.
Старые седые дураки у дверей парикмахерской враз поняли, кто на самом деле здесь первый, но отступать не собирались.
- Что-то мне уже не хочется здесь стричься, - сказала я.
- Ты не будешь жалеть, если мы уедем? - посмотрел на меня сын.
- У меня же не свадьба завтра, - засмеялась я. - Накручу кудрей и еще поживу так.
Давай купим колбасок по дороге и поедем домой.
И мы уехали.
Колбасками в нашей семье называют продукцию закусочной "Сабвэя". Они, и правда, похожи на толстые, длинные, завернутые в бумагу колбасы.
А "Сабвэй" - это место обеда для тех, кто следит за здоровым образом жизни и кто категорически против холестерина.
Девиз "Сабвэя" - ничего жареного и вредного!
Поэтому просвещенный народ теперь толпами валит в "Сабвэй", а "Макдональдс" и "Бургер-Кинг" в сторонке облизываются.
Мы приехали в другой торговый центр, с тем же набором частных мелких бизнесов, и остановились у "Сабвэя".
Внутри было пусто - люди утром в субботу обычно спят, а не обжираются на выезде.
И поэтому владелица закусочной и одновременно продавец семейного бизнеса - темнокожая женщина лет пятидесяти - встретила нас особенно приветливо. С моим сыном они вообще многолетние приятели: если он берет колбаски, то сразу много.
Она надела на руки белые пластиковые перчатки, достала из холодильника два довольно длинных батона из черной муки и разрезала их вдоль каждый, развернув на противне, как книги.
Оба противня ушли в микроволновку разогреваться.
Запахло горячим вкусным хлебом.
- Вам как всегда? - спросила продавщица. Сын кивнул.
Женщина переложила разогретые открытые батоны на деревянный прилавок, застланный прозрачной бумагой, и начала священнодействие.
Для начала она густо помазала батоны сладкой горчицей.
Перед ней стоял прилавок, разделенный на пару-тройку десятков гнёзд со всякой вкуснятиной.
Руками в перчатках она брала вкусняшки и раскладывала на открытом батоне.
Сначала на горчицу легла основа: у меня - запечённая в гриле куриная грудка, у сына - мясные шарики из говядины, плавающие в густом томате.
В качестве основы в гнездах ждали своей очереди кусочки тушеного тунца в белом соусе, кусочки курицы, тоже тушеные, а также порезанная вареная и копченая настоящая колбаса.
Сверху на основу легли ломтики сыра, тонко рубленные листья салата, корейская капуста, так же тонко нарезанная, прозрачные ломтики сладкого перца, свежих огурцов и помидоров.
Сын обернулся и спросил:
-Тебе оливки добавить?
- Нет, - сказала я, - мне острого не надо.
- А я возьму, - разошелся он. - И сладкого лука положите.
Продавец начинки не жалела, и скоро внутри разрезанных батонов выросла гора всякой зелени.
- Сверху майонез и перец, - завершил указание покупатель.
- Мне облегчённый майонез, - напомнила я.
Но продавщица и так всё уже знала, и так и сделала.
Получились сначала закрытые начинённые батоны, а потом их завернули в прозрачную мягкую бумагу и вручили нам в пластиковом фирменном пакете две здоровые колбаски, распространяющие одуряющий и сытный запах горячего хлебa, мяса и острых приправ.
Мы простились с хозяйкой бизнеса и вышли на улицу.
- Хорошего вам дня, - сказала она вслед.
Прошли два шага, и сын вспомнил:
- Здесь же тоже парикмахерская есть - вьетнамская! Я там однажды стригся.
Бросили колбаски на сиденье машины и толкнули тяжелую стеклянную дверь парикмахерского салона.
Здесь я немного сама себя прерву и сама себя процитирую. Несколько строчек из ранее написанного рассказа:
"- А откуда в Америке вьетнамцы? - спросила я, памятуя также о далекой Вьетнамской войне.
- Когда мы уходили из Вьетнама, - сказала моя американская сноха, жена сына, - мы забрали с собой всех своих союзников и сторонников. В Америке они поселились большими сообществами в нескольких крупных городах. Не оставлять же их было коммунистам на растерзание!
- Вы-то молодцы, - сказала я. - А вот когда русско-советские драпали из Афганистана, они бросили Наджибуллу на произвол судьбы и "ой" не сказали. Это был, пожалуй, первый раз, когда я задумалась о том, какие русские ненадежные союзники. Бедного Наджибуллу моджахеды приканчивали чуть ли не в прямом эфире."
Парикмахерская представляла собой длинный узкий зал, уходящий за горизонт. По обе стороны узкого прохода стояли кресла: слева - для ожидающих очереди, справа - для сидящих у мастеров-парикмахеров.
В этот ранний утренний час клиенты - человек десять молодых симпатичных вьетнамских парней - уже находились в руках мастеров.
- У нас мужской зал, - сказали приветливые вьетнамские тетки. -
А вот прямо сейчас должен прийти женский мастер. Идите в соседний зал.
Мы пошли за стенку и увидели дамского мастера - молодого вьетнамца лет тридцати.
- Ой! - сказала я. - Вообще-то мне у теток комфортнее.
- Ну, сама решай, - сказал сын. - Он здесь один пока.
Я махнула рукой и уселась в кресло.
А надо сказать, что парикмахеры в Америке так выдрессировали клиентов, что каждый должен знать номер ножниц, которыми следует подстригать лично его волосы.
То есть, ножницы отличаются остротой лезвий, и тоненькие, как у меня, волосики надо стричь определенными ножницами.
Мне много раз сообщали этот номер, и я тут же его забывала.
Еще не хватало засорять себе мозги лишними сведениями!
Этот паренек, усадив меня, ничего спрашивать не стал, а достал какой-то маленький аппаратик, отрезал с моей головы на пробу клок волос и сам определил требующуюся остроту лезвий.
И тем самым снискал полное моё уважение.
Он взял в руки инструмент и подступил к начавшей седеть моей головенке.
И в руках у него была ОПАСНАЯ БРИТВА!
Парень взмахнул рукой – Р-рраз! - и чисто вымытые еще утром мои волосики затрещали и повалились, как скошенная трава.
Четвертая часть головы с левой стороны освободилась от лишнего груза.
Выкошенная бритвой поляна засветилась почти забытым темно-русым сиянием. Волосок лежал к волоску и зеркально блестел.
Два! - после размашистого жеста от макушки до конца шеи - уже полголовы приобрело очертания модного силуэта.
- Колоссально! - не выдержала и пискнула я.
Парень скромно опустил глаза и с достоинством усмехнулся.
Я пригляделась к его отражению в зеркале: среднего роста, подтянутый, приятное лицо.
В нем чувствовались сила, ловкость и мужское обаяние, но сильно скрываемые. Парень изо всех сил старался не выделяться из общей массы, и это ему удавалось.
Но меня - семидесятилетнюю курицу - не проведешь. Я сразу его разглядела.
Три! - движения руки с бритвой были похожи на пассы фокусника, такие же замедленные и размашистые. Или прикосновения скульптора, отсекающие всё ненужное от бесформенной глыбы при создании чудесной скульптуры.
Из зеркала на меня смотрел безукоризненный овал враз помолодевшего лица.
Я скосила глаза на сына, сидевшего через проход.
Он зачарованно смотрел на манипуляции вьетнамца и, поймав мой взгляд, поднял большой палец.
Четыре - пять! - Завершающие два взмаха опасной бритвой - и работа была закончена. Прошло, от силы, - семь минут.
- У вас золотые руки, - подобострастно улыбалась я.
Парень удовлетворенно хмыкнул, каким-то брусочком подчистил края прически и присыпал прилегающую кожу белым порошком. Тут же, впрочем, и сдув его феном.
Оглушенная, я встала и пошла к выходу, оставив сыну почетную обязанность расплатиться.
Он, тоже очень впечатленный, опять показал большой палец.
Встретились в машине.
- Ты заметил? - спросила я. - Он даже ни разу в руки ножницы не взял!
- Ты не испугалась бритвы? - спросил сын.
- Нет, - сказала я. - Я сразу почувствовала к нему доверие. Какой виртуоз!
Сын-пересмешник себе не изменил:
- А по ночам он может виртуозно резать бритвой горлышки, - пошутил он черным юморком. - Он жилистый, и у него жесткие глаза. Он как ниндзя!
- Почему по ночам? - отвлеченно промуркала я.
Я от подобных людей прихожу в восторженное исступление. Если бы мне было 25 лет, я бы от себя этого парня не отпустила.
Этот парень был ЗНАЧИТЕЛЕН. Он много ЗНАЧИЛ.
И он был ПРОФЕССИОНАЛ.
Колбаски даже не успели остыть.
Я прямо чувствовала, как сладкая горчица, в едином порыве смешиваясь с легким майонезом и соком овощей, дружно пропитывают батон черного хлеба, к общему нашему удовольствию.
Если с такой колбаской, откусывая по кусочку, сесть на краю обрывистого Интернета и болтать голыми пятками в его солёных и свежих волнах, то Господи Боже мой, какое же это наслаждение!
20 июля 2016 года
Добавить комментарий