Когда Кобзон был въездным...
Одни вспоминают самое начало девяностых с ужасом и проклятьями, для других те годы были благословенными. Я имею в виду не только Советский Союз, но и Америку. В Союзе - горбачёвская "Перестройка". В Америке - экономическая стагнация при Буше-старшем. Но американо-советские отношения были почти братскими, и русскоязычные эмигранты с удовольствием ходили на концерты зачастивших гастролёров из СССР. Атмосфера того времени чувствуется в интервью, которое я как журналист русско-американского радио взял у Иосифа Кобзона. Многое из того, что он говорил, типично и для советской, и для постсоветской России. Тогда он не мог себе представить, что позже станет для Америки персоной нон грата.
...1990-й год. Конец лета. Иосиф Кобзон приехал из Атлантик-сити в Нью-Йорк, откуда должен был вылететь в Москву. Перед вечерним концертом в ресторане "Националь" на Брайтон-Бич он не без удовольствия ответил на мои вопросы, ибо Иосифу Давыдовичу всегда было что сказать. Отвечал он многословно, довольно кондовым "языком плаката", ибо был и оставался человеком, который никогда не расставался с комсомолом.
- В который раз вы здесь, в Америке? - был мой первый вопрос.
- Мне так не хочется считать приятные минуты. Я специально этого не делаю. Могу только сказать, что много раз. Впервые я приехал в Америку в 1975 году. Потом в 80-м, в 83-м... А потом стал приезжать часто, потому что я возглавил московскую концертно-зрелищную дирекцию компании "Москва". И одной из структур нашей многопрофильной организации является цирковая студия "Синтез". И вот коллектив из 95 человек мы привезли в Америку. В прошлом году с фирмой "Сиркус продакшн" Стива Либера мы подписали контракт на три года.
- Означает ли это, что вы планируете все три года находиться, в основном, в Америке?
- Я не могу сказать, что "в основном", потому что я, к сожалению - с одной стороны, но к счастью - с другой, всё делаю с удовольствием и занят во многих ипостасях: я - народный депутат СССР, руковожу кафедрой в Институте имени Гнесиных, возглавляю концертно-зрелищную дирекцию, занимаюсь как член национального Олимпийского комитета спортивным движением... Да ещё не забываю то, что я люблю больше всего: творчество.
Сейчас работаю над пластинками на фирме "Мелодия", потому что оркестр свой отправил вместе с цирковым коллективом. Кстати, в оркестре работает и мой сын Андрей, он - ударник. В связи с тем, что я провожу сейчас много времени в Штатах, то и супруга моя со мной. Дочь Наталья, чтобы не оставалась одна, определена в частную школу в Сан-Франциско.
- А кто оплачивает её учёбу?
- У нас суммарный месячный заработок шесть с половиной тысяч долларов, и нам вполне достаточно денег для того, чтобы учить и воспитывать дочь в Соединённых Штатах.
- Из того, что вы увидели в Америке, что бы вы хотели видеть у себя в стране?
- Всё! А если говорить серьёзно, то здесь много для меня непривычных законов. Например, я недавно выступал в Сан-Франциско, в школе. Большой зал - 800 мест. Рояль стоял под сценой, в зале. Я удивился и попросил, естественно, перенести его на сцену, туда, где ему должно находиться. А мне сказали: "Нет. По нашему закону рояль не может стоять на сцене. Таков закон штата". Почему? Кто это придумал? Единственное, что в этом случае вызывает уважение, что законы почитают. И исполняют. Чего нельзя сказать о нас. У нас, к сожалению, попраны многие законы.
У нас отсутствует дисциплина - и государственная, и личная. Мне хотелось бы перенести к нам ответственность, дисциплинированность людей. Когда я часто об этом говорю, меня спрашивают: "Не тоска ли это по старому режиму?" Нет, не тоска. Это тоска по новому режиму, но с обязательной дисциплиной и с обязательным исполнением законов. Я сравниваю эту нахлынувшую на наш народ свободу, так называемую "демократию" - или просто вседозволенность (другими словами нельзя назвать), - с человеком, которого очень быстро подняли из глубины, и у него наступила кесонная болезнь. Я не за то, чтобы замедлить процессы гласности, демократизации, экономических реформ. Но, прежде всего, нужны дисциплина и ответственность при выполнении тех законов, которые вырабатываются нашими законодательными органами. Ведь в той же вашей Америке люди абсолютно сознательно трудятся, и ни у кого не вызывает сомнения, что трудиться необходимо...
- Вы идеализируете...
- Я познакомился со многими семьями, которые у вас входят в список самых богатых. Ну, скажем, вчера я был в Нью-Джерси в гостях у председателя Американского союза строителей Хавнаниана. Это американец армянского происхождения из Ирака. Его фирма называется "Хавнаниан и сыновья". Казалось бы, при таком богатом родителе сыновьям можно и не трудиться, ведь денег достаточно на несколько поколений. Но нет! Труд в нормальных семьях считается обязанностью и естественной необходимостью.
- Вы скучаете по "старому доброму" брежневскому прошлому?
- Я не скучаю по "периоду застоя", как его принято называть. Но тогда было много прекрасных моментов в жизни нашего общества.
- Вы, как говорят, поддерживая власть, помогали и тем, кто страдал от той власти, например, евреям-музыкантам, которые стремились выехать из СССР...
- Я продолжаю этим заниматься. Делаю это с удовольствием. Недавно мне даже удалось по просьбе сенатора Фрэнка Лаутенберга сделать то, что не могли сделать длительное время наши даже самые высокие государственные деятели, и за это я получил благодарность вашего президента и сенатора.
- Что же вы сделали?
- Помог выехать Владимиру Цивкину из Ленинграда. Хочу подчеркнуть, что мне это доставляет не только удовольствие, но и много волнений, много напряжённого труда.
- Вы на себе испытывали антисемитизм?
- Знаете, я не буду сейчас кокетничать и говорить, что не испытывал. Такой же вопрос можно задать армянину или грузину, который находится в Москве. Их обзывали всякими словами. Но хочу сказать: я не таил злобу на страну. Вот когда я встречаюсь с фактами, связанными с деятельностью Общества "Память" и других таких же, я, естественно, возмущаюсь и пытаюсь бороться с этими явлениями - с конкретными людьми, с конкретными организациями. С антисемитизмом я сталкивался не только на улице, не только в каком-то общественном месте, но и в Центральном комитете Коммунистической партии, в городских исполнительных властях. И я боролся с этим. Однако у меня не было такого: "Ах, если меня оскорбили, обидели, пропади всё пропадом вместе со страной - я уеду!"
У меня такого не было. Но если человек всё-таки решил уехать из страны, я понимаю, что отговаривать его не следует: он сам выбрал себе этот путь. Правда, бывали и ошибки. Мне несколько раз приходилось "наоборот" помогать. Как в старом анекдоте: когда у еврея спросили, почему он туда-сюда ездит, он ответил, что ему не нравится ни там, ни тут, но остановка в Париже хорошая.
Подобное видно в ситуации с Анатолием Днепровым. Он мне писал вместе с женой - дочерью моего приятеля, покойного Павла Леонидова - такие трагические письма о пребывании в Америке, что я вынужден был приложить максимум усилий для того, чтобы помочь им вернуться. Теперь они прикладывают максимум усилий, чтобы опять уехать в США.
Это не вызывает у меня уважения. Нужно быть человеком слова, человеком долга. Если ты принял какое-то решение - нужно его отстаивать до конца. Это мой принцип, хотя я не считаю себя приближённым к идеалу. Ни в коем случае! У меня очень много отвратительных качеств...
- Например?
- Ну, я вспыльчивый чрезмерно. Иногда в гневе могу оскорбить человека. Но злобы не держу никогда. Я не злопамятный. Злопамятство - плохое качество. И зависть - отвратительнейшее. Я очень люблю компании, люблю веселье, люблю анекдоты. В общем, я считаю себя нормальным человеком, абсолютно нормальным, ничем не отличающимся от других.
- Ну, вот, вспомнили один-единственный недостаток и тут же переключились на множество достоинств....
- Потому что есть у меня принципы, которые я в себе уважаю и пытаюсь привить их своим детям: это ответственность, дисциплина и, естественно, обязательства перед обществом, перед народом.
- Правду ли говорят, что, когда Владимир Высоцкий ухаживал за Мариной Влади, вы им уступили на ночь свою квартиру, а сами гуляли всю ночь, потому что деться было некуда?
- Был такой случай. Только это была не квартира, а номер в гостинице. Это произошло в Сочи. Они сошли с корабля поздним вечером. Не было мест в гостинице, а я жил в люксе и, естественно, уступил им свой номер, потому что любил Володю - преклонялся перед ним и очень симпатизировал Влади. Мне так хотелось, чтобы им было хорошо!
- Если ваша дочь захочет продолжить учиться в Америке, даже остаться здесь, то как вы на это посмотрите?
- У меня - и это без ложной скромности - настолько широкие возможности в моей стране, в Москве, что у моих детей есть всё для самой полнокровной жизни. У меня в 22 километрах от Москвы в Переделкино дачный участок, на котором три дома. Дети обеспечены. У меня в центре Москвы на Смоленской площади пятикомнатная квартира. У меня есть машина. Словом, есть всё. Это - с одной стороны. Но когда я разговариваю с моим сыном, которому семнадцать, я чувствую, что мы не понимаем друг друга. Не думаю, что это уже возраст мой говорит. Просто у детей появляются иные взгляды...
Какая судьба сложится у моих детей, так тому и быть. Я только могу сказать, что я сам никогда не уеду на постоянное жительство из своей страны. Это абсолютно точно. Для меня вопрос решённый. А если моя дочь останется в Америке, что ж, я буду очень рад. Я люблю эту страну, уважаю американский народ. Но мне нравятся и другие страны. Я очень люблю Австралию, Венгрию, Израиль... Поэтому, если судьба забросит одного из моих детей в какую-то страну - счастья им!
- Вам сейчас 53 года.Очень активный возраст...
- Да, для меня. Я только что выпустил несколько авторских пластинок композиторов Мовсесяна и Морозова. И ещё выпустил пластинку грустную очень. "Памяти друзей" называется. В неё вошли песни, посвящённые памяти Утёсова, Шульженко, Руслановой, Миронова, Гуляева, Высоцкого. Это песни, которые я специально просил написать о тех людях, которых я очень любил, с которыми работал и был счастлив в общении. Вышли две пластинки и компакт-диск - первый на советской эстраде - из произведений Григория Пономаренко на стихи Есенина и Блока. Мне кажется - это очень интересная работа. Записал я её с оркестром народных иснструментов радио и телевидения. Сейчас работаю над четырьмя пластинками: две посвящены моей любимой теме ретро - песням 30-40-х годов. И две пластинки старинных романсов. Что касается общественных дел...
Я не собираюсь делать политическую карьеру. Но мне, например, приятно, что меня в конце июля принимал американский сенат. Нет, я не обольщаюсь, хотя считаю, что это даёт мне дополнительную возможность что-то сделать. И я кое-что сделал. Сейчас, к огромному сожалению и к огромному позору моей страны, выразившемуся в поведении министерства культуры и Союзгосцирка, я вынужден был один призвать свой коллектив, чтобы мы объединили усилия, достаточно скромные по сравнению с возможностями страны и министерства культуры, и спасли наших коллег - коллектив цирка "Бим-Бом", который попал в трагическую ситуацию в США. Тут вскрылись интересные вещи. Этот коллектив в течение пяти месяцев содержали простые люди Америки. Баптисты, общество инвалидов, просто люди с улицы забирали артистов в свои семьи.
Наконец, мне удалось отправить из Америки домой 76 человек. Сейчас отправляю ещё пять. Но уже навсегда остались в Америке - от злости, что страна не обратила на них должного внимания, - 23 человека, то есть более двух десятков замечательных артистов. Они не захотели возвращаться. И ещё остались в качестве залога животные, реквизит. Я пытаюсь всё это как-то выкупить. Можно дома разбираться, кто виноват, кто прав, заставить отработать и, может быть, даже судить - всё, что угодно, но дома! Как можно было в другой стране своих людей бросить на произвол судьбы?! В Израиле, например, такого бы не сделали.
Я был в Израиле, когда вся страна жила ожиданием прилёта троих израильских солдат, которых наконец-то удалось обменять на три тысячи арабских солдат. И вся страна пришла встречать этих троих военнопленных. Вот это патриотизм! А 120 лучших советских артистов выбросили на улицу в Америке голодных, неустроенных, багаж их арестовали, и они в течение многих месяцев зарабатывали на автостоянках... Но не нашлось ответственности ни у нашего посольства, ни у наших компетентных органов обратить на это внимание и вытащить людей из такой ситуации. Вот что обидно, вот что возмущает!
- Могли бы уже привыкнуть...
- Не могу. В нашей стране много дискуссий по вопросу: нужно ли артистам заниматься политикой? Нужно! Это - не политика. Это - не карьера. Просто гражданская ответственность в том обществе, в котором человек живёт.
...Хотя интервью давнее, но проблемы, о которых говорил тогда Иосиф Кобзон, очень похожи на сегодняшние российские. Видимо, меняются политики, но не политика, меняются люди в руководстве, но не принципы руководства.
Конечно, язык Кобзона очень смахивает на язык из передовиц советских газет, но за словами виден человек цельный, несгибаемый в своих убеждениях и заблуждениях. Со всеми плюсами и минусами он - продукт своего времени: и как артист, и как гражданин. За последние годы много всякого наговорил... Зато пел душевно.
Добавить комментарий