Книга Донны Тартт, обладательницы Пулитцеровской премии 2014 года, - это философия взросления чувств и эмоций. Жизнь героя «Щегла», двенадцатилетнего мальчика, раскололась в одночасье на "до" и "после". На 827 страницах мальчик, потерявший маму во время взрыва в нью-йоркском музее, затем юноша, потом уже двадцативосьмилетний мужчина, ищет себя и пытается склеить осколки жизни, навсегда разорванной на "до смерти матери" и "после"...

Мендес не скрывает, что история с экс-сотрудником АНБ США Эдвардом Сноуденом [,,,] оказала свое влияние на сюжетную канву «Спектра». «...И дело не только в Сноудене, - говорит он, - но и в гражданских свободах, в том, что мы сейчас ощущаем на себе. Когда мы вынуждены доверять людям, под началом которых работаем. Сначала мы шпионим за всем миром, а затем весь мир следит за нами. Всё это мы и попытались привнести в фильм..."

Долгие годы коллекция считалась утерянной и была заново открыта лишь в 2006 году израильским искусствоведом Лесей Войскун. В том же году она организовала первую выставку Одесских парижан в Рамат-Гане (Израиль), на которой было представлено много ранних работ Нюренберга и четыре пейзажа его супруги Мамичевой. Потом эта выставка прошла в США и в Украине.

В 1968 Гротендик пытался отстаивать независимость математики и науки перед восставшими студентами и получил такой удар ярости, что сохранил навсегда следы травмы. Затем он протестовал и боролся против финансирования научных исследований военно-промышленным комплексом, съездил во Вьетнам, покинул IHES, основал независимое издание «Выжить» (Survivre), заинтересовался буддизмом. В Монпелье, где он тогда жил и работал, приютил у себя японского монаха с просроченным видом на жительство, что привело к налету жандармерии и к процессу в 1977-м году...

Сегодня среда иль опять воскресение?/ хотя все равно что за день или час –/ Только бы длилось высокое пение:/ Анна Нетребко и волной Хворостовского бас.

Грузины... ох уж эти грузины! Не устают поражать: с 26 по 30 октября 2015 года в Тбилиси проходил КОНГРЕСС, на который съехались представители русских театров со всех концов мира. Посвящен он был 170-летию Тбилисского русского драматического театра им. А. С. Грибоедова и 85-летию Бориса Казинца, проработавшего там 25 лет.

Ресторанная компания "Хутерс" ежегодно выпускает календари с очень красивыми девушками, которые проходят отборочный конкурс. Работа жюри невероятно тяжела: надо выбрать лучших из 20 тысяч претенденток со всей Америки, Канады, Англии. Финальный отбор проходит в Лас-Вегасе, где у "Хутерса" есть своё казино. С новым календарём и с самими девушками я познакомился в манхеттенском «Хутерсе» на Вест 33-й стрит в Манхеттене.

Осень пришла. Ручей вырвался из-под камней, ухватил пригоршни листьев с берегов, расстелил их по поверхности прозрачных струй и двинулся дальше, набираясь сил по мере спуска с горы. Это повторится девяносто три раза за его жизнь.
Нет, это неудачное начало. Начнем с середины этого осеннего дня понедельника, ведь у него сегодня день рожденья – почти на восемь месяцев раньше, чем официальная дата. Время его появления на свет было тревожным, банды лютовали по городам и селам. Его беременная мать бегством спасалась от них. Было не до регистрации рожденных, мертвых не успевали записывать. Рассказы матери он забыл уже давно. Его жена тоже не знает точный день его рождения...

Следующим мысленным собеседником нашего медиума стал американский поэт Дон Маркис (1878 -1937). Он сумел уделить нашему другу всего несколько минут.
М. – Уважаемый мистер Маркис, Вам хорошо известна радость творчества, когда пишутся стихи. Но не меньшая радость для автора – держать в руках изданную книгу своих стихов. Вероятно, поэт при этом надеется на заслуженный успех и ждет отзывов от благодарных читателей?
Д.М. – Издать книгу стихов – все равно что уронить лепесток розы в Гранд-Каньон и ждать эха...

Однажды шестнадцатилетний мальчик Эрих Вайс, поразмыслив, может ли он истратить 10 центов, купил в нью-йоркской букинистической лавке заинтересовавшую его книжку мемуаров известного иллюзиониста Э. Гудина. С этого момента родился один из выдающихся уникальных американских иллюзионистов Гарри Гудини. Спортсмен, изобретатель, авиатор, кинематографист, библиофил, исследователь аномальных явлений, Гудини до сих пор удивляет многообразием и широтой своих интересов. Но свою творческую жизнь он навсегда связал с развлекательным жанром и фантастически в нем преуспел.

Незабываемый день, проведенный с ним в Иерусалиме, помню очень ярко, но не подряд, а отдельными фрагментами. Не фильм, а лишь кадры из него. Вот мы стоим на смотровой площадке в Городе Давида в восточном Иерусалиме. На противоположной стороне Кидрона - арабская деревня, где посреди домов с плоскими крышами хорошо видна черная скала. Указывая на отчетливо зияющие в ней дыры, говорит медленно, понимая, что сейчас сразит меня наповал: "Это захоронения времен Первого Храма. В скальных отверстиях сохранились могилы министров иудейского царства 9-го века до н.э."

Это очень актуально. Потому, что о ней много говорят сейчас. И, судя не только по разговорам, сейчас она совсем другой человек. Она была юна и очень свободолюбива. Через пять лет после смерти Сталина она уже не представляла, как можно жить при диктате. И оказалась на гребне волны критики власти, написав стихотворение "Кулачный бой". В нем царь ассоциировался с главой страны. О том, чтобы читатели увидели эти ее строки, написанные в 1958 году, не могло быть и речи, и их читали в рукописном варианте.

Смотрит на мир глазами мозаики античный мастер. Имя его неведомо, облик предан забвению. Был ли он египтянином, греком или считал себя потомком исчезнувшей расы? Его творение пронизано ощущением давно забытого, но когда-то существовавшего. И всё-таки кое-что известно наверняка о художнике. Тот факт, что просиживал он в Александрийской библиотеке, трудно отрицать. Иначе откуда мог узнать о мезозойской эре, о её обитателях в деталях и цвете? Свои знания он щедро выплеснул на полотно мозаичной россыпью....

Зима в этом году наступила ранняя. Еще не опали листья с берез, а земля уже покрылась снегом. Потянулись птицы в теплые края, зайцы и белки торопились сменить летние шубки на зимние, чтобы охотникам и хищникам на снегу их было труднее заметить. Ну а медведи просто отправились на зимнюю спячку – до самой весны. Уснула в берлоге и большая бурая медведица, спрятав под теплым брюхом крохотного медвежонка.

Я вспоминаю блистательный, мой любимый у Казимира Малевича «Автопортрет» в костюме дожа (1933). На исходе жизни гениальный мастер, как бы положивший своим «Черным квадратом» некий предел фигуративному искусству (или даже искусству вообще),- возвращается к Возрождению. Пишет себя не просто венецианским дожем, но дожем, представшим на фоне «Большого Времени», говорящим с эпохами и культурами.