Оглядываясь вокруг, вижу очень немногих, кто регулярно посещает Журнальный зал. Что до журнальной подписки, которая реально подпитывает журналы, то она просто обвалилась. У «Звезды» тираж 2 тыс. экземпляров, подозреваю, что у других «толстячков» тираж или такой же, или еще меньше. В эту цифру входят экземпляры для подписчиков и все что идет в свободную продажу. Крохи! Разве сравнить с тиражами–миллионниками времен Перестройки? Так нужны ли сегодня «толстые журналы» читателю?

Накануне Старого Нового года нам сообщили о передаче сроком на полвека в пользование Русской православной церкви (РПЦ) Исаакиевского собора, что находится в самом сердце Петербурга. Что же это значит, господа? А это значит, что Церковь получила потрясающую недвижимость привлекательного расположения, не заплатив ни копейки. Более того, церковным деятелям не придется платить налог с этой недвижимости - а это «кругленькая» сумма - и нести расходы на капитальный ремонт.

Отступила четыре года висевшая над тобой ежедневная угроза смерти. Открывались неожиданные, неимоверные перспективы предстоящего созидания по принципу «голь на выдумки хитра», когда, оттесняя привычное чувство голода физического, нас захлёстывало жадное и высокое чувство голода духовного. Мы весело и упрямо разбирали развалины, сортируя кирпичи: этот, целый, ещё сгодится на стройку, вот эта половинка – на угол, а тот, битый – на бетон...

Эдуард Демирчян, тесть нашего старшего сына Рубена, у себя на родине, в Армении, был мастером спорта по фехтованию, заслуженным тренером СССР. Он готовил сборную Армении, воспитав не одно поколение чемпионов Советского Союза. Наравне с остальными фехтовальщиками Нана и Гагик принимали участие в соревнованиях, повсюду сопровождая отца. По окончании школы каждый из них избрал свой собственный путь. Нана – филологический факультет Ереванского государственного университета. Гагик – Физкультурный институт, пойдя по стопам отца.

 Собрав таким образом все холодное оружие, Толстая спокойно постучала в заднее – затонированное окно «Шевроле». Стекло опустилось. Александра Львовна увидела перепуганную, вжавшуюся в кресло Оксану Касенкину. Рядом с ней, сложив руки на груди, вальяжно сидел советский генконсул Яков Ломакин. Он был на удивление спокоен и даже улыбался...

Как-то в компании зашел разговор о том, что нашего брата, выходца из бывшего Союза, за границей узнают сразу, не успеешь даже рта раскрыть. И я вспомнил рассказ своего приятеля Юры Степановского о его первой в жизни поездке за границу.  Юра тогда работал завклубом и руководил художественной самодеятельностью на киевском авиазаводе имени Антонова. Немножко писатель, немножко затейник – что еще надо умному человеку, чтобы пользоваться авторитетом у руководства?

Беньямина привела в Москву любовь к некой Асе Лацис, актрисе и режиссеру, которая в это время находилась на излечении в санатории, расположенном в центре Москвы. Что с ней случилось, можно только догадываться, - всего вероятнее, - крайнее нервное истощение от тяжелых условий московской жизни. Дневник буквально обжигает и обеззоруживает своей искренней, какой-то детской интонацией. Причем впечатления от Москвы для автора как-то незримо связаны с образом Аси и его любовью. 

Я вальс сочинил.

Короткий, как жизнь человека.

Мелодию вызнав

В шорохе грустной поземки.

Странные места встречаются в Петербурге – мистические, таинственные. На закате или на рассвете, в летний зной или в зимнюю стужу Таинственное в нашем городе зовет нас, невидимая властная рука манит нас, и мы оглядываемся, стараясь разглядеть неясный, загадочный образ. Кажется, только протяни руку, и ты коснешься его. Это может произойти, к примеру, если пройтись по Кирочной улице, что в центре города

Этой весной мне страшно повезло. Чудесная огромная птица поселилась под моим окном. В один прекрасный день я увидела на старом тополе грубую корзинку из толстых  прутьев – на том месте, где в прошлом году спилили главный ствол. Корзинку веером окружали старые ветви и молодые побеги. В ней сидела чёрная носатая птица. Гнездо находилось в нескольких метрах от моего окна на пятом этаже – ну, не удача ли! – и мне было видно всё-всё: искры от солнца на жгучей круглой голове и выражение птичьих глаз... 

Был советский комикс, датированный 1960 годом. В нём художники и авторы студии «Диафильм» фантазировали на тему того, какой будет Страна Советов в годовщину Великой Октябрьской революции, то есть в 2017 году. Диафильм так и называется: «В 2017 году». С точки зрения авторов, к этому времени в СССР уже должны были появиться фотонные ракеты, роботы, телевидефоны и атомные поезда...

Кроме того, думаю я, китайские достижения в культуре, впрочем, как и в той же экономике, питаются еще и веками взращиваемой самоотверженностью, самодисциплиной, конфуцианской подчиненностью власти, поистине муравьиной исполнительностью и приоритетностью общественного перед личным. Недаром, в отличие от советского, они свой коммунизм оставили в покое, никуда не дели, не отменили, а успешно приспособили к рыночным условиям корпоративного капитализма...

Разбился самолет. Перевернулся автобус. Столкнулись два автомобиля. Расстреляли ночной клуб. Сгорела квартира. Убиты дети… Смерть, смерть, смерть. Мы живем в таком информационном формате, где смерть окружает нас повсюду: скончался, погиб, умер...

Когда он представил меня Юрию  Николаевичу и мы обменялись любезностями, я сказал мэтру: «Дорогой Юрий Николаевич, а я вас знаю с 1964 года, нас познакомил ваш ученик, народный артист СССР – Ибрагим Юсупов». «Ибрагим! − воскликнул с восторгом, как-то по-молодецки, очень устало выглядевший балетмейстер, − любопытно, любопытно, расскажите подробнее». Мы сели за изысканно накрытый стол, и нам тут же разлили французское шампанское «Тайтингер»...

Я ехал спо­кой­но. Арест для ме­ня не был не­ожи­дан­но­стью. По ря­ду при­зна­ков я пред­по­ла­гал, что ме­ня мо­гут "при­гла­сить". Но по­че­му "сам" зам­ми­ни­ст­ра под­пи­сал ор­дер? Что я мог со­вер­шить, что­бы об­ра­тить вни­ма­ние столь вы­со­кой пер­со­ны? Ко­неч­но, не­до­ра­зу­ме­ние, ко­неч­но, все сей­час вы­яс­нит­ся...